— Просто я попадал в поле зрения...
— Вот и тут бы ты попал, причем влип основательно. А так — многоквартирный дом, кругом тоже многоквартирные дома... Ты никуда не попадаешь. Ты спокойно выходишь из дома и движешься в сторону гаража, где стоит этот самый «Форд».
Шумов был прав — все сошло тихо-мирно. Мы вышли из подъезда, вокруг не было ни души, и ничто не наводило на мысль, что неподалеку валяется аккуратно упакованный труп молодого человека в сером плаще.
Но хотя все было так безмятежно, я не мог избавиться от ощущения, что чей-то незримый внимательный глаз следит за нами. Хотелось втянуть голову в плечи и кинуться бежать, причем зигзагами, чтобы труднее было попасть в спину.
3
В гаражах, где я сутки назад оставил мухинский «Форд», учет и контроль были поставлены не хуже швейцарского банка. Сторож на входе был другой, но тем не менее он был в курсе дела и, догнав меня возле бокса, негромко напомнил:
— Еще полсотни. И если еще будете здесь держать — постоянно — по сотне за неделю.
Я выдал сторожу пятьдесят долларов мухинских денег и обещал подумать над его предложением.
— Надумаете толкнуть тачку, я помогу найти покупателя, — заявил напоследок сторож.
— Не напрягайся, родной, — не выдержал Шумов. — Мы сами кого хочешь продадим и кого хочешь купим.
Сторож сделал понимающее лицо и исчез. Я открыл дверь, кивнул на авто и не без гордости поинтересовался:
— Пойдет?
— Нормально, — одобрил Шумов. — Главное, чтобы там были сиденья. А если сиденья мягкие, это просто здорово...
— Сиденья?
— Мне нужно выспаться, — пояснил Шумов, забираясь на заднее сиденье машины. — Я же тебе объяснял — «тихий час» у меня начинается с восьми утра. На даче мне оставаться было нельзя, у тебя дома теперь тоже небезопасно. Придется отсыпаться здесь... — Он стащил с себя куртку, сложил ее и собрался было использовать в качестве подушки, но тут принюхался и состроил гримасу отвращения. — В засаде у мусоропровода есть свои минусы, — пробормотал он. — У тебя нет никакой лишней одежды?
— У меня нет. А вот у Мухина есть. В багажнике целая сумка всякого шмотья.
— Надо же, — Шумов покачал головой. — Тебе от этого Мухина одно счастье — и машина, и шмотки... Может, это ты его и грохнул? И алмазы оприходовал? А теперь дурачком прикидываешься?
— Я не прикидываюсь, — сказал я, открыл багажник, достал большую желтую сумку и бросил ее Шумову.
— Ни фига себе, — обрадованно сказал тот. — Это же пальто. Это самое настоящее пальто, причем как раз по сезону...
Пальто отправилось под голову отставному частному сыщику, а я припомнил, что в «Белый Кролик» Мухин приезжал без пальто. Он приехал туда в костюме. Тамара скорее всего заехала за Мухиным в гостиницу, они взяли такси и отправились в «Белый Кролик». В гостиницу Мухин уже не вернулся. А где же было пальто? А оно было заранее уложено в желтую сумку, а сумка заброшена в багажник «Форда». А «Форд» поставлен в укромном месте. Ну и какой отсюда можно сделать вывод? Что Мухин заранее все продумал и подготовил? До меня это уже дошло. С опозданием на пару суток, правда, но дошло. Что еще? Если пальто лежало в багажнике «Форда», это значило, что Мухин был уже в полной готовности делать ноги. Он закончил все свои дела, оставалось смотаться... А он зачем-то поехал на Пушкинскую. На этом самом «Форде», где в багажнике лежало его пальто. А раз в машине пальто, значит, в машине было и все остальное. Деньги и алмазы. Пальто в машине осталось, но вот что касается более ценных вещей...
— Слушай, Саня, — сонно проговорил Шумов, устраиваясь на темно-сером кашемировом пальто. — А ты машину проверил?
— В каком смысле?
— Ты же ищешь мухинские деньги, так? А вдруг они у него здесь, в машине, спрятаны. Двойное дно в багажнике или под обивкой сидений...
Черт, этот тип как будто читал мои мысли!
— Там был чемодан денег, — сказал я. — И чемодан алмазов. Вообще-то он говорил про два чемодана алмазов, но я видел только один. Поэтому и говорю про один. Можно спрятать в машине чемодан алмазов и чемодан денег?
— Можно, — сказал Шумов, и я вздрогнул, а руки мои как-то стали сами по себе проминать обивку сиденья. — Но мороки много. Есть смысл возиться, если только везти это все через границу, чтобы таможенников наколоть. А так, чтоб легко положить и легко взять... Нет, так не выйдет. — Шумов помолчал, и я уже подумал, что его сморил сон, но через пару минут сыщик снова подал голос: — Я не понял... Как это Мухин кинул Тыкву со всеми этими чемоданами? Чемодан алмазов, чемодан денег... С таким грузом непросто испариться. Как он это провернул?
— Он испарился, — ответил я. — Он зашел в комнату без окон. И не вернулся оттуда. Я заглянул туда через три минуты — там никого не было. А через дверь он не выходил.
— Дурдом, — прокомментировал Шумов. — Я вот просплюсь... А потом я выясню, кто куда испарился, потом я выясню, за каким чертом какие-то козлы врываются ночью на мою дачу... То есть не на мою дачу. На дачу Ольги Петровны...
Шумов ругнулся, поднял голову с пальто и протянул руку ко мне:
— Я у тебя мобильник видел. Дай-ка я хозяйке позвоню еще раз...
— Мобильник тоже мухинский, — сообщил я, передавая Шумову телефон.
— Да ты халявщик, Саня, — ответил Шумов. — У тебя ничего своего нет. Свои у тебя только неприятности. И ты охотно делишься ими со знакомыми.
Он несколько раз набирал номер, но никто не отвечал. Шумов скрипнул зубами, швырнул мобильник на переднее сиденье и снова улегся на пальто. Меня в сон не тянуло, поэтому я просто сидел на переднем за рулем и слушал тихо работающий приемник. Вскоре к музыке из динамиков добавился могучий храп Шумова. Так мог храпеть только заслуживающий доверия человек, и я почувствовал себя спокойно, сидя за рулем машины убитого афериста.
В гараже было темно, лишь красный огонек магнитолы смотрел на меня, а раздававшиеся из магнитолы голоса и музыка напоминали, что есть жизнь и за пределами этого гаража и что не все так мрачно, как кажется ранним осенним утром, когда дождь изматывающей редкой дробью лупит по крыше и нет никакого желания выходить наружу...
В таком настроении я послушал бы что-нибудь медленное и лирическое, но радиостанции, наверное, получили правительственное задание передавать с утра музыку поэнергичнее и пожизнерадостнее, чтобы люди побыстрее выскакивали из постелей и мчались на работу. Вот такое дерьмо мне и пришлось слушать в сопровождении шумовского храпа. Вся энергия и вся жизнерадостность этих утренних песен летели мимо меня, а когда ведущие рассказывали пошлые анекдоты, у меня появлялось желание дать всем этим болтунам под дых. Просто у меня было такое настроение. В другое время в компании Лимонада и пары веселых девчонок без комплексов да парочки пузырей водки я бы отнесся к этим песням и байкам совсем по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Вот и тут бы ты попал, причем влип основательно. А так — многоквартирный дом, кругом тоже многоквартирные дома... Ты никуда не попадаешь. Ты спокойно выходишь из дома и движешься в сторону гаража, где стоит этот самый «Форд».
Шумов был прав — все сошло тихо-мирно. Мы вышли из подъезда, вокруг не было ни души, и ничто не наводило на мысль, что неподалеку валяется аккуратно упакованный труп молодого человека в сером плаще.
Но хотя все было так безмятежно, я не мог избавиться от ощущения, что чей-то незримый внимательный глаз следит за нами. Хотелось втянуть голову в плечи и кинуться бежать, причем зигзагами, чтобы труднее было попасть в спину.
3
В гаражах, где я сутки назад оставил мухинский «Форд», учет и контроль были поставлены не хуже швейцарского банка. Сторож на входе был другой, но тем не менее он был в курсе дела и, догнав меня возле бокса, негромко напомнил:
— Еще полсотни. И если еще будете здесь держать — постоянно — по сотне за неделю.
Я выдал сторожу пятьдесят долларов мухинских денег и обещал подумать над его предложением.
— Надумаете толкнуть тачку, я помогу найти покупателя, — заявил напоследок сторож.
— Не напрягайся, родной, — не выдержал Шумов. — Мы сами кого хочешь продадим и кого хочешь купим.
Сторож сделал понимающее лицо и исчез. Я открыл дверь, кивнул на авто и не без гордости поинтересовался:
— Пойдет?
— Нормально, — одобрил Шумов. — Главное, чтобы там были сиденья. А если сиденья мягкие, это просто здорово...
— Сиденья?
— Мне нужно выспаться, — пояснил Шумов, забираясь на заднее сиденье машины. — Я же тебе объяснял — «тихий час» у меня начинается с восьми утра. На даче мне оставаться было нельзя, у тебя дома теперь тоже небезопасно. Придется отсыпаться здесь... — Он стащил с себя куртку, сложил ее и собрался было использовать в качестве подушки, но тут принюхался и состроил гримасу отвращения. — В засаде у мусоропровода есть свои минусы, — пробормотал он. — У тебя нет никакой лишней одежды?
— У меня нет. А вот у Мухина есть. В багажнике целая сумка всякого шмотья.
— Надо же, — Шумов покачал головой. — Тебе от этого Мухина одно счастье — и машина, и шмотки... Может, это ты его и грохнул? И алмазы оприходовал? А теперь дурачком прикидываешься?
— Я не прикидываюсь, — сказал я, открыл багажник, достал большую желтую сумку и бросил ее Шумову.
— Ни фига себе, — обрадованно сказал тот. — Это же пальто. Это самое настоящее пальто, причем как раз по сезону...
Пальто отправилось под голову отставному частному сыщику, а я припомнил, что в «Белый Кролик» Мухин приезжал без пальто. Он приехал туда в костюме. Тамара скорее всего заехала за Мухиным в гостиницу, они взяли такси и отправились в «Белый Кролик». В гостиницу Мухин уже не вернулся. А где же было пальто? А оно было заранее уложено в желтую сумку, а сумка заброшена в багажник «Форда». А «Форд» поставлен в укромном месте. Ну и какой отсюда можно сделать вывод? Что Мухин заранее все продумал и подготовил? До меня это уже дошло. С опозданием на пару суток, правда, но дошло. Что еще? Если пальто лежало в багажнике «Форда», это значило, что Мухин был уже в полной готовности делать ноги. Он закончил все свои дела, оставалось смотаться... А он зачем-то поехал на Пушкинскую. На этом самом «Форде», где в багажнике лежало его пальто. А раз в машине пальто, значит, в машине было и все остальное. Деньги и алмазы. Пальто в машине осталось, но вот что касается более ценных вещей...
— Слушай, Саня, — сонно проговорил Шумов, устраиваясь на темно-сером кашемировом пальто. — А ты машину проверил?
— В каком смысле?
— Ты же ищешь мухинские деньги, так? А вдруг они у него здесь, в машине, спрятаны. Двойное дно в багажнике или под обивкой сидений...
Черт, этот тип как будто читал мои мысли!
— Там был чемодан денег, — сказал я. — И чемодан алмазов. Вообще-то он говорил про два чемодана алмазов, но я видел только один. Поэтому и говорю про один. Можно спрятать в машине чемодан алмазов и чемодан денег?
— Можно, — сказал Шумов, и я вздрогнул, а руки мои как-то стали сами по себе проминать обивку сиденья. — Но мороки много. Есть смысл возиться, если только везти это все через границу, чтобы таможенников наколоть. А так, чтоб легко положить и легко взять... Нет, так не выйдет. — Шумов помолчал, и я уже подумал, что его сморил сон, но через пару минут сыщик снова подал голос: — Я не понял... Как это Мухин кинул Тыкву со всеми этими чемоданами? Чемодан алмазов, чемодан денег... С таким грузом непросто испариться. Как он это провернул?
— Он испарился, — ответил я. — Он зашел в комнату без окон. И не вернулся оттуда. Я заглянул туда через три минуты — там никого не было. А через дверь он не выходил.
— Дурдом, — прокомментировал Шумов. — Я вот просплюсь... А потом я выясню, кто куда испарился, потом я выясню, за каким чертом какие-то козлы врываются ночью на мою дачу... То есть не на мою дачу. На дачу Ольги Петровны...
Шумов ругнулся, поднял голову с пальто и протянул руку ко мне:
— Я у тебя мобильник видел. Дай-ка я хозяйке позвоню еще раз...
— Мобильник тоже мухинский, — сообщил я, передавая Шумову телефон.
— Да ты халявщик, Саня, — ответил Шумов. — У тебя ничего своего нет. Свои у тебя только неприятности. И ты охотно делишься ими со знакомыми.
Он несколько раз набирал номер, но никто не отвечал. Шумов скрипнул зубами, швырнул мобильник на переднее сиденье и снова улегся на пальто. Меня в сон не тянуло, поэтому я просто сидел на переднем за рулем и слушал тихо работающий приемник. Вскоре к музыке из динамиков добавился могучий храп Шумова. Так мог храпеть только заслуживающий доверия человек, и я почувствовал себя спокойно, сидя за рулем машины убитого афериста.
В гараже было темно, лишь красный огонек магнитолы смотрел на меня, а раздававшиеся из магнитолы голоса и музыка напоминали, что есть жизнь и за пределами этого гаража и что не все так мрачно, как кажется ранним осенним утром, когда дождь изматывающей редкой дробью лупит по крыше и нет никакого желания выходить наружу...
В таком настроении я послушал бы что-нибудь медленное и лирическое, но радиостанции, наверное, получили правительственное задание передавать с утра музыку поэнергичнее и пожизнерадостнее, чтобы люди побыстрее выскакивали из постелей и мчались на работу. Вот такое дерьмо мне и пришлось слушать в сопровождении шумовского храпа. Вся энергия и вся жизнерадостность этих утренних песен летели мимо меня, а когда ведущие рассказывали пошлые анекдоты, у меня появлялось желание дать всем этим болтунам под дых. Просто у меня было такое настроение. В другое время в компании Лимонада и пары веселых девчонок без комплексов да парочки пузырей водки я бы отнесся к этим песням и байкам совсем по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94