А уж тем более глупо было просить у него совета.
Она заранее точно знала, что он ей скажет. То же самое Морган говорил ей, когда она была ребенком:
«Построй матрицу решения, Летти. Взвесь все основные факторы и введи их в таблицу. Тогда ты получишь нужное решение».
Час спустя, во время показа слайдов с изображением младенцев на разных стадиях отдыха и активности, Летти заметила, что Стефани как-то уж очень напряжена. Летти наклонилась к ней и участливо спросила:
— У тебя все в порядке, Стеф?
— Да. — Стефани не отрываясь смотрела слайд, где шестинедельный младенец лежал, вытянув ручки и ножки.
В темноте монотонно звучал голос доктора Марклторпа:
— Как видите, младенец способен посылать большое количество информации даже в возрасте шести недель. Сопровождаемое зеванием такое вытягивание конечностей является сигналом того, что ребенок хочет спать.
— Да что вы? Никогда бы не догадалась, — пробормотала Летти на ухо Стефани.
— Тише, — остановила ее Стефани.
— Извини. — В основном чтобы улучшить свое настроение, Летти стала смотреть на экран.
— На этом слайде вы видите, — продолжал доктор Марклторп, — что младенец бодрствует, его глазки открыты. Это означает, что он способен к усвоению нового. Это прекрасное время для того, чтобы в окружение младенца ввести новый предмет. Мы называем это временем обучения.
— Блестящее наблюдение, — тихо комментировала Летти.
— А теперь сравните развитие шестинедельного младенца с новорожденным. На этом слайде показан новорожденный с очень высоким индексом АРСАК. Система АРСАК оценивает силу крика младенца и его общее физическое состояние при рождении. Это великолепный показатель…
Летти увидела, как Стефани откинулась на спинку стула и схватилась за живот.
— Стефани, что с тобой?
— Ничего, — шепотом, в котором звучали нотки отчаяния, ответила Стефани.
— Не надо так говорить. Что-то с тобой происходит. Что-то не так. Давай уйдем отсюда.
К удивлению Летти, Стефани не сопротивлялась. Летти провела ее вдоль задних рядов в холл. Лицо Стефани казалось еще бледнее при режущем глаза свете флуоресцентных ламп.
— Я вызову твоего врача, — предложила Летти. — Скажу, что мы идем в медкабинет и подождем ее там.
— Не нужно, — остановила ее Стефани, когда Летти уже направлялась к платному телефону, установленному в холле. — У меня все в порядке. Клянусь тебе. Ничего страшного.
— Стефани, но что-то же случилось. Ты выглядишь как привидение.
Стефани залилась слезами:
— О Боже, я и есть привидение.
Летти поразил этот взрыв эмоций у обычно такой спокойной, сдержанной и рассудительной Стефани. Она обняла ее и стала успокаивать, в то время как мачеха сотрясалась от рыданий.
— Стеф, в чем дело? Что с тобой? Расскажи мне. Я не смогу тебе помочь, если ты мне не расскажешь.
— Я потеряла его, Летти.
— Потеряла кого?
— Моего ребенка. Я потеряла его на трехмесячном сроке. В этом месяце десять лет назад. Он умер во мне. Я готовилась к его рождению, покупала пеленки, выбирала имя, а он уже был мертв.
Летти закрыла глаза и крепче прижала к себе Стефани:
— Мне так жаль.
— Я очень боюсь потерять и Мэтью-Кристофера тоже. С каждым днем боюсь все больше. С ума схожу от страха.
— Ты не потеряешь его. — Летти нежно обнимала мачеху. — Он жив и здоров и толкается как чертенок.
Через несколько недель ты будешь держать его на руках. Ты наблюдаешься у лучших докторов штата. Ты будешь рожать в самой лучшей больнице города.
— Знаю, но так много случайностей может произойти.
— Он сильный и здоровый. От отца он унаследовал замечательные гены, не забывай этого.
— Но часть генов он унаследовал и от меня, а я потеряла моего первого ребенка. Что, если во мне что-то нехорошо? Что, если я потеряю Мэтью-Кристофера из-за какого-нибудь генетического отклонения, скрытого во мне?
— Нет у тебя никаких отклонений, Стефани. Все у тебя будет нормально. — Летти еще и еще раз повторяла одни и те же успокаивающие слова. — Когда подойдет срок, ты получишь самую квалифицированную помощь. В твоем распоряжении будет самая современная аппаратура. С тобой будет твой доктор, и она проследит за каждой мелочью.
Рыдания Стефани постепенно стихали. Она успокаивалась.
Когда наконец она подняла голову с плеча Летти, ее лицо было красным от слез. Она достала из сумочки платок.
— Я очень сожалею, что все это случилось при тебе. Это просто глупость с моей стороны. Очень сожалею.
Эти дни я веду себя абсолютно нелогично. Надо взять себя в руки.
— Стефани, ты беременна, — улыбнулась Летти, — а везде пишут, что беременным позволительно вести себя нелогично.
— Не хочу, чтобы Морган видел меня такой.
— Какой, скажи ради Бога?
— Такой. В таком ненормальном состоянии. — Стефани вытерла платком глаза и высморкалась. — Он может не понять. Я сама на себя не похожа.
— Ты говорила ему о выкидыше?
— Нет, не говорила. — Стефани положила платок обратно в сумочку. — Это случилось много лет назад. В первый год моего первого брака. Я никогда больше не беременела. Я потеряла всякую надежду, пока не встретила Моргана. Я так волновалась, когда поняла, что беременна. Морган был очень рад.
— Да, он очень рад. Он собирается воспитать еще одно поколение с мозгами Торнквиста. Думаю, он считает, что допустил ряд ошибок в моем воспитании, и стремится на этот раз действовать безошибочно.
— Летти, я все время боюсь. С самого начала. Боюсь все больше и больше.
— Тебе следовало рассказать об этом раньше, — сказала Летти. — Мне кажется, ты должна ему довериться.
— Он ужаснется, узнав о моем нелогичном поведении.
— Глупости. Мой отец вырос на ферме. Он был самым обычным, таким, как все, пока не получил докторскую степень; да и сейчас он такой же, если убрать весь этот наносный интеллектуальный лоск. Внимательный и понимающий. Иначе как бы мы с мамой его терпели?
Стефани покачала головой:
— Он считает, что я такая же, как он. Поэтому и женился на мне. И я действительно во многом такая же, как он. В основном. Но вот стала переживать, что потеряю ребенка, распустилась и веду себя необдуманно.
— Ты вовсе не распустилась. Просто волнуешься. Послушай, что я тебе расскажу. Я знаю моего отца двадцать девять лет, и он далеко не всегда ведет себя рассудительно и сдержанно. Я до сих вспоминаю, как он психовал, когда я упала с велосипеда и нам пришлось ехать в больницу с моей сломанной кистью. Можно было подумать, что я при смерти. Мама больше успокаивала его, чем меня.
— О, Летти…
Летти печально улыбнулась:
— А когда умерла мама, я думала, что потеряю и папу тоже. Мой отец не такой уж хладнокровный, Стеф.
— Я знаю, что он не такой уж хладнокровный. Вот ведь у нас будет ребенок. — Стефани слегка покраснела. — Я понимаю, что среди черт характера Моргана есть и страстность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Она заранее точно знала, что он ей скажет. То же самое Морган говорил ей, когда она была ребенком:
«Построй матрицу решения, Летти. Взвесь все основные факторы и введи их в таблицу. Тогда ты получишь нужное решение».
Час спустя, во время показа слайдов с изображением младенцев на разных стадиях отдыха и активности, Летти заметила, что Стефани как-то уж очень напряжена. Летти наклонилась к ней и участливо спросила:
— У тебя все в порядке, Стеф?
— Да. — Стефани не отрываясь смотрела слайд, где шестинедельный младенец лежал, вытянув ручки и ножки.
В темноте монотонно звучал голос доктора Марклторпа:
— Как видите, младенец способен посылать большое количество информации даже в возрасте шести недель. Сопровождаемое зеванием такое вытягивание конечностей является сигналом того, что ребенок хочет спать.
— Да что вы? Никогда бы не догадалась, — пробормотала Летти на ухо Стефани.
— Тише, — остановила ее Стефани.
— Извини. — В основном чтобы улучшить свое настроение, Летти стала смотреть на экран.
— На этом слайде вы видите, — продолжал доктор Марклторп, — что младенец бодрствует, его глазки открыты. Это означает, что он способен к усвоению нового. Это прекрасное время для того, чтобы в окружение младенца ввести новый предмет. Мы называем это временем обучения.
— Блестящее наблюдение, — тихо комментировала Летти.
— А теперь сравните развитие шестинедельного младенца с новорожденным. На этом слайде показан новорожденный с очень высоким индексом АРСАК. Система АРСАК оценивает силу крика младенца и его общее физическое состояние при рождении. Это великолепный показатель…
Летти увидела, как Стефани откинулась на спинку стула и схватилась за живот.
— Стефани, что с тобой?
— Ничего, — шепотом, в котором звучали нотки отчаяния, ответила Стефани.
— Не надо так говорить. Что-то с тобой происходит. Что-то не так. Давай уйдем отсюда.
К удивлению Летти, Стефани не сопротивлялась. Летти провела ее вдоль задних рядов в холл. Лицо Стефани казалось еще бледнее при режущем глаза свете флуоресцентных ламп.
— Я вызову твоего врача, — предложила Летти. — Скажу, что мы идем в медкабинет и подождем ее там.
— Не нужно, — остановила ее Стефани, когда Летти уже направлялась к платному телефону, установленному в холле. — У меня все в порядке. Клянусь тебе. Ничего страшного.
— Стефани, но что-то же случилось. Ты выглядишь как привидение.
Стефани залилась слезами:
— О Боже, я и есть привидение.
Летти поразил этот взрыв эмоций у обычно такой спокойной, сдержанной и рассудительной Стефани. Она обняла ее и стала успокаивать, в то время как мачеха сотрясалась от рыданий.
— Стеф, в чем дело? Что с тобой? Расскажи мне. Я не смогу тебе помочь, если ты мне не расскажешь.
— Я потеряла его, Летти.
— Потеряла кого?
— Моего ребенка. Я потеряла его на трехмесячном сроке. В этом месяце десять лет назад. Он умер во мне. Я готовилась к его рождению, покупала пеленки, выбирала имя, а он уже был мертв.
Летти закрыла глаза и крепче прижала к себе Стефани:
— Мне так жаль.
— Я очень боюсь потерять и Мэтью-Кристофера тоже. С каждым днем боюсь все больше. С ума схожу от страха.
— Ты не потеряешь его. — Летти нежно обнимала мачеху. — Он жив и здоров и толкается как чертенок.
Через несколько недель ты будешь держать его на руках. Ты наблюдаешься у лучших докторов штата. Ты будешь рожать в самой лучшей больнице города.
— Знаю, но так много случайностей может произойти.
— Он сильный и здоровый. От отца он унаследовал замечательные гены, не забывай этого.
— Но часть генов он унаследовал и от меня, а я потеряла моего первого ребенка. Что, если во мне что-то нехорошо? Что, если я потеряю Мэтью-Кристофера из-за какого-нибудь генетического отклонения, скрытого во мне?
— Нет у тебя никаких отклонений, Стефани. Все у тебя будет нормально. — Летти еще и еще раз повторяла одни и те же успокаивающие слова. — Когда подойдет срок, ты получишь самую квалифицированную помощь. В твоем распоряжении будет самая современная аппаратура. С тобой будет твой доктор, и она проследит за каждой мелочью.
Рыдания Стефани постепенно стихали. Она успокаивалась.
Когда наконец она подняла голову с плеча Летти, ее лицо было красным от слез. Она достала из сумочки платок.
— Я очень сожалею, что все это случилось при тебе. Это просто глупость с моей стороны. Очень сожалею.
Эти дни я веду себя абсолютно нелогично. Надо взять себя в руки.
— Стефани, ты беременна, — улыбнулась Летти, — а везде пишут, что беременным позволительно вести себя нелогично.
— Не хочу, чтобы Морган видел меня такой.
— Какой, скажи ради Бога?
— Такой. В таком ненормальном состоянии. — Стефани вытерла платком глаза и высморкалась. — Он может не понять. Я сама на себя не похожа.
— Ты говорила ему о выкидыше?
— Нет, не говорила. — Стефани положила платок обратно в сумочку. — Это случилось много лет назад. В первый год моего первого брака. Я никогда больше не беременела. Я потеряла всякую надежду, пока не встретила Моргана. Я так волновалась, когда поняла, что беременна. Морган был очень рад.
— Да, он очень рад. Он собирается воспитать еще одно поколение с мозгами Торнквиста. Думаю, он считает, что допустил ряд ошибок в моем воспитании, и стремится на этот раз действовать безошибочно.
— Летти, я все время боюсь. С самого начала. Боюсь все больше и больше.
— Тебе следовало рассказать об этом раньше, — сказала Летти. — Мне кажется, ты должна ему довериться.
— Он ужаснется, узнав о моем нелогичном поведении.
— Глупости. Мой отец вырос на ферме. Он был самым обычным, таким, как все, пока не получил докторскую степень; да и сейчас он такой же, если убрать весь этот наносный интеллектуальный лоск. Внимательный и понимающий. Иначе как бы мы с мамой его терпели?
Стефани покачала головой:
— Он считает, что я такая же, как он. Поэтому и женился на мне. И я действительно во многом такая же, как он. В основном. Но вот стала переживать, что потеряю ребенка, распустилась и веду себя необдуманно.
— Ты вовсе не распустилась. Просто волнуешься. Послушай, что я тебе расскажу. Я знаю моего отца двадцать девять лет, и он далеко не всегда ведет себя рассудительно и сдержанно. Я до сих вспоминаю, как он психовал, когда я упала с велосипеда и нам пришлось ехать в больницу с моей сломанной кистью. Можно было подумать, что я при смерти. Мама больше успокаивала его, чем меня.
— О, Летти…
Летти печально улыбнулась:
— А когда умерла мама, я думала, что потеряю и папу тоже. Мой отец не такой уж хладнокровный, Стеф.
— Я знаю, что он не такой уж хладнокровный. Вот ведь у нас будет ребенок. — Стефани слегка покраснела. — Я понимаю, что среди черт характера Моргана есть и страстность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84