Я собирался нападать среди ночи на сборище опасных вооруженных типов? Класс! Сюжет для научно-фантастического фильма.
«Но ты же не можешь придумать ничего лучше!» — раздраженно рявкнул ДК в моей голове. Это было правдой.
Ничего лучше я придумать не мог. Как не мог придумать и ничего хуже.
Я еще раз пнул груду несчастливой одежды и полез в шкаф за спортивным костюмом. Хотя то, чем я собирался заняться, никак не походило на спорт.
Медленно и торжественно-печально я застегнул «молнию» на спортивной куртке до самого горла. Из скомканных брюк я достал тыквинскую визитку, которая должна была навести меня на всю честную компанию. Из кухонного шкафа я вытащил свою наличность, еще не зная, на что именно ее потрачу, но уверенный, что без денег не обойтись. Еще я взял туристский нож. Когда эта штука увесисто легла в карман штанов, я окончательно понял серьезность своих намерений, и по спине пробежался шальной табун мурашек.
Я пошел к дверям, оглядывая прощальным взглядом свою квартиру. Тут же в голове выстрелила предательская и трусливая мыслишка: «А если я успею завтра до обеда продать свою квартиру и отдам эти деньги за Тамару?» Но ее немедленно загасил ДК: «Ты торговец недвижимостью или мужик?!»
— Мужик, — нехотя признался я и подтянул штаны. В этот миг зазвонил телефон. Вспоминая потом этот момент, я с ужасом представлял, что могло бы случиться, если бы я все-таки вышел в ночь с туристским ножом в кармане и с диким желанием доказать свою принадлежность к мужскому полу...
Короче говоря, звонок раздался вовремя.
6
Я подошел к аппарату осторожно, словно к свернувшейся в клубок змее. Почему-то я подумал, что звонит Тыквин — с напоминанием о приближающемся сроке. Но это был не Тыквин. Это был вообще непонятно кто.
— Алло, — сказал я, однако человек на другом конце провода не стал дожидаться моих формальных приветствий, он заговорил сразу, и его речь звучала в моем ухе секунд пятнадцать от силы. Потом человек повесил трубку, и в ухо поплыли равнодушные гудки. А я обалдело слушал их, не понимая, что все это значит.
Не было сказано ни «здравствуйте», ни «до свидания». Не было названо никаких имен, так что вполне может быть, что звонивший просто ошибся номером. Однако интуиция (если что-то подобное еще жило в моей голове) подсказывала — звонили мне.
— Улица Пушкинская, дом сто сорок два, — сказал голос в трубке. — Немедленно.
Все, на этом разговор закончился. И это был не Тыквин, это был не Мухин, это был не Карабас. И это был не ДК, хотя последние несколько часов я втайне надеялся, что тот позвонит, вмешается и, как добрый волшебник, разрешит все мои и Тамарины проблемы. Ведь он когда-то трудился в спецслужбах, а для чего же существуют спецслужбы, если не для разрешения различных запутанных проблем? Я даже был готов простить ДК все его мелкие пакости, типа закрытия калитки прямо перед моим носом, его обидных реплик по поводу «гадского поведения»... Но это был не ДК. Это был черт знает кто. И этот черт знает кто советовал мне немедленно нестись на Пушкинскую улицу.
И я понесся. Потому что это была хоть какая-то идея. У меня и того не было. В какой-то миг мне даже подумалось, что это господь бог, устав наблюдать за моими страданиями, сжалился и позвонил по прямой линии. Но затем я подумал, что бог, как и ДК, не смог бы выразиться столь кратко, он обязательно повел бы речь к глубокомысленным и высокодуховным выводам типа: «Не в пятистах долларах счастье». Или: «Меньше надо водку пить с Карабасом, а больше душу развивать».
Тут же все было предельно кратко. Даже слишком кратко. Что там, на Пушкинской? Там ждет меня человек, который знает, где Мухин? Или там сейчас отсиживается сам Мухин? Или там содержат Тамару? На что мне настраиваться?
Никаких инструкций.
— Разберусь на месте, — бурчал я, спускаясь в лифте. Но на место еще нужно было попасть. А учитывая, что до рассвета оставалось три часа, транспортных средств, ходящих до Пушкинской улицы, попадалось немного. Честно говоря, совсем не попадалось. И я припустил бегом по пустым улицам, тем более что спортивный костюм подходил для такого способа передвижения.
Минут через десять я все-таки поймал такси, но водила с чего-то взбрыкнул и ехать на Пушкинскую отказался, пообещав, что высадит меня у поворота с шоссе Нефтяников на Пушкинскую. Метров триста я вполне мог преодолеть пешком.
И я их преодолел, замерев при виде таблички с номером дома — 142. Приплыли...
Домик был довольно невзрачный, двухэтажный, деревянный и даже чуть покосившийся набок. Перед домом раскинулся приличных размеров пустырь, посреди которого ржавел остов древнего «Запорожца». К этому «Запорожцу» я и направился, согнувшись в поясе и стараясь не шуметь. Возле груды металлолома я остановился и присел на корточки, наблюдая за домом. Ничего подозрительного, кроме самого дома, — развалюха на пустыре будто специально была создана для того, чтобы стать ловушкой для доверчивых олухов вроде меня. Можно из пушки стрелять, никто не услышит. А услышит, так не высунется на улицу, потому что уж слишком темно, безлюдно и страшно в этом позабытом богом и коммунальными службами уголке города.
Хоть из пушки. Только я об этом подумал, как резкий звук ударил по моим ушам. На пушку не тянуло, а вот на какой-нибудь «ТТ» вполне.
Я поплотнее прижался к «Запорожцу», и тогда в доме снова шарахнуло. Теперь была исполнена целая серия выстрелов, причем звучали они так часто, что было не ясно, то ли один стрелок палит с двух рук, то ли стрелков было несколько, и они от всей души старались пришить друг друга. С моим ножиком в кармане просто смешно лезть в это пекло. Я и не лез, я сидел себе за «Запорожцем», считал выстрелы и пытался сообразить, какова должна быть моя роль по замыслу звонившего. Собирать гильзы? Или собирать трупы? Или самому стать трупом?
Выстрелы стихли так же внезапно, как и начались. Я осторожно высунулся из-за «Запорожца» — ожидалось, что из дома выскочит торжествующий победитель стрельбы на выживание. Прошло минут пять, но никто так и не вышел.
Чувствуя себя полным идиотом, я достал из кармана нож, раскрыл лезвие и не очень уверенной походкой направился к этому самому дому номер сто сорок два по Пушкинской улице. Поскольку улица была именно Пушкинская и поэт наверняка исполнял тут роль потустороннего покровителя, я забормотал на счастье: «Паду ли я стрелой пронзенной? А может, мимо просвистит?»
«Сам не свисти», — отозвался в моей голове ДК.
— А вот без чужих советов обойдемся, — решительно пробормотал я, чувствуя усиливающуюся дрожь в коленях. Когда я взялся за дверную ручку, эта дрожь шатала меня не хуже ташкентского землетрясения. Тем не менее я потянул дверь на себя, а та, несмазанная скотина, заверещала так, что я мгновенно вспотел и втянул голову в плечи, ожидая немедленной пули в лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
«Но ты же не можешь придумать ничего лучше!» — раздраженно рявкнул ДК в моей голове. Это было правдой.
Ничего лучше я придумать не мог. Как не мог придумать и ничего хуже.
Я еще раз пнул груду несчастливой одежды и полез в шкаф за спортивным костюмом. Хотя то, чем я собирался заняться, никак не походило на спорт.
Медленно и торжественно-печально я застегнул «молнию» на спортивной куртке до самого горла. Из скомканных брюк я достал тыквинскую визитку, которая должна была навести меня на всю честную компанию. Из кухонного шкафа я вытащил свою наличность, еще не зная, на что именно ее потрачу, но уверенный, что без денег не обойтись. Еще я взял туристский нож. Когда эта штука увесисто легла в карман штанов, я окончательно понял серьезность своих намерений, и по спине пробежался шальной табун мурашек.
Я пошел к дверям, оглядывая прощальным взглядом свою квартиру. Тут же в голове выстрелила предательская и трусливая мыслишка: «А если я успею завтра до обеда продать свою квартиру и отдам эти деньги за Тамару?» Но ее немедленно загасил ДК: «Ты торговец недвижимостью или мужик?!»
— Мужик, — нехотя признался я и подтянул штаны. В этот миг зазвонил телефон. Вспоминая потом этот момент, я с ужасом представлял, что могло бы случиться, если бы я все-таки вышел в ночь с туристским ножом в кармане и с диким желанием доказать свою принадлежность к мужскому полу...
Короче говоря, звонок раздался вовремя.
6
Я подошел к аппарату осторожно, словно к свернувшейся в клубок змее. Почему-то я подумал, что звонит Тыквин — с напоминанием о приближающемся сроке. Но это был не Тыквин. Это был вообще непонятно кто.
— Алло, — сказал я, однако человек на другом конце провода не стал дожидаться моих формальных приветствий, он заговорил сразу, и его речь звучала в моем ухе секунд пятнадцать от силы. Потом человек повесил трубку, и в ухо поплыли равнодушные гудки. А я обалдело слушал их, не понимая, что все это значит.
Не было сказано ни «здравствуйте», ни «до свидания». Не было названо никаких имен, так что вполне может быть, что звонивший просто ошибся номером. Однако интуиция (если что-то подобное еще жило в моей голове) подсказывала — звонили мне.
— Улица Пушкинская, дом сто сорок два, — сказал голос в трубке. — Немедленно.
Все, на этом разговор закончился. И это был не Тыквин, это был не Мухин, это был не Карабас. И это был не ДК, хотя последние несколько часов я втайне надеялся, что тот позвонит, вмешается и, как добрый волшебник, разрешит все мои и Тамарины проблемы. Ведь он когда-то трудился в спецслужбах, а для чего же существуют спецслужбы, если не для разрешения различных запутанных проблем? Я даже был готов простить ДК все его мелкие пакости, типа закрытия калитки прямо перед моим носом, его обидных реплик по поводу «гадского поведения»... Но это был не ДК. Это был черт знает кто. И этот черт знает кто советовал мне немедленно нестись на Пушкинскую улицу.
И я понесся. Потому что это была хоть какая-то идея. У меня и того не было. В какой-то миг мне даже подумалось, что это господь бог, устав наблюдать за моими страданиями, сжалился и позвонил по прямой линии. Но затем я подумал, что бог, как и ДК, не смог бы выразиться столь кратко, он обязательно повел бы речь к глубокомысленным и высокодуховным выводам типа: «Не в пятистах долларах счастье». Или: «Меньше надо водку пить с Карабасом, а больше душу развивать».
Тут же все было предельно кратко. Даже слишком кратко. Что там, на Пушкинской? Там ждет меня человек, который знает, где Мухин? Или там сейчас отсиживается сам Мухин? Или там содержат Тамару? На что мне настраиваться?
Никаких инструкций.
— Разберусь на месте, — бурчал я, спускаясь в лифте. Но на место еще нужно было попасть. А учитывая, что до рассвета оставалось три часа, транспортных средств, ходящих до Пушкинской улицы, попадалось немного. Честно говоря, совсем не попадалось. И я припустил бегом по пустым улицам, тем более что спортивный костюм подходил для такого способа передвижения.
Минут через десять я все-таки поймал такси, но водила с чего-то взбрыкнул и ехать на Пушкинскую отказался, пообещав, что высадит меня у поворота с шоссе Нефтяников на Пушкинскую. Метров триста я вполне мог преодолеть пешком.
И я их преодолел, замерев при виде таблички с номером дома — 142. Приплыли...
Домик был довольно невзрачный, двухэтажный, деревянный и даже чуть покосившийся набок. Перед домом раскинулся приличных размеров пустырь, посреди которого ржавел остов древнего «Запорожца». К этому «Запорожцу» я и направился, согнувшись в поясе и стараясь не шуметь. Возле груды металлолома я остановился и присел на корточки, наблюдая за домом. Ничего подозрительного, кроме самого дома, — развалюха на пустыре будто специально была создана для того, чтобы стать ловушкой для доверчивых олухов вроде меня. Можно из пушки стрелять, никто не услышит. А услышит, так не высунется на улицу, потому что уж слишком темно, безлюдно и страшно в этом позабытом богом и коммунальными службами уголке города.
Хоть из пушки. Только я об этом подумал, как резкий звук ударил по моим ушам. На пушку не тянуло, а вот на какой-нибудь «ТТ» вполне.
Я поплотнее прижался к «Запорожцу», и тогда в доме снова шарахнуло. Теперь была исполнена целая серия выстрелов, причем звучали они так часто, что было не ясно, то ли один стрелок палит с двух рук, то ли стрелков было несколько, и они от всей души старались пришить друг друга. С моим ножиком в кармане просто смешно лезть в это пекло. Я и не лез, я сидел себе за «Запорожцем», считал выстрелы и пытался сообразить, какова должна быть моя роль по замыслу звонившего. Собирать гильзы? Или собирать трупы? Или самому стать трупом?
Выстрелы стихли так же внезапно, как и начались. Я осторожно высунулся из-за «Запорожца» — ожидалось, что из дома выскочит торжествующий победитель стрельбы на выживание. Прошло минут пять, но никто так и не вышел.
Чувствуя себя полным идиотом, я достал из кармана нож, раскрыл лезвие и не очень уверенной походкой направился к этому самому дому номер сто сорок два по Пушкинской улице. Поскольку улица была именно Пушкинская и поэт наверняка исполнял тут роль потустороннего покровителя, я забормотал на счастье: «Паду ли я стрелой пронзенной? А может, мимо просвистит?»
«Сам не свисти», — отозвался в моей голове ДК.
— А вот без чужих советов обойдемся, — решительно пробормотал я, чувствуя усиливающуюся дрожь в коленях. Когда я взялся за дверную ручку, эта дрожь шатала меня не хуже ташкентского землетрясения. Тем не менее я потянул дверь на себя, а та, несмазанная скотина, заверещала так, что я мгновенно вспотел и втянул голову в плечи, ожидая немедленной пули в лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94