— А что такого особенного с тобой случилось? Пожалуй, что ничего. Мелкие неприятности.
Гнев ударил Алексею в голову — память с неимоверной быстротой прокрутила калейдоскоп лиц, обрывки слов, остатки эмоций… Алексей не считал это мелкими неприятностями. Он собрался выкрикнуть это в лицо Дюку, но тот опередил его. Он сделал неожиданную и странную вещь.
Он приобнял Алексея за плечо и по-отечески одобрительно сказал:
— Не волнуйся. Пока ты всё сделал правильно.
Злость внезапно ослабла и ушла, сдулась, как спущенный воздушный шарик. Алексей растерянно смотрел на Дюка, испытывая лёгкое головокружение от столь быстрой смены противоположных чувств.
— Мы в тебе не ошиблись, — сказал Дюк, и когда он это сказал, то и Алексей понял: он тоже не ошибся. Он тоже сделал правильный выбор.
— То есть все хорошо? — спросил Алексей, чтобы ещё раз услышать одобрение этого странного человека. Однако Дюк в ответ почему-то с задумчивым видом почесал переносицу и произнёс:
— Вообще-то не совсем… Хотя ладно, неважно. Расскажи-ка мне поподробнее о том ящике из подвала…

Глава 26
Бондарев: профиль и анфас
1
Это был рейс «Альиталии», и на протяжении всего рейса Бондарева душила усталость пополам с сознанием своего бессилия что-либо предпринять. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Голоса в ушах звучали ровным, ничего не значащим фоном, словно льющаяся из крана вода. Слова, слова и опять слова. Или это уже не был рейс «Альиталии»?
— Минутку, — хрипло произнёс Бондарев.
От последней услышанной фразы он встрепенулся, как от хлопка ладоней гипнотизёра. Бондарев убрал ладонь от лица и перестал прикидываться спящим.
— Минутку… Как это — не знаю? Как это?!
— А вот так, — Директор, чьё загорелое лицо выделялось на фоне белоснежных жалюзи, как мандарин на снегу, развёл руками. Бондарев посмотрел на разложенные по столу документы, добытые ими на Сардинии, посмотрел на Директора, потом — на Лапшина, ожидая поддержки своего справедливого гнева, но Лапшин осторожно помалкивал. Он придерживался такой тактики ещё с момента вылета с Сардинии.
— Вы же Директор, — сказал Бондарев.
— Да, я в курсе, — сказал Директор.
— Вы должны знать, где он.
— Есть небольшая, но ощутимая разница между мной и господом богом, — сказал Директор. — От меня можно скрыться.
— А! Так он сбежал!
— Нет, никуда Дюк не сбегал. Так мне кажется.
Бондарев недоверчиво фыркнул.
— Слушай, — Директор заговорил с явным раздражением. — Я не знаю, где он, потому что в последнее время я никаких поручений ему не давал. Я предполагаю, что он занимается этим вашим мальчиком…
— Каким ещё нашим мальчиком?
— Которого вы с Дюком вытащили в Москву и запустили на поиски того самого склада с оружием. Ты хотя бы про склад помнишь? Про очень большой склад с оружием — так ты мне говорил. Или ты по пути домой стукнулся головой и все забыл?
— Это я головой стукнулся, — подал голос Лапшин.
— Прекрасно, — отозвался Директор. — Очень рад за тебя.
— Как это «мы запустили на поиски склада»? — продолжал недоумевать Бондарев. — Разве это не вы поставили эту задачу?
— Задачу ставил я, парня привезли вы, контролировал его Дюк. Между прочим, уже есть кое-какие результаты. Это называется коллективная работа, и я не понимаю, с чего ты так разнервничался.
— Как с чего? Вот с этого! — Бондарев подался вперёд, вместе с креслом подъехал к столу Директора и с силой ткнул пальцем в разложенные снимки. — Этого что, мало?
— Чтобы так разнервничаться — мало. И тем более мало, чтобы думать всякие глупости про Дюка.
— Я не понимаю, — сказал Бондарев.
— Бывает, — кивнул Директор.
— Вы мне сами сказали, что Воробей и Дюк весной этого года вместе работали в Чехии.
Директор подтвердил.
— Вы сказали, что они друг другу сильно не понравились.
— У тебя хорошая память.
— Теперь мы достали съёмки камеры слежения — на них Дюк и Воробей.
— Это, скорее всего, пражские съёмки, — согласился Директор. — По дороге на объект Дюк и Воробей должны были пройти через подземную автостоянку. Одну из видеокамер они не заметили.
— Эти снимки потом оказались в кейсе у людей Акмаля. Два человека на снимках — и один из них уже мёртв. А другой жив и здоров.
— Это ни о чём не говорит.
— А это о чём-то говорит? — Бондарев лихорадочно переворошил снимки и наконец вытащил нужный. — Вот это. К этому снимку нужны какие-то комментарии?
— Хорошо, — сказал Директор. — Может быть, у меня проблемы со зрением и я не вижу того, что видишь ты. Расскажи мне, что там такого ужасного на снимке.
Лапшин тяжко вздохнул, потому что бондаревскую трактовку снимка он успел выслушать уже раз десять.
— Объясняю, — сказал Бондарев. — На всех снимках Воробей смотрит куда угодно, но не в камеру. Он её не видит. Он не знает о её существовании. Дюк смотрит в камеру. На одном этом снимке, но смотрит. Он знает про камеру.
— И что это значит?
— Он знал про камеру, он специально подвёл Воробья под камеру, чтобы люди Акмаля его засняли и смогли потом опознать. В Милане у них были эти снимки, они узнали Воробья, выдернули его из очереди, пытали и убили.
— Он хочет сказать, что Дюк продался, — подвёл итог Лапшин.
— И он хочет бежать на поиски Дюка, — добавил Директор. — Чтобы потом отомстить ему за Воробья, за измену и так далее… Так, что ли? Прямо детский сад какой-то.
— Что это вы называете меня «он»? — насторожился Бондарев.
— Потому что ты ведёшь себя по-дурацки и забываешь, что ты не героический мститель-одиночка, ты работаешь в команде. Ты работаешь со мной, с Лапшиным и с другими людьми, в том числе с людьми с Чердака…
— Я знаю, но…
— Должен тебе сообщить — извини за шокирующую правду, — что ты не самый информированный, и не самый умный, и не самый опытный человек в этом здании. Не ты будешь решать, что тебе делать с Дюком. Понятно?
— Но…
— Громко и отчётливо.
— Понятно.
— Вы с Лапшиным добыли ценную информацию — спасибо. Она будет изучена и использована с максимальной пользой.
— Это переводится на нормальный язык — «спасибо и пошёл вон»?
— Нет, не пошёл вон, а пошёл готовиться к закупкам оружия. Чемоданчик тебе скоро приготовят.
— Что ещё за чемоданчик?
— Вот видишь, ты уже заинтересовался. Значит, ты не совсем потерянный для нас человек.
— Пфф, — сказал Бондарев, толкнулся ногами и отъехал в кресле в дальний конец кабинета, в тень рослого фикуса. Директор сложил все снимки в пластиковый конверт, а конверт забросил в сейф и демонстративно повернул ключ. Это означало, что разговор окончен.
2
Директор поймал его в столовой, где Бондарев сосредоточенно пытался разрезать бифштекс на десять одинаковых частей.
— Собственная техника управления гневом? — спросил Директор, присев напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112