— И что?
— А ничего. — Кажется, он и в самом деле не горел желанием трепаться о своих былых подвигах. Мне пришлось быть настойчивым, и тактика моя тут была проста — раскрутить Шумова на мемуары о старых делах, а потом плавно подвести к моим проблемам и намекнуть, что больше никто в мире эти ниточки не распутает.
— Их судили? — спросил я. — Этих убийц?
— Как тебе сказать... Там особенно нечего было судить. Так уж получилось.
— А-а-а, — протянул я, внутренне поеживаясь от слов «особенно нечего». — Так поэтому ты и считаешь, что она тебе ничем не обязана?
— Она мне ничем не обязана, потому что ее сына убили, — мрачно ответил Шумов, крутя в пальцах пустой стакан. — И воскресить его я не мог. А всякие там убийцы... Это уже мелочь. Это не меняет сути дела. Неправильно сводить все к мести. Хотя... — Шумов сжал зубы, и его лицо исказилось в странной и неприятной гримасе. — Хотя месть это очень сильная штука. Здорово заводит. Легко начать и трудно остановиться...
Он некоторое время сидел молча, а я не осмеливался влезать со своими замечаниями и вопросами, я просто терпел ту боль, которой было во мне навалом.
— Вот почему, — вдруг сказал Шумов, и я не сразу понял, о чем он, — она и разрешила мне пожить на этой даче. Я тут уже больше года сижу. Нормально так сижу.
— Гиви сказал, у тебя был запой, — брякнул я.
— Врет, бандитская рожа, — немедленно отреагировал Шумов. — Откуда ему знать? Что он, навещал меня?! Что он, водку мне привозил ящиками? Хотя мог бы... — Шумов снова тяжко вздохнул, осуждая прижимистого Гиви. — У меня кончился запой. Честное слово. Водка кончилась, а в магазин за новым ящиком лень было ехать. Пришлось выйти из запоя.
— А это? — показал я на бутылку, которую мы только что использовали внутренне и наружно. — Если она кончилась, то откуда это?
— Это боевой трофей, — сказал Шумов и ухмыльнулся. — Это было конфисковано у группы товарищей. Позавчера. Кстати, у них я конфисковал еще одну штуку. Мне показалось, она тебя заинтересовала. Могу подарить.
— Что? — оторвал я затылок от спинки кресла. — Какая штука?
Шумов не поленился подняться с кресла, подойти к тумбочке, взять эту штуку и сунуть ее мне чуть ли не под нос.
— Тьфу! — Я забыл о боли и яростно замахал руками, отбиваясь от угрожающе вытянувшегося в мою сторону резинового члена. — Убери, убери эту гадость...
— Ты какой-то неблагодарный, — пожал плечами Шумов. — Эта гадость сегодня спасла тебя. Кстати, кто это были такие?
Прошло минут двадцать после побоища, прежде чем он поинтересовался, кто такие, собственно, были люди, по которым он палил из карабина. Нормально. Но раз уж он спросил, то мне нужно было еще раз попробовать заинтересовать Шумова своими проблемами. Дачу вроде этой я предложить не мог, и приходилось ловить, что называется, на голый крючок.
— Одного я видел в гостинице «Интурист», — сказал я, внимательно следя за выражением лица Шумова. — Он искал того же человека, что и я. Человека зовут Леха Мухин, который обул Тыкву на мешок денег. А мне приходится отдуваться.
— Если вы ищете одного и того же человека, — заметил Шумов, меланхолично разглядывая резиновый член, — то вам нечего было мочить друг друга возле моего забора. Вам нужно было провести конференцию по обмену знаниями насчет этого самого Мухина. А вы морды бить. Странно вы себя ведете, ребята, — покачал головой Шумов и, поразмыслив, добавил слово, которое я не совсем понял: — Контрпродуктивно себе ведете.
Я поморщился — весь этот гнилой базар мгновенно напомнил мне дорогого дядюшку, который тоже любил блеснуть каким-нибудь заковыристым словцом, непонятным для простого народа. Под простым народом я подразумеваю себя.
— Они первые начали, — сказал я в свое оправдание, и теперь поморщился Шумов. — Я не успел предложить насчет конференции.
— Ну так беги, догоняй их и предлагай, — посоветовал Шумов. — Я серьезно. Я там, кажется, одного подстрелил, но это мелочи. У вас же есть общие интересы, а это главное. Обмениваетесь информацией, находите вашего Мухина, и все дела.
— Я не его ищу, — поправил я. — Я деньги его ищу. Самого Мухина я уже нашел. Мертвого.
— У тебя семь пятниц на неделе! — не выдержал Шумов. — То Мухина ему нужно, то Мухина ему не нужно! Все, хватит с меня! Мне через час мебель новую привезут, и не дай бог кто увидит, что у меня рассиживает какой-то левый мужик, — Шумов внимательно посмотрел на меня. — Подозрительной наружности. Ты уже достаточно тут отлеживался, так что вставай и двигай до дому, до хаты.
— А... — заикнулся было я, но Шумов железно отрезал:
— Никаких "а", до дому, до хаты!
Я со вздохом поднялся из кресла и заковылял к двери, стараясь вызвать у отставного сыщика жалость. Дохлый номер.
— А если использовать при ходьбе обе ноги? — предложил Шумов, помахивая искусственным членом. — Вероятно, получится быстрее.
В этом козле не было ни жалости, ни сочувствия. Совсем как в ДК.
— Погоди, — сказал Шумов мне в спину. Я застыл: неужели проснулось сочувствие? Черта с два. — Как там в городе? Вообще, я имею в виду? — Шумов очертил руками в воздухе сложную загогулину. — Я же никуда не выхожу, газет не читаю...
— В городе? Хм... — мне почему-то вспомнился подполковник Лисицын, а точнее, его визит в «Золотую Антилопу». — Недавно банкир один пропал. Московский. Америдис ему фамилия. Все его ищут. А еще...
— Достаточно, — оборвал меня Шумов. — Можно было и не спрашивать. В этом городе ничего не меняется, кроме фамилий пропадающих и погибающих. Правильно я делаю, что сижу за этим забором.
И он вытолкал меня на улицу. Вот скотина.
5
Можно было утешиться тем, что я оставил Шумову свою визитную карточку. Этих карточек наделал всему персоналу «Золотой Антилопы» Карабас. Наверное, считал, что тем самым придаст бару солидности. Солидность осталась на прежнем уровне, а визитки были рассыпаны у меня по разным домам и комнатам. Уходя из коттеджа, я предложил было Шумову свою карточку — на всякий случай, — но тот скривился, будто я потчевал его кислым молоком, и карточку не взял.
Только я не сдался. Я улучил момент, когда Шумов отвлекся, и засунул одну карточку между книг на журнальном столике, а еще несколько исподтишка разбросал на участке, вдоль аккуратной кирпичной дорожки, что вела от коттеджа к воротам наружу. Теперь Шумов не мог меня просто так забыть.
Впрочем, это было мое единственное утешение. Больше мне ничего эта поездка не дала. Кроме невыносимой боли во всем теле, кроме исцарапанного лица и испачканной одежды. Но ехал-то я не за этим. Ехал-то я за советом профессионала, за его помощью. А получил? «Соберите конференцию по обмену опытом». Тьфу!
В электричке я пытался дремать, но как только я расслаблялся, то немедленно задевал какую-нибудь свежую болячку, вздрагивал, скрипел зубами и ерзал, чтобы найти более удобное положение для своего избитого тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94