В ваши обязанности будет входить накладывание шин, мазей и раздача таблеток.
– Спасибо. Я запомню это.
Смит, как вкопанный, остановился на входе в кухню, когда увидел руку доктора на плече Виллы и прислушался к тихой беседе. Он почувствовал ревность, простую ревность, потрясающую своей напряженностью и интенсивностью. Он хотел ударить доктора в лицо за то, что тот положил руку на ее плечо, понял, как она устала и старался успокоить.
«Я должен ударить его ей-богу», – со злостью думал Смит.
Но Смит спрятал свои чувства, когда доктор обернулся и посмотрел спокойно на него. Однако, гнев и обида не ушли прочь, они будоражили Смита. Теперь он точно знал, что произошло с ним. Но это не делало его жизнь проще.
Светловолосая женщина была в его крови. Он думал только о ней на протяжении всего бодрствующего времени. Она часто появлялась и в сновидениях Смита. Он хотел обладать ею. Желание, потребность иметь ее прожгла глубокую дыру в его сердце. Но он никогда не осмелится попросить ее разделить вместе с ним ничтожное существование. Так почему же видеть ее с другим мужчиной причиняло ему такую сильную боль?
Чарли нечаянно подтолкнул Смита, заставив его тем самым переступить порог кухни. Глаза Виллы, все-таки покрасневшие от слезинок, встретились с его глазами.
«Ей-богу, если этот мужчина обидел ее…» – Смит не находил себе места.
– Доктор говорит, что миссис Иствуд не сломала бедро, она просто вывихнула его. Не правда ли, хорошая новость, хотя ей и придется оставаться в кровати долгое время…
– Хорошая новость, – повторил Смит, так и не придав особого значения словам.
Кто же заставил ее плакать? Грязный рот Джо Белл?
Твердые зеленые глаза перешли на доктора.
– Так каков же ваш гонорар, мистер Хендрикс?
– Четыре доллара.
Смит положил несколько серебряных монет на стол.
– Здесь пять. Необходимо, чтобы вы еще раз вернулись к нам.
Джон Хендрикс взял четыре доллара.
– Пошлите за мной, если я буду нужен. Теперь я, пожалуй, приму ваше приглашение на… обед.
– Отведи мистера Хендрикса в кухонную хижину, Чарли.
Смит подождал, пока Чарли и доктор вышли на крыльцо, потом подошел к печи, положил на тарелку кусок курицы и клецки. Он поднес тарелку к столу и поставил ее перед Виллой. Затем на минуту вышел и вернулся с принадлежностями для еды и стаканом пахты. Ни одного слова не было сказано между ними. Вилла первая нарушила тишину, когда Смит подошел к столу с чашкой кофе и сел на стул напротив девушки.
– Ты не должен прислуживать мне.
– Я знаю.
– Тогда зачем делаешь это?
– Потому что хочу делать именно это… Ты плакала? Почему?
– О, я не знаю. Я думаю, я устала.
– Это из-за того, что сказала эта маленькая сука? – его голос был хриплым, как будто ему было трудно глотать.
– И из-за этого тоже.
Вилле очень хотелось спрятать свое вдруг покрасневшее лицо от его всезнающих глаз. Она ведь не могла сказать ему, что сегодня утром у нее начались месячные, а в это время она всегда плаксивая.
– Эта дрянь получит гораздо больше, чем шлепок по заднице, если не изменит свое поведение… и не заткнется!
– Что ты сможешь сделать? Побить ее? – Вилла открыто и прямо посмотрела на Смита. Ее глаза улыбнулись.
– Хотелось бы… – его голос выдавал расстройство. Они замолчали. Минуту спустя Вилла заговорила снова.
– Ты вел себя очень грубо с доктором. Почему?
– Я вовсе не был груб. А как бы ты хотела, чтобы я вел себя? Раболепствовал? Он только хирург в захудалом городишке и больше никто.
– Ты намеренно делаешь так, чтобы люди не любили тебя.
– Давай, доедай… Ты выглядишь так, будто снова собираешься выть.
– Я не хочу… выть.
– Ты не можешь ухаживать за Мод день и ночь, к тому же, насколько я знаю, ты будешь чистить этот мавзолей каждую свободную минуту.
– Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя. Иногда я думаю, что знаю, потом ты превращаешься в кого-то, кого я не знаю. – Ее глаза были омрачены печалью.
Смит неудобно задвигался, отвернулся и уставился в потолок. Он глубоко вздохнул, а когда снова посмотрел на Виллу, его лицо выражало страдания человека, который очень часто видел ничтожную сторону жизни.
– Ты собираешься работать на него?
Вилла взяла в рот мясо, пожевала и проглотила его, и лишь потом ответила.
– Я думала, у меня есть работа. Я уже уволена?
– Ты отлично знаешь, что не уволена, – сказал он раздраженно. Она видела, как мускулы на лице Смита напряглись.
Вилла продолжала спокойно есть, не смакуя еду, а понимая, что должна есть, чтобы иметь силы для тяжелой работы по уходу за миссис Иствуд.
Пахта была восхитительно холодной. Она с удовольствием выпила стакан пахты, оставив белый полукруг над верхней губой.
– Как тебе удается сохранить молоко холодным?
– Недалеко есть родник. Ветряная мельница вытаскивает воду для лошадиных баков и хозяйственных нужд. Еще молока?
– Нет, спасибо.
Вилла постоянно чувствовала на себе взгляд Смита, иногда ей становилось очень неудобно, но она старалась не подавать вида. Когда девушка съела все, что смогла, она отнесла тарелку к мойке.
– Где Бадди? Я отдам ему то, что не смогла съесть.
– Тебе не требуется оставлять ему… у него есть еда. Билли заботится о том, чтобы пес был накормлен.
– Бадди может избаловаться, он всегда должен сам добывать часть своей пищи.
– Я знаю женщину, которая поможет тебе, – сказал Смит, резко поменяв тему разговора. – Она наполовину мексиканка и чертовски хорошо готовит красный перец. Пока Мод прикована к кровати, она может работать.
– Я не думаю, что ты должен приводить кого-нибудь сюда. Миссис Иствуд станет возражать.
– Я не приводил сюда никого. Она всю жизнь протестует… И ты видишь, что случилось… то для ее же пользы. Ты не можешь все время находиться подле нее. А с ней в любой момент может случиться один из ее приступов.
– Приступы? – Вилла повернулась и посмотрела на мужчину. – О чем ты говоришь?
– Оливер рассказывал мне много лет назад, что у Мод бывают какие-то приступы. Она падает и дергается. Это случается довольно редко. Я предполагаю, что именно во время приступа она упала и сломала ногу.
– Ну, ради Бога. Ты рассказал об этом доктору?
– Я ничего ему не рассказывал. Я не тот, с кем он хочет ворчать.
Болезненный вид на его лице заставил Виллу резко и отрывисто без юмора, рассмеяться.
– Смит, это уже слишком, – сказала она хрупким тихим голосом. Как тебе пришла такая мысль в голову? Я расскажу доктору. Он должен обо всем знать. – Она взяла серебряный доллар доктора Хендрикса, который он оставил на столе, и сунула в карман рубашки Смита.
Стоя близко к мужчине, она подняла взгляд и заботливо посмотрела в его глаза.
– Ты так боишься, что кто-то чужой получит впечатление о тебе, как о порядочном человеке, и поэтому делаешь все возможное, чтобы люди думали, что ты отпетый негодяй с гадким характером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Спасибо. Я запомню это.
Смит, как вкопанный, остановился на входе в кухню, когда увидел руку доктора на плече Виллы и прислушался к тихой беседе. Он почувствовал ревность, простую ревность, потрясающую своей напряженностью и интенсивностью. Он хотел ударить доктора в лицо за то, что тот положил руку на ее плечо, понял, как она устала и старался успокоить.
«Я должен ударить его ей-богу», – со злостью думал Смит.
Но Смит спрятал свои чувства, когда доктор обернулся и посмотрел спокойно на него. Однако, гнев и обида не ушли прочь, они будоражили Смита. Теперь он точно знал, что произошло с ним. Но это не делало его жизнь проще.
Светловолосая женщина была в его крови. Он думал только о ней на протяжении всего бодрствующего времени. Она часто появлялась и в сновидениях Смита. Он хотел обладать ею. Желание, потребность иметь ее прожгла глубокую дыру в его сердце. Но он никогда не осмелится попросить ее разделить вместе с ним ничтожное существование. Так почему же видеть ее с другим мужчиной причиняло ему такую сильную боль?
Чарли нечаянно подтолкнул Смита, заставив его тем самым переступить порог кухни. Глаза Виллы, все-таки покрасневшие от слезинок, встретились с его глазами.
«Ей-богу, если этот мужчина обидел ее…» – Смит не находил себе места.
– Доктор говорит, что миссис Иствуд не сломала бедро, она просто вывихнула его. Не правда ли, хорошая новость, хотя ей и придется оставаться в кровати долгое время…
– Хорошая новость, – повторил Смит, так и не придав особого значения словам.
Кто же заставил ее плакать? Грязный рот Джо Белл?
Твердые зеленые глаза перешли на доктора.
– Так каков же ваш гонорар, мистер Хендрикс?
– Четыре доллара.
Смит положил несколько серебряных монет на стол.
– Здесь пять. Необходимо, чтобы вы еще раз вернулись к нам.
Джон Хендрикс взял четыре доллара.
– Пошлите за мной, если я буду нужен. Теперь я, пожалуй, приму ваше приглашение на… обед.
– Отведи мистера Хендрикса в кухонную хижину, Чарли.
Смит подождал, пока Чарли и доктор вышли на крыльцо, потом подошел к печи, положил на тарелку кусок курицы и клецки. Он поднес тарелку к столу и поставил ее перед Виллой. Затем на минуту вышел и вернулся с принадлежностями для еды и стаканом пахты. Ни одного слова не было сказано между ними. Вилла первая нарушила тишину, когда Смит подошел к столу с чашкой кофе и сел на стул напротив девушки.
– Ты не должен прислуживать мне.
– Я знаю.
– Тогда зачем делаешь это?
– Потому что хочу делать именно это… Ты плакала? Почему?
– О, я не знаю. Я думаю, я устала.
– Это из-за того, что сказала эта маленькая сука? – его голос был хриплым, как будто ему было трудно глотать.
– И из-за этого тоже.
Вилле очень хотелось спрятать свое вдруг покрасневшее лицо от его всезнающих глаз. Она ведь не могла сказать ему, что сегодня утром у нее начались месячные, а в это время она всегда плаксивая.
– Эта дрянь получит гораздо больше, чем шлепок по заднице, если не изменит свое поведение… и не заткнется!
– Что ты сможешь сделать? Побить ее? – Вилла открыто и прямо посмотрела на Смита. Ее глаза улыбнулись.
– Хотелось бы… – его голос выдавал расстройство. Они замолчали. Минуту спустя Вилла заговорила снова.
– Ты вел себя очень грубо с доктором. Почему?
– Я вовсе не был груб. А как бы ты хотела, чтобы я вел себя? Раболепствовал? Он только хирург в захудалом городишке и больше никто.
– Ты намеренно делаешь так, чтобы люди не любили тебя.
– Давай, доедай… Ты выглядишь так, будто снова собираешься выть.
– Я не хочу… выть.
– Ты не можешь ухаживать за Мод день и ночь, к тому же, насколько я знаю, ты будешь чистить этот мавзолей каждую свободную минуту.
– Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя. Иногда я думаю, что знаю, потом ты превращаешься в кого-то, кого я не знаю. – Ее глаза были омрачены печалью.
Смит неудобно задвигался, отвернулся и уставился в потолок. Он глубоко вздохнул, а когда снова посмотрел на Виллу, его лицо выражало страдания человека, который очень часто видел ничтожную сторону жизни.
– Ты собираешься работать на него?
Вилла взяла в рот мясо, пожевала и проглотила его, и лишь потом ответила.
– Я думала, у меня есть работа. Я уже уволена?
– Ты отлично знаешь, что не уволена, – сказал он раздраженно. Она видела, как мускулы на лице Смита напряглись.
Вилла продолжала спокойно есть, не смакуя еду, а понимая, что должна есть, чтобы иметь силы для тяжелой работы по уходу за миссис Иствуд.
Пахта была восхитительно холодной. Она с удовольствием выпила стакан пахты, оставив белый полукруг над верхней губой.
– Как тебе удается сохранить молоко холодным?
– Недалеко есть родник. Ветряная мельница вытаскивает воду для лошадиных баков и хозяйственных нужд. Еще молока?
– Нет, спасибо.
Вилла постоянно чувствовала на себе взгляд Смита, иногда ей становилось очень неудобно, но она старалась не подавать вида. Когда девушка съела все, что смогла, она отнесла тарелку к мойке.
– Где Бадди? Я отдам ему то, что не смогла съесть.
– Тебе не требуется оставлять ему… у него есть еда. Билли заботится о том, чтобы пес был накормлен.
– Бадди может избаловаться, он всегда должен сам добывать часть своей пищи.
– Я знаю женщину, которая поможет тебе, – сказал Смит, резко поменяв тему разговора. – Она наполовину мексиканка и чертовски хорошо готовит красный перец. Пока Мод прикована к кровати, она может работать.
– Я не думаю, что ты должен приводить кого-нибудь сюда. Миссис Иствуд станет возражать.
– Я не приводил сюда никого. Она всю жизнь протестует… И ты видишь, что случилось… то для ее же пользы. Ты не можешь все время находиться подле нее. А с ней в любой момент может случиться один из ее приступов.
– Приступы? – Вилла повернулась и посмотрела на мужчину. – О чем ты говоришь?
– Оливер рассказывал мне много лет назад, что у Мод бывают какие-то приступы. Она падает и дергается. Это случается довольно редко. Я предполагаю, что именно во время приступа она упала и сломала ногу.
– Ну, ради Бога. Ты рассказал об этом доктору?
– Я ничего ему не рассказывал. Я не тот, с кем он хочет ворчать.
Болезненный вид на его лице заставил Виллу резко и отрывисто без юмора, рассмеяться.
– Смит, это уже слишком, – сказала она хрупким тихим голосом. Как тебе пришла такая мысль в голову? Я расскажу доктору. Он должен обо всем знать. – Она взяла серебряный доллар доктора Хендрикса, который он оставил на столе, и сунула в карман рубашки Смита.
Стоя близко к мужчине, она подняла взгляд и заботливо посмотрела в его глаза.
– Ты так боишься, что кто-то чужой получит впечатление о тебе, как о порядочном человеке, и поэтому делаешь все возможное, чтобы люди думали, что ты отпетый негодяй с гадким характером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91