Глава 11
— Хватит тебе тереть руки, девонька, — укоризненно заметил Рональд, войдя в комнату Эйнсли и увидев, что она снова втирает мазь в свои почти зажившие ладони. — Ты так всю кожу с них сдерешь!
Эйнсли улыбнулась. Старик подошел к кровати и примостился на краешке. Он встал с постели на следующий же день после возвращения Эйнсли и с тех пор исправно нес вахту возле своей любимицы, настаивая, что она нуждается в охране. Девушку это очень беспокоило — она боялась, как бы Рональд не навредил этим себе, ведь его рана еще не до конца зажила. Но, к счастью, через два дня Фрейзеры покинули Бельфлер, что дало старику возможность немного ослабить свою бдительность, хотя полностью на постельный режим он так и не перешел. Впрочем, здоровье Рональда с каждым днем заметно улучшалось, и теперь Эйнсли уже не сомневалась, что скоро его раны полностью заживут.
Она отложила баночку с мазью, уселась поудобнее на овечьей шкуре, брошенной у камина, и рассеянно почесала Страшилу за ухом. Хотя девушка была очень рада визиту Рональда, в глубине души ей хотелось, чтобы вместо него пришел Гейбл. Со времени ее возвращения рыцарь ни разу не делал попытки заняться с ней любовью. Он был нежен, но ласки его не шли дальше мимолетного прикосновения или легкого поцелуя. На сердце у Эйнсли стало тревожно. Ей казалось, что Гейбла больше не влечет к ней, что та ночь окажется единственной. От этой мысли хотелось плакать, но девушка старалась сдерживаться, чтобы своим несчастным видом не расстраивать Рональда.
— Похоже, ты совсем поправился, — радостно заметила она.
Рональд кивнул и отхлебнул медового напитка.
— Иногда тяжеловато быть все время на ногах, но когда я хожу, ко мне быстрее возвращаются силы. С каждым днем меня все меньше и меньше тянет в постель. — Он знаком предложил Эйнсли вина, но Эйнсли отказалась. — Я страшно рад, что ты поправляешься и что эти проклятые Фрейзеры наконец убрались отсюда. — Старик нахмурился и снова отхлебнул напитка. — Расставание было не слишком дружеским. Молодому сэру Гейблу надо остерегаться Фрейзеров.
— Думаю, теперь он это понял. Когда человек так благороден сам, ему трудно заподозрить других в коварстве, но он достаточно умен, чтобы внять нашим предостережениям.
— Что да, то да. Он проводит с тобой много времени, девонька.
— Да. И не надо мне подмигивать — из этого ничего не выйдет.
— Почему же? Теперь, когда парень переспал с тобой…
— Рональд!
— Может быть, я стар, девонька, но не глух и не слеп.
— Об этом уже судачат? — с ужасом спросила Эйнсли.
До сих пор она надеялась, что даже если кто-то что-то и заметил, дело это не стало предметом пересудов.
— Да не смотри ты на меня так испуганно! Прямо никто ничего не говорит, так, словечко тут, словечко там… Просто я уже давно подозревал, что между тобой и этим бравым норманном завяжутся шуры-муры, вот и понял все с полунамека. Честно говоря, не понимаю, в чем тут дело, но никто не отозвался о тебе дурно и не сказал, что это, мол, грех и все такое. Так что можешь по-прежнему держать голову прямо, когда идешь по Бельфлеру.
— Должно быть, это оттого, что они обожают своего хозяина. — Эйнсли усмехнулась. — У меня создалось впечатление, что в глазах своих людей он непогрешим, ну прямо святой!
Рональд рассмеялся.
— Да, я тоже это заметил. — Но тут же, посерьезнев, окинул Эйнсли внимательным взглядом. — А как ты сама относишься к парню?
Упорство, с которым Рональд продолжал именовать Гейбла парнем, рассмешило Эйнсли, но ненадолго.
— Я думаю, ты сам понимаешь, что я чувствую.
— Ты его любишь?
— Да, но это не имеет значения.
— Неужели? А почему же ты легла с ним?
— Наверное, ты прав, хотя, должна признаться, в тот момент я об этом не думала. — Заметив удивление Рональда, Эйнсли прыснула: — Я просто хотела его. Извини, если такой ответ тебя разочаровал.
— Ты девушка сильных чувств, Эйнсли. Я всегда знал, что тому, кто тронет твое сердце, ты подаришь его целиком. Нет, ты меня не разочаровала. Я тебе не отец, и родительская слепота не застит мне очи. На мой взгляд, ты не всегда бываешь права, но можешь не бояться — я никогда не упрекну тебя за неразумную любовь.
— Кажется, именно это со мной и происходит… О нет, конечно, Гейбл достоин любви, тут не может быть никаких сомнений! Я поступила неразумно не потому, что полюбила его, а потому, что с самого начала знала — он ни за что на мне не женится и даже не полюбит в ответ… Но не могу же я спрятать свои чувства и вести себя так, словно ничего не произошло!
— С чувствами всегда так.
Эйнсли вздернула голову и с вызовом взглянула на Рональда.
— Да? А по-моему, Гейблу это удается весьма успешно. Он всегда начеку, ничем себя не выдаст! — Эйнсли легла на спину, подложив руки под голову, и улыбнулась, когда сонный Страшила подкатился к ней под бочок. — Гейбл предпочитает показывать, что испытывает ко мне только плотскую страсть. Даже если у него есть еще какие-нибудь чувства, он умело их прячет.
— Худо, коли человек проживет так всю жизнь. Если таить все в себе, недалеко и до беды! Но почему ты так думаешь? А может быть, он один из тех, кто не умеет ясно выразиться, не может найти слов, чтобы рассказать о своей любви?
— Нет, я уверена, что права. Его кузина Элен как-то рассказала мне о том, что произошло с Гейблом в юности. Это многое объясняет… Женщина, которой он доверял, которую любил всем сердцем, хладнокровно водила его за нос, использовала в своих целях, а в результате лучший друг Гейбла поплатился жизнью за его слепоту. Друг, с которым они были неразлучны с детства…
— Сердечная боль мало кого минует…
— Это мне известно. А как насчет потери друга?
— Ну как тебе сказать…
— Рональд, Гейбл был тогда совсем мальчишкой. Эта женщина была старше его, хитрее и весьма искушена в интригах. Она использовала его для того, чтобы потворствовать своему любовнику, стремившемуся расправиться с де Амальвиллями и завладеть их богатством. Она пыталась убить Гейбла, но его друг принял удар на себя. Умер он на руках Гейбла, а перед смертью рассказал, кто замыслил это подлое убийство. Гейбл успел предупредить своих родичей, но друга не сумел спасти… Такое трудно забыть… — Эйнсли перевернулась на бок и посмотрела на Рональда. — Возможно, с той поры Гейбл решил, что эмоции — весьма опасная вещь. Нельзя доверяться чувствам, а любовь, наверное, самое опасное из них…
— Но он не похож на бесчувственного человека.
— Да, и я думаю, что это беспокоит его самого. — В ответ на улыбку Рональда Эйнсли тоже невольно улыбнулась. — Мне скоро предстоит вернуться в Кенгарвей. Гейбл не мог бы бесконечно держать меня здесь, даже если бы захотел. Соглашение с моим отцом будет так или иначе заключено, ибо это — повеление самого короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86