Леня не мог найти на странице ни одного понятного слова.
– Что это такое? – удивленно воскликнула рядом с ним Елизавета Константиновна. – Неужели дедушка помешался перед смертью и записывал какой-то бред?
– Нет, вовсе нет, – успокоил ее Маркиз, – вы видите – почерк профессора не изменился, он по-прежнему четок и аккуратен. Если бы он писал эту абракадабру под влиянием болезни, рука его дрожала бы, буквы налезали друг на друга… Нет, Елизавета Константиновна, это шифрованное послание, и шифр не должен быть слишком сложен – ведь он адресовал письмо не ученым коллегам, а своим дочерям, и был уверен, что они смогут его прочесть. А ключ к посланию – монеты, он прямо пишет об этом в дневнике. Причем использовать для расшифровки необходимо все три монеты – тем самым профессор хотел добиться дружеских отношений между своими дочерьми.
Леня выложил все три римские монеты на стол рядом с дневником профессора. Вспомнив слова нумизмата, он выписал на отдельный листок римские цифры, выбитые вслед за именем императора. Первая цифра на монете Елизаветы Константиновны была единица, на монете Лоусона – двойка, на монете Татьяны Ильиной – тройка. В таком порядке Маркиз и расположил сами монеты и, соответственно, цифры, выбитые на них.
Следующая цифра на монете Елизаветы Константиновны была пятерка, и Маркиз выписал на лист бумаги пятую букву зашифрованного текста, затем – одиннадцатую, и так далее, пока не кончились цифры на первой монете. После этого он перешел ко второй, затем – к третьей.
Через несколько минут на листе перед ним появились осмысленные слова:
«Найденный мной в Мааббитской пустыне клад я передал…»
Елизавета Константиновна в откровенном восторге наблюдала за расшифровкой. Лола смотрела на своего компаньона с тихим радостным одобрением. Лицо Татьяны выражало интерес к происходящему, но куда более сдержанный и чисто практический.
Закончив перевод первого фрагмента текста, Леня снова вернулся к первой монете и начал по тому же методу расшифровку второй строки.
Лист бумаги постепенно покрывался ровными строчками. Женщины, затаив дыхание, следили за происходящим у них на глазах таинством.
Наконец Леня отложил карандаш и, обведя присутствующих выразительным взглядом (дольше всего этот взгляд задержался, как нетрудно догадаться, на бледном личике Татьяны), начал читать расшифрованный текст:
«… Найденный мной в Мааббитской пустыне клад я передал на хранение египетскому торговцу и банкиру Али-Ахмад ибн Салаху. Али-Ахмад человек исключительно надежный, он ведет значительные дела с Его Величеством императором Абиссинии и пользуется его абсолютным доверием. Мы условились с Али-Ахмадом, что он отдаст сокровище моим наследникам по предъявлении всех трех монет. Сам Али-Ахмад, замечательно владеющий ювелирным делом, выбил на монетах шифр по моему рисунку и заверил меня, что и он, и любые его наследники, сколько бы лет ни прошло, отдадут клад предъявителям монет, стоит лишь тем появиться в его каирской конторе…»
– Вот так-так, – протянула Елизавета Константиновна, прочитав последние строки, – вот значит, что дедушка имел в виду, когда назвал эти монеты талисманом.
– Ай да профессор! – восхитился Маркиз. – Хапнул клад, вывез его тихонько в Каир, никто ни о чем и не проведал…
– Елизавета Константиновна, не подумайте, что мы его осуждаем, – поспешила Лола, видя, что старушка горестно нахмурилась, – он рассудил совершенно правильно. Он должен был обеспечить судьбу своих близких. Не его вина, что так все обернулось…
– Да-да, – рассеянно ответила старушка. – Что же там может быть?
– Деньги, – решительно сказал Маркиз, – и большие деньги. Иначе австралийский кенгуру не стал бы предпринимать столь опасную операцию.
– Деньги, – как эхо повторила она. – И наверное, какие-нибудь записи, вещи, фотографии. Вы ведь оставите этот дневник мне на память? – попросила она Маркиза. – Хочется прочитать его целиком, не спеша…
– Разумеется, оставлю, но потом, – решительно ответил Маркиз, – потому что он может понадобиться в Каире.
– Вы собираетесь в Каир?
– А почему нет? Нужно же довести эту операцию до конца.
– Вы что – верите, что контора этого самого Али-Ахмада ибн как-его-там все еще существует и его наследники выдадут вам хранящийся там клад по первому требованию? – насмешливо спросила Татьяна.
– А почему бы и нет? – повторил Маркиз. – Во всяком случае, попробовать стоит. Слетать в Египет сейчас не составляет труда, и денег особенных не нужно.
– Ну-ну, – вздохнула Елизавета Константиновна, – я, к сожалению, не могу составить вам компанию, вот разве что Татьяна…
– Почему я должна лететь неизвестно куда неизвестно зачем? – холодно осведомилась Татьяна.
Лола готова была поклясться, что она хотела добавить еще «неизвестно с кем», но удержалась в последний момент.
– Дорогая Таня! – вкрадчиво заговорил Маркиз и закружил возле девушки змеем-искусителем. – Отчего бы вам не взять отпуск в своей бухгалтерии и не слетать в Каир? При желании можно обернуться за неделю… Я даже готов понести все необходимые расходы…
– Это лишнее, я вполне в состоянии слетать в Египет на собственные деньги.
Татьяна произнесла это с легким неудовольствием, но Леня просиял.
– Значит, договорились!
– Минуточку! – хором проговорили Лола с Елизаветой Константиновной.
– Я вот что хотела сказать, – начала старушка, которой Лола любезно предоставила право выступить первой, – ведь в завещании деда говорилось, что дочери профессора должны быть вместе и предъявить три монеты. Я понимаю, что Билл Лоусон хотел поступить нечестно, отобрать у нас эти монеты и получить клад сам. Но не собираемся ли и мы сделать то же самое? Ведь третья монета принадлежала Анне, и Лоусон, каким бы он ни был, ее внук…
– Должен вас обрадовать, Елизавета Константиновна, – начал Маркиз, – что Билл Лоусон не является прямым потомком профессора Ильина-Остроградского. По моей просьбе один верный человек навел о нем справки и выяснил, что отец Билла не был сыном вашей тетки Анны. Она была его мачехой. Стало быть, Билл Лоусон не приходится ей никем. Это делает его поступок еще более неэтичным, а вам с Татьяной развязывает руки.
– Ну что ж, – старушка развела руки.
– Минуточку, – повторила Лола. – Не знаю, сказал ли вам мой компаньон, что мы никогда не работаем даром. – Она твердо выдержала надменно-презрительный взгляд Татьяны и откровенно злой – Маркиза. – Благотворительность – не наш профиль, – присовокупила она, – обычно мы берем процент с общего количества денег.
– Которых еще нет и в помине! – фыркнула Татьяна. – Не рано ли делить шкуру неубитого кенгуру?
– А давайте заключим договор! – находчиво предложила Елизавета Константиновна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Что это такое? – удивленно воскликнула рядом с ним Елизавета Константиновна. – Неужели дедушка помешался перед смертью и записывал какой-то бред?
– Нет, вовсе нет, – успокоил ее Маркиз, – вы видите – почерк профессора не изменился, он по-прежнему четок и аккуратен. Если бы он писал эту абракадабру под влиянием болезни, рука его дрожала бы, буквы налезали друг на друга… Нет, Елизавета Константиновна, это шифрованное послание, и шифр не должен быть слишком сложен – ведь он адресовал письмо не ученым коллегам, а своим дочерям, и был уверен, что они смогут его прочесть. А ключ к посланию – монеты, он прямо пишет об этом в дневнике. Причем использовать для расшифровки необходимо все три монеты – тем самым профессор хотел добиться дружеских отношений между своими дочерьми.
Леня выложил все три римские монеты на стол рядом с дневником профессора. Вспомнив слова нумизмата, он выписал на отдельный листок римские цифры, выбитые вслед за именем императора. Первая цифра на монете Елизаветы Константиновны была единица, на монете Лоусона – двойка, на монете Татьяны Ильиной – тройка. В таком порядке Маркиз и расположил сами монеты и, соответственно, цифры, выбитые на них.
Следующая цифра на монете Елизаветы Константиновны была пятерка, и Маркиз выписал на лист бумаги пятую букву зашифрованного текста, затем – одиннадцатую, и так далее, пока не кончились цифры на первой монете. После этого он перешел ко второй, затем – к третьей.
Через несколько минут на листе перед ним появились осмысленные слова:
«Найденный мной в Мааббитской пустыне клад я передал…»
Елизавета Константиновна в откровенном восторге наблюдала за расшифровкой. Лола смотрела на своего компаньона с тихим радостным одобрением. Лицо Татьяны выражало интерес к происходящему, но куда более сдержанный и чисто практический.
Закончив перевод первого фрагмента текста, Леня снова вернулся к первой монете и начал по тому же методу расшифровку второй строки.
Лист бумаги постепенно покрывался ровными строчками. Женщины, затаив дыхание, следили за происходящим у них на глазах таинством.
Наконец Леня отложил карандаш и, обведя присутствующих выразительным взглядом (дольше всего этот взгляд задержался, как нетрудно догадаться, на бледном личике Татьяны), начал читать расшифрованный текст:
«… Найденный мной в Мааббитской пустыне клад я передал на хранение египетскому торговцу и банкиру Али-Ахмад ибн Салаху. Али-Ахмад человек исключительно надежный, он ведет значительные дела с Его Величеством императором Абиссинии и пользуется его абсолютным доверием. Мы условились с Али-Ахмадом, что он отдаст сокровище моим наследникам по предъявлении всех трех монет. Сам Али-Ахмад, замечательно владеющий ювелирным делом, выбил на монетах шифр по моему рисунку и заверил меня, что и он, и любые его наследники, сколько бы лет ни прошло, отдадут клад предъявителям монет, стоит лишь тем появиться в его каирской конторе…»
– Вот так-так, – протянула Елизавета Константиновна, прочитав последние строки, – вот значит, что дедушка имел в виду, когда назвал эти монеты талисманом.
– Ай да профессор! – восхитился Маркиз. – Хапнул клад, вывез его тихонько в Каир, никто ни о чем и не проведал…
– Елизавета Константиновна, не подумайте, что мы его осуждаем, – поспешила Лола, видя, что старушка горестно нахмурилась, – он рассудил совершенно правильно. Он должен был обеспечить судьбу своих близких. Не его вина, что так все обернулось…
– Да-да, – рассеянно ответила старушка. – Что же там может быть?
– Деньги, – решительно сказал Маркиз, – и большие деньги. Иначе австралийский кенгуру не стал бы предпринимать столь опасную операцию.
– Деньги, – как эхо повторила она. – И наверное, какие-нибудь записи, вещи, фотографии. Вы ведь оставите этот дневник мне на память? – попросила она Маркиза. – Хочется прочитать его целиком, не спеша…
– Разумеется, оставлю, но потом, – решительно ответил Маркиз, – потому что он может понадобиться в Каире.
– Вы собираетесь в Каир?
– А почему нет? Нужно же довести эту операцию до конца.
– Вы что – верите, что контора этого самого Али-Ахмада ибн как-его-там все еще существует и его наследники выдадут вам хранящийся там клад по первому требованию? – насмешливо спросила Татьяна.
– А почему бы и нет? – повторил Маркиз. – Во всяком случае, попробовать стоит. Слетать в Египет сейчас не составляет труда, и денег особенных не нужно.
– Ну-ну, – вздохнула Елизавета Константиновна, – я, к сожалению, не могу составить вам компанию, вот разве что Татьяна…
– Почему я должна лететь неизвестно куда неизвестно зачем? – холодно осведомилась Татьяна.
Лола готова была поклясться, что она хотела добавить еще «неизвестно с кем», но удержалась в последний момент.
– Дорогая Таня! – вкрадчиво заговорил Маркиз и закружил возле девушки змеем-искусителем. – Отчего бы вам не взять отпуск в своей бухгалтерии и не слетать в Каир? При желании можно обернуться за неделю… Я даже готов понести все необходимые расходы…
– Это лишнее, я вполне в состоянии слетать в Египет на собственные деньги.
Татьяна произнесла это с легким неудовольствием, но Леня просиял.
– Значит, договорились!
– Минуточку! – хором проговорили Лола с Елизаветой Константиновной.
– Я вот что хотела сказать, – начала старушка, которой Лола любезно предоставила право выступить первой, – ведь в завещании деда говорилось, что дочери профессора должны быть вместе и предъявить три монеты. Я понимаю, что Билл Лоусон хотел поступить нечестно, отобрать у нас эти монеты и получить клад сам. Но не собираемся ли и мы сделать то же самое? Ведь третья монета принадлежала Анне, и Лоусон, каким бы он ни был, ее внук…
– Должен вас обрадовать, Елизавета Константиновна, – начал Маркиз, – что Билл Лоусон не является прямым потомком профессора Ильина-Остроградского. По моей просьбе один верный человек навел о нем справки и выяснил, что отец Билла не был сыном вашей тетки Анны. Она была его мачехой. Стало быть, Билл Лоусон не приходится ей никем. Это делает его поступок еще более неэтичным, а вам с Татьяной развязывает руки.
– Ну что ж, – старушка развела руки.
– Минуточку, – повторила Лола. – Не знаю, сказал ли вам мой компаньон, что мы никогда не работаем даром. – Она твердо выдержала надменно-презрительный взгляд Татьяны и откровенно злой – Маркиза. – Благотворительность – не наш профиль, – присовокупила она, – обычно мы берем процент с общего количества денег.
– Которых еще нет и в помине! – фыркнула Татьяна. – Не рано ли делить шкуру неубитого кенгуру?
– А давайте заключим договор! – находчиво предложила Елизавета Константиновна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62