Слышали, что он рассказал мне у лифта перед тем, как мы поднялись?
— Что?
— Наша мадам Фаюм имеет бешеный успех. По словам Джонсона, «есть на что посмотреть, настоящая французская пышечка».
— Он ее видел?
— Нет. Но фойе сплошь увешано ее фотографиями. Видно, Омар Испахан говорил очень мало, а мадам Фаюм без умолку тараторит с французским акцентом, и, очевидно, публика считает это неотразимым. Когда фокус не получается, она просто громко хохочет, а зрители все равно аплодируют. Прентис, мне это не нравится.
— Почему?
— К концу представления непременно нагрянет полиция, мы к этому готовы. Но молва об успехе разнесется очень быстро, и сразу налетят репортеры с фотоаппаратами.
Хью ничего не ответил.
— Я так понимаю, — склонился вперед адвокат, барабаня кончиками пальцев по подлокотникам, — вы слышали новость, которая касается вас лично?
Он слышал, но никак не мог объяснить.
— До сих пор не верю! Чтобы мой дядя Чарлз…
— Тем не менее мистер Чарлз Грандисон Прентис сидит в вестибюле, курит свою любимую вызывающе длинную сигару и с обычной для него величественной неодобрительной манерой созерцает присутствующих на развлекательном мероприятии.
— Мистер Батлер, это невозможно! Дядя Чарлз лежит дома в гриппе! Джонсон наверняка обознался…
— Джонсон редко ошибается. Он знает, по крайней мере в лицо, ровно столько людей, сколько и я. Впрочем, проблема для нас не в полиции и не в прессе. — Батлер презрительно щелкнул пальцами. — И отнюдь не в вашем дяде. — Он снова щелкнул пальцами, выражая личную неприязнь и презрение к нему. — У нас другие заботы. Понимаете…
Хью украдкой взглянул на дверь спальни, воображая спокойно и высокомерно сидевшую за ней Элен.
На самом деле она лежала на кровати лицом вниз, горько плача, в безнадежном отчаянии колотя кулаком по подушке. Хью о том не догадывался, иначе мгновенно ринулся бы в ту самую дверь.
Вдобавок выражение лица Батлера удерживало его на месте и заставляло молчать.
— Да? — тут же отозвался Хью.
— Понимаете ли, — сказал Батлер, — возможно, я ошибся.
Наступила мертвая тишина, не считая бормочущих голосов этажом ниже.
Адвокат постарался сказать это как можно легкомысленнее. Закованный в доспехи вечернего костюма с длинным рядом наградных колодок на левой груди, он поднял глаза, изобразив беспечную усмешку.
Он всегда выглядел лет на десять, как минимум, моложе своих лет. Хью никогда раньше не замечал набухших синих вен у него на висках.
— Ошиблись? — переспросил Хью.
— Я считал загадку запертой комнаты сравнительно простой. — Батлер сжал пальцы в тяжелые кулаки. — Теперь вот что мне скажите. Недавно в антикварной лавке Коттерби вы видели, как старик метнул в восковую куклу три ножа. Так?
— Так. И что?
— Вы заметили, как летят брошенные ножи?
— Нет. Он их слишком быстро бросал. Взмахнет рукой — и нож вонзается в стену.
— Теперь снова вспомните сцену убийства Омара Испахана так, как вы ее мне описали. Вы находитесь слева от двери своего кабинета. Ваш друг Джим Воган стоит от вас слева, лицом к своим дверям. Если бы кто-то метнул нож у вас за спиной из широкого темного коридора, один из вас мог бы это заметить?
Картина вновь ожила в памяти. Хью увидел Джима в жилетке, расстегнутой на растущем животике, дверь, которую он приоткрыл еще шире, спинку дивана перед камином…
— Возможно, — подтвердил он. — Однако все равно не выходит.
— Почему?
— Жертву ударили спереди, сверху вниз. Можете себе представить, чтобы кто-нибудь сумел бросить нож так, чтобы он закрутился в воздухе, как бумеранг, и убил человека, сидевшего спиной к убийце?
— О, снова повторю — святая простота!
— Почему это?
Батлер опять забарабанил по ручкам кресла.
— Спрашиваю еще раз, — почти взмолился он, — неужели вы не помните и даже не догадываетесь о смысле разыгравшейся на ваших глазах уличной сцены? Она полностью опровергает ваше только что высказанное возражение. Если ответите отрицательно, я вас сочту ненормальным. Если, в конце концов, за всем этим стоит кто-нибудь из ребят отца Билла… — Он уставился в ковер. — Как все ирландцы, я иногда бываю… напыщенным болваном. Пару раз заявлял (не знаю, заметили вы или нет, мой юный друг), будто никогда не ошибаюсь.
— Н-ну, — пробормотал Хью, тоже глядя в ковер, — есть один никому не известный солиситор, согласный с таким заявлением.
— Благодарю вас.
— Не за что. Я только…
— Нет, богом клянусь! — взревел Батлер, вскочив на ноги. — Я не отдам им себя на посмешище! Говорят, будто мне никогда в жизни не раскрыть убийства без помощи Гидеона Фелла… Говорят?
По правде сказать, именно так утверждал Джим. Хью пробормотал нечто невразумительное.
— Что ж, посмотрим, даже если я и ошибся. У меня осталось почти двадцать два часа, чтобы вернуть вам честное имя и доказать свою правоту. Фактически, дорогой друг…
В дверь быстро коротко постучали, и в гостиную, не дожидаясь ответа, скользнул Джонсон. Вид у него был далеко не спокойный.
— Лучше поторопитесь, сэр! — прошипел он. — Представление через шесть минут кончится. — Тут шофер нерешительно замолчал. — Только не знаю, как вы выйдете. В отеле полным-полно полиции.
Глава 11
Это решило дело.
Патрик Батлер мигом преобразился в совершенно иного человека.
Встал, выпрямил спину, держась небрежно, приятно улыбаясь. Под люстрой блестели светлые волосы.
— Прекрасно, прекрасно. — Он потер руки. — Служители Зла, да? Мы с ними справимся. Столичные или из Сити?
— Столичные, сэр. Хотя их возглавляет инспектор Дафф из уголовного розыска Сити, шотландец, переодетый в штатское.
— Ах! Теперь они уже и меня ищут?
— Нет, сэр. Просто вы уже числитесь в списке зарегистрированных. По-моему, они быстро сообразят, кто находится тут вместе с вами.
— Даже если предположить, что они опросили весь район, каким образом нас отыскали так быстро? — удивился Хью.
— Видите ли, сэр, вы, находясь в таком же смятении, как и юная белокурая леди, написали в регистрационной книге «Чарлз Дарвин» вместо «Джордж Дарвин» и указали адрес вашего дяди в Хампстеде. Кроме того, если бы мистер Батлер расписался менее крупными буквами, чем на рекламе пива «Гиннесс»…
— Ах-ах! — просиял Патрик Батлер, ничуть не расстроившись и кивнув на дверь спальни. — Я говорил вашей милой невесте, что будет, если я назову свое настоящее имя. Она еще увидит!
— Хозяин, ради бога, поторопитесь!
— Успокойтесь, Джонсон, — сказал его хозяин. Он сорвал с ближайшего кресла огромный черный чехол и набросил на плечи, застегнув его спереди серебряной булавкой, нахлобучил набекрень, на манер д'Артаньяна, мягкую черную шляпу. — Э-э-э… Джонсон! Надеюсь, вы оставили за кулисами мою карточку? Не настоящую, а из тех, которые мы на такой случай приберегаем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Что?
— Наша мадам Фаюм имеет бешеный успех. По словам Джонсона, «есть на что посмотреть, настоящая французская пышечка».
— Он ее видел?
— Нет. Но фойе сплошь увешано ее фотографиями. Видно, Омар Испахан говорил очень мало, а мадам Фаюм без умолку тараторит с французским акцентом, и, очевидно, публика считает это неотразимым. Когда фокус не получается, она просто громко хохочет, а зрители все равно аплодируют. Прентис, мне это не нравится.
— Почему?
— К концу представления непременно нагрянет полиция, мы к этому готовы. Но молва об успехе разнесется очень быстро, и сразу налетят репортеры с фотоаппаратами.
Хью ничего не ответил.
— Я так понимаю, — склонился вперед адвокат, барабаня кончиками пальцев по подлокотникам, — вы слышали новость, которая касается вас лично?
Он слышал, но никак не мог объяснить.
— До сих пор не верю! Чтобы мой дядя Чарлз…
— Тем не менее мистер Чарлз Грандисон Прентис сидит в вестибюле, курит свою любимую вызывающе длинную сигару и с обычной для него величественной неодобрительной манерой созерцает присутствующих на развлекательном мероприятии.
— Мистер Батлер, это невозможно! Дядя Чарлз лежит дома в гриппе! Джонсон наверняка обознался…
— Джонсон редко ошибается. Он знает, по крайней мере в лицо, ровно столько людей, сколько и я. Впрочем, проблема для нас не в полиции и не в прессе. — Батлер презрительно щелкнул пальцами. — И отнюдь не в вашем дяде. — Он снова щелкнул пальцами, выражая личную неприязнь и презрение к нему. — У нас другие заботы. Понимаете…
Хью украдкой взглянул на дверь спальни, воображая спокойно и высокомерно сидевшую за ней Элен.
На самом деле она лежала на кровати лицом вниз, горько плача, в безнадежном отчаянии колотя кулаком по подушке. Хью о том не догадывался, иначе мгновенно ринулся бы в ту самую дверь.
Вдобавок выражение лица Батлера удерживало его на месте и заставляло молчать.
— Да? — тут же отозвался Хью.
— Понимаете ли, — сказал Батлер, — возможно, я ошибся.
Наступила мертвая тишина, не считая бормочущих голосов этажом ниже.
Адвокат постарался сказать это как можно легкомысленнее. Закованный в доспехи вечернего костюма с длинным рядом наградных колодок на левой груди, он поднял глаза, изобразив беспечную усмешку.
Он всегда выглядел лет на десять, как минимум, моложе своих лет. Хью никогда раньше не замечал набухших синих вен у него на висках.
— Ошиблись? — переспросил Хью.
— Я считал загадку запертой комнаты сравнительно простой. — Батлер сжал пальцы в тяжелые кулаки. — Теперь вот что мне скажите. Недавно в антикварной лавке Коттерби вы видели, как старик метнул в восковую куклу три ножа. Так?
— Так. И что?
— Вы заметили, как летят брошенные ножи?
— Нет. Он их слишком быстро бросал. Взмахнет рукой — и нож вонзается в стену.
— Теперь снова вспомните сцену убийства Омара Испахана так, как вы ее мне описали. Вы находитесь слева от двери своего кабинета. Ваш друг Джим Воган стоит от вас слева, лицом к своим дверям. Если бы кто-то метнул нож у вас за спиной из широкого темного коридора, один из вас мог бы это заметить?
Картина вновь ожила в памяти. Хью увидел Джима в жилетке, расстегнутой на растущем животике, дверь, которую он приоткрыл еще шире, спинку дивана перед камином…
— Возможно, — подтвердил он. — Однако все равно не выходит.
— Почему?
— Жертву ударили спереди, сверху вниз. Можете себе представить, чтобы кто-нибудь сумел бросить нож так, чтобы он закрутился в воздухе, как бумеранг, и убил человека, сидевшего спиной к убийце?
— О, снова повторю — святая простота!
— Почему это?
Батлер опять забарабанил по ручкам кресла.
— Спрашиваю еще раз, — почти взмолился он, — неужели вы не помните и даже не догадываетесь о смысле разыгравшейся на ваших глазах уличной сцены? Она полностью опровергает ваше только что высказанное возражение. Если ответите отрицательно, я вас сочту ненормальным. Если, в конце концов, за всем этим стоит кто-нибудь из ребят отца Билла… — Он уставился в ковер. — Как все ирландцы, я иногда бываю… напыщенным болваном. Пару раз заявлял (не знаю, заметили вы или нет, мой юный друг), будто никогда не ошибаюсь.
— Н-ну, — пробормотал Хью, тоже глядя в ковер, — есть один никому не известный солиситор, согласный с таким заявлением.
— Благодарю вас.
— Не за что. Я только…
— Нет, богом клянусь! — взревел Батлер, вскочив на ноги. — Я не отдам им себя на посмешище! Говорят, будто мне никогда в жизни не раскрыть убийства без помощи Гидеона Фелла… Говорят?
По правде сказать, именно так утверждал Джим. Хью пробормотал нечто невразумительное.
— Что ж, посмотрим, даже если я и ошибся. У меня осталось почти двадцать два часа, чтобы вернуть вам честное имя и доказать свою правоту. Фактически, дорогой друг…
В дверь быстро коротко постучали, и в гостиную, не дожидаясь ответа, скользнул Джонсон. Вид у него был далеко не спокойный.
— Лучше поторопитесь, сэр! — прошипел он. — Представление через шесть минут кончится. — Тут шофер нерешительно замолчал. — Только не знаю, как вы выйдете. В отеле полным-полно полиции.
Глава 11
Это решило дело.
Патрик Батлер мигом преобразился в совершенно иного человека.
Встал, выпрямил спину, держась небрежно, приятно улыбаясь. Под люстрой блестели светлые волосы.
— Прекрасно, прекрасно. — Он потер руки. — Служители Зла, да? Мы с ними справимся. Столичные или из Сити?
— Столичные, сэр. Хотя их возглавляет инспектор Дафф из уголовного розыска Сити, шотландец, переодетый в штатское.
— Ах! Теперь они уже и меня ищут?
— Нет, сэр. Просто вы уже числитесь в списке зарегистрированных. По-моему, они быстро сообразят, кто находится тут вместе с вами.
— Даже если предположить, что они опросили весь район, каким образом нас отыскали так быстро? — удивился Хью.
— Видите ли, сэр, вы, находясь в таком же смятении, как и юная белокурая леди, написали в регистрационной книге «Чарлз Дарвин» вместо «Джордж Дарвин» и указали адрес вашего дяди в Хампстеде. Кроме того, если бы мистер Батлер расписался менее крупными буквами, чем на рекламе пива «Гиннесс»…
— Ах-ах! — просиял Патрик Батлер, ничуть не расстроившись и кивнув на дверь спальни. — Я говорил вашей милой невесте, что будет, если я назову свое настоящее имя. Она еще увидит!
— Хозяин, ради бога, поторопитесь!
— Успокойтесь, Джонсон, — сказал его хозяин. Он сорвал с ближайшего кресла огромный черный чехол и набросил на плечи, застегнув его спереди серебряной булавкой, нахлобучил набекрень, на манер д'Артаньяна, мягкую черную шляпу. — Э-э-э… Джонсон! Надеюсь, вы оставили за кулисами мою карточку? Не настоящую, а из тех, которые мы на такой случай приберегаем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57