Нойманн, если бы захотел, мог убить его в считанные секунды. Но старые правила не годились для этой игры. Он не мог вызвать по радио подкрепление, он не мог рассчитывать на поддержку товарищей. Он шел дальше и сам удивлялся своему спокойствию. И неустанно обдумывал происходящее. Они следили за нами на протяжении нескольких часов подряд. Почему же они не арестовали нас обоих? Пожалуй, он знал ответ. Они, конечно, хотели узнать больше. Где и как он переправлял дальше полученную пленку. Где он жил? Входили ли в сеть другие агенты? Пока он не дал им ответов на эти вопросы, они с Кэтрин оставались в относительной безопасности. У них были очень слабые карты, но, если разыграть их умело, Нойманн мог воспользоваться даже малым шансом на спасение для всех своих соратников.
Он ускорил шаг. Кэтрин, державшаяся в нескольких футах перед ним, свернула на Бонд-стрит и подняла руку, останавливая такси. Нойманн пошел еще быстрее, а потом перешел на бег.
— Кэтрин! — позвал он. — Мой бог! Сколько лет прошло! Как вы поживаете?
Она оглянулась на него, на ее лице обозначился откровенный испуг. Нойманн подхватил ее под руку.
— Нам нужно поговорить, — сказал Нойманн. — Давайте отыщем какое-нибудь местечко, где можно выпить чаю.
* * *
Неожиданный поступок Нойманна отозвался в командном пункте на Вест-Халкин-стрит с силой взрыва тысячефунтовой бомбы. Бэзил Бутби быстрым шагом расхаживал по комнате и несколько раз переговаривался по телефону с генеральным директором. Генеральный директор находился в постоянном контакте с Двадцатым комитетом и штабом премьер-министра, расположившимся в правительственном бункере. Вокруг Вайкери образовалась небольшая зона тишины. Он сидел, поставив руки на подлокотники кресла и упершись подбородком в сложенные замком пальцы. Бутби с силой бросил трубку телефона.
— Двадцатый комитет говорит, что мы должны оставить их на свободе.
— Не нравится мне это, — отозвался Вайкери, все так же глядя в стену. — Совершенно ясно, что они заметили наблюдение. А теперь сидят и решают, что делать дальше.
— Вы не можете сказать это наверняка.
Вайкери поднял голову.
— Мы ни разу не видели, чтобы она встречалась с каким-либо другим агентом. А теперь она вдруг отправляется в кафе «Мэйфэйр» с Рудольфом, они сидят там и пьют чай с тостами. Это неспроста!
— Мы лишь недавно взяли ее под наблюдение. Из того, что нам известно, вовсе не следует, что они с Рудольфом не устраивают таких чаепитий регулярно.
— Что-то здесь не так. Я думаю, что они заметили «хвост». Более того, я уверен, что Рудольф именно этим и занимался и именно для этого отправился вслед за нею после свидания на Стрэнде.
— Двадцатый комитет принял решение. Они говорят, чтобы мы оставили их на свободе, значит, мы оставим их на свободе.
— Если они выявили наблюдение, то держать их на свободе нет никакого смысла. Рудольф не станет осуществлять следующую передачу и не войдет в контакт ни с одним из агентов своей сети. Слежка за ними больше не имеет никакого смысла. Все кончено, сэр Бэзил.
— Что вы предлагаете?
— Самим начать действовать. Арестовать их, как только они выйдут из кафе.
Бутби взглянул на Вайкери с таким видом, будто тот произнес какую-то страшную ересь.
— Что, душа в пятки ушла, верно, Альфред?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что это с самого начала была ваша идея. Вы придумали это, вы продали свою идею премьер-министру. Генеральный директор ее поддержал, Двадцатый комитет ее одобрил. На протяжении многих недель группа офицеров трудилась ночь и день, чтобы обеспечить материалы для пресловутого портфеля. А теперь вы хотите вот так, — сэр Бэзил щелкнул своими толстыми пальцами с такой силой, что получившийся звук напоминал выстрел, — все это закончить только потому, что у вас появились опасения.
— Это больше чем опасения, сэр Бэзил. Прочтите эти чертовы донесения наблюдателей. Там все сказано.
Бутби снова принялся расхаживать по комнате, сложив руки за спиной и высоко подняв голову, даже вздернув подбородок, как будто он прислушивался к каким-то дальним неприятным звукам.
— Все будут говорить, что у него неплохо получалась радиоигра, но была кишка тонка для игры с живыми агентами, — вот что будут говорить о вас, когда все это закончится. Скажут: удивляться тут нечему. Ведь он, в конце концов, был всего лишь любителем. Просто способный университетский парень, который вносил посильную лепту в общее дело во время войны, но не сдюжил, когда дошло до серьезного дела. Он был неплох, даже хорош, но у него не хватало духу играть на высокие ставки. Вы хотите, чтобы о вас говорили именно так? Если да, то вот телефон. Позвоните генеральному директору и скажите ему: я считаю, что мы должны немедленно свернуть все дело.
Вайкери некоторое время молча смотрел на Бутби — Бутби, руководителя агентурной сети, Бутби, сохранявшего аристократическое спокойствие под вражеским огнем, — и пытался понять, почему Бутби так старался пристыдить и унизить его, хотя даже слепой не мог не увидеть, что они раскрыты.
— Все кончено, — сказал Вайкери ровным монотонным голосом. — Они выявили слежку. Сейчас они сидят там, обсуждая, как теперь лучше поступить. Кэтрин Блэйк теперь знает, что ее обманывали, и в ближайшее время сообщит об этом Курту Фогелю. Фогель поймет, что операция «Шелковица» представляет собой полную противоположность тому, что мы ему сообщали. И все. Мы погибли.
* * *
— Они повсюду, — сказал Нойманн. — Мужчина в плаще, девушка, ожидающая автобуса, старик, направляющийся в аптеку через площадь. Они использовали разных людей, разные обстоятельства, разную одежду. Но они шли следом за нами с того самого момента, как мы покинул Стрэнд.
Официантка принесла чай. Кэтрин дождалась, пока она не ушла, и лишь после этого снова заговорила:
— Это Фогель приказал вам проследить за мной?
— Да.
— Я полагаю, что он не объяснил причину.
Нойманн кивнул.
Кэтрин дрожащей рукой взяла чашку. Чтобы дрожь не была заметной, ей пришлось помочь себе и второй рукой; лишь так она смогла сделать глоток.
— Что случилось с вашим лицом?
— У меня произошла небольшая неприятность в деревне. Ничего серьезного.
Кэтрин недоверчиво посмотрела на него.
— Почему они до сих пор не арестовали нас?
— По великому множеству причин. Они, вероятно, уже давно знают о вас. И все это время следили за вами. Если это правда, то вся информация, которую вы получили от коммандера Джордана, — фальшивка, дезинформация, состряпанная британцами. И мы с вами перегоняли ее в Берлин, помогая им.
Она опустила чашку, взглянула в окно на улицу, потом снова на Нойманна. Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы не начать высматривать соглядатаев.
— Если Джордан работает на британскую разведку, следует предположить, что все, лежавшее в его портфеле, ложь и что они хотели подсунуть мне эту ложь, чтобы я передала ее дальше и ввела абвер в заблуждение по поводу планов вторжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Он ускорил шаг. Кэтрин, державшаяся в нескольких футах перед ним, свернула на Бонд-стрит и подняла руку, останавливая такси. Нойманн пошел еще быстрее, а потом перешел на бег.
— Кэтрин! — позвал он. — Мой бог! Сколько лет прошло! Как вы поживаете?
Она оглянулась на него, на ее лице обозначился откровенный испуг. Нойманн подхватил ее под руку.
— Нам нужно поговорить, — сказал Нойманн. — Давайте отыщем какое-нибудь местечко, где можно выпить чаю.
* * *
Неожиданный поступок Нойманна отозвался в командном пункте на Вест-Халкин-стрит с силой взрыва тысячефунтовой бомбы. Бэзил Бутби быстрым шагом расхаживал по комнате и несколько раз переговаривался по телефону с генеральным директором. Генеральный директор находился в постоянном контакте с Двадцатым комитетом и штабом премьер-министра, расположившимся в правительственном бункере. Вокруг Вайкери образовалась небольшая зона тишины. Он сидел, поставив руки на подлокотники кресла и упершись подбородком в сложенные замком пальцы. Бутби с силой бросил трубку телефона.
— Двадцатый комитет говорит, что мы должны оставить их на свободе.
— Не нравится мне это, — отозвался Вайкери, все так же глядя в стену. — Совершенно ясно, что они заметили наблюдение. А теперь сидят и решают, что делать дальше.
— Вы не можете сказать это наверняка.
Вайкери поднял голову.
— Мы ни разу не видели, чтобы она встречалась с каким-либо другим агентом. А теперь она вдруг отправляется в кафе «Мэйфэйр» с Рудольфом, они сидят там и пьют чай с тостами. Это неспроста!
— Мы лишь недавно взяли ее под наблюдение. Из того, что нам известно, вовсе не следует, что они с Рудольфом не устраивают таких чаепитий регулярно.
— Что-то здесь не так. Я думаю, что они заметили «хвост». Более того, я уверен, что Рудольф именно этим и занимался и именно для этого отправился вслед за нею после свидания на Стрэнде.
— Двадцатый комитет принял решение. Они говорят, чтобы мы оставили их на свободе, значит, мы оставим их на свободе.
— Если они выявили наблюдение, то держать их на свободе нет никакого смысла. Рудольф не станет осуществлять следующую передачу и не войдет в контакт ни с одним из агентов своей сети. Слежка за ними больше не имеет никакого смысла. Все кончено, сэр Бэзил.
— Что вы предлагаете?
— Самим начать действовать. Арестовать их, как только они выйдут из кафе.
Бутби взглянул на Вайкери с таким видом, будто тот произнес какую-то страшную ересь.
— Что, душа в пятки ушла, верно, Альфред?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что это с самого начала была ваша идея. Вы придумали это, вы продали свою идею премьер-министру. Генеральный директор ее поддержал, Двадцатый комитет ее одобрил. На протяжении многих недель группа офицеров трудилась ночь и день, чтобы обеспечить материалы для пресловутого портфеля. А теперь вы хотите вот так, — сэр Бэзил щелкнул своими толстыми пальцами с такой силой, что получившийся звук напоминал выстрел, — все это закончить только потому, что у вас появились опасения.
— Это больше чем опасения, сэр Бэзил. Прочтите эти чертовы донесения наблюдателей. Там все сказано.
Бутби снова принялся расхаживать по комнате, сложив руки за спиной и высоко подняв голову, даже вздернув подбородок, как будто он прислушивался к каким-то дальним неприятным звукам.
— Все будут говорить, что у него неплохо получалась радиоигра, но была кишка тонка для игры с живыми агентами, — вот что будут говорить о вас, когда все это закончится. Скажут: удивляться тут нечему. Ведь он, в конце концов, был всего лишь любителем. Просто способный университетский парень, который вносил посильную лепту в общее дело во время войны, но не сдюжил, когда дошло до серьезного дела. Он был неплох, даже хорош, но у него не хватало духу играть на высокие ставки. Вы хотите, чтобы о вас говорили именно так? Если да, то вот телефон. Позвоните генеральному директору и скажите ему: я считаю, что мы должны немедленно свернуть все дело.
Вайкери некоторое время молча смотрел на Бутби — Бутби, руководителя агентурной сети, Бутби, сохранявшего аристократическое спокойствие под вражеским огнем, — и пытался понять, почему Бутби так старался пристыдить и унизить его, хотя даже слепой не мог не увидеть, что они раскрыты.
— Все кончено, — сказал Вайкери ровным монотонным голосом. — Они выявили слежку. Сейчас они сидят там, обсуждая, как теперь лучше поступить. Кэтрин Блэйк теперь знает, что ее обманывали, и в ближайшее время сообщит об этом Курту Фогелю. Фогель поймет, что операция «Шелковица» представляет собой полную противоположность тому, что мы ему сообщали. И все. Мы погибли.
* * *
— Они повсюду, — сказал Нойманн. — Мужчина в плаще, девушка, ожидающая автобуса, старик, направляющийся в аптеку через площадь. Они использовали разных людей, разные обстоятельства, разную одежду. Но они шли следом за нами с того самого момента, как мы покинул Стрэнд.
Официантка принесла чай. Кэтрин дождалась, пока она не ушла, и лишь после этого снова заговорила:
— Это Фогель приказал вам проследить за мной?
— Да.
— Я полагаю, что он не объяснил причину.
Нойманн кивнул.
Кэтрин дрожащей рукой взяла чашку. Чтобы дрожь не была заметной, ей пришлось помочь себе и второй рукой; лишь так она смогла сделать глоток.
— Что случилось с вашим лицом?
— У меня произошла небольшая неприятность в деревне. Ничего серьезного.
Кэтрин недоверчиво посмотрела на него.
— Почему они до сих пор не арестовали нас?
— По великому множеству причин. Они, вероятно, уже давно знают о вас. И все это время следили за вами. Если это правда, то вся информация, которую вы получили от коммандера Джордана, — фальшивка, дезинформация, состряпанная британцами. И мы с вами перегоняли ее в Берлин, помогая им.
Она опустила чашку, взглянула в окно на улицу, потом снова на Нойманна. Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы не начать высматривать соглядатаев.
— Если Джордан работает на британскую разведку, следует предположить, что все, лежавшее в его портфеле, ложь и что они хотели подсунуть мне эту ложь, чтобы я передала ее дальше и ввела абвер в заблуждение по поводу планов вторжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172