– Пожалуйста, присядьте. Здесь нам будет удобно обсудить вечера, которые у нас впереди.
Он удивился, заметив улыбку у нее на губах. Что такого забавного увидела она в предстоящих вечерах?
Затем он проследил за ее взглядом и увидел, что она смотрит на маленькую статуэтку Гермеса, готового взмыть в небо.
– Что?
Она села в кресло, на которое он указал.
– Я вспомнила один из случаев моего унижения.
Ах, вот и откровенность. Из нее ничего не пришлось вытаскивать щипцами. Все шло как по маслу. Прихватив бутылку, он подошел к ее креслу вплотную.
– Вас не расстраивает это воспоминание?
– Нет. Скорее забавляет. – Покачав головой, она провела ладонью перед глазами, словно открывала завесу перед окном в прошлое. – Когда мне было девять лет, бабушка вдруг решила, что все статуи во дворце, а это были настоящие произведения искусства, из коллекций, неприличны. – Клариса рассмеялась, и лицо ее словно засветилось изнутри. – И бабушка приказала одеть все статуи в тоги, чтобы наше целомудрие не пострадало.
Она говорит о сестрах. Роберт подлил ей еще вина.
– А как насчет вашего целомудрия? Оно не пострадало?
– Да мы просто не замечали статуи. Они были частью убранства дворца, только и всего. Но стоило бабушке устроить всю эту суету, как у нас проснулось любопытство, и мы, приподняв тоги, стали исследовать свидетельства разницы полов.
– Ну конечно, – он прислонился к спинке ее кресла, – запретный плод сладок.
Она посмотрела на него. Она смотрела на него чуть дольше и пристальнее, чем ему бы хотелось, и улыбка ее угасла.
– Моя старшая сестра Сорча должна была стать королевой и была помолвлена с Рейнджером, принцем королевства Ришарт. – Клариса состроила рожицу. – Противный мальчишка. Мне было очень жаль Сорчу. И вот она, я и наша младшая сестра устроили так, что, когда папа объявил об этом, мы потянули за веревку, и все тоги разом упали. – Клариса рассмеялась.
Роберт молча смотрел на нее, чувствуя, как наливается желанием его плоть. Она не была самой красивой из женщин, встречавшихся на его пути. Маленького роста, приветливая, настороженная. У нее была гладкая как шелк золотистая кожа и необычайно доброе сердце. Он был с ней и хотел снова быть с ней. И снова. И снова, пока не исчезнет мир, пока в нем не останется лишь она одна Клариса с ее нежными руками и нежным сердцем.
Не подозревая о его мыслях, Клариса продолжала:
– Некоторые тоги застряли на определенных частях тела, если вы понимаете, о чем я.
Он знал, что она имеет в виду, ему ли не знать? Хепберн усмехнулся.
– И от этого все стало гораздо хуже, – продолжала она. – Послы ужасно оскорбились, а бабушку трясло от ярости.
Клариса напомнила ему о том времени, когда он был молод, уверен в том, что в этом мире правит добро, уверен в надежности собственного положения и в собственном превосходстве. Еще он верил в семью, в любовь и в то, что зло всегда бывает наказано.
Теперь он ни во что не верил. И ничего не боялся. Даже смерти.
Клариса продолжала весело щебетать, не заметив перемены его настроения:
– Но папа… Готова поклясться, он тоже смеялся, – Клариса глотнула вина. – Нас в тот день отправили спать без ужина, в том числе и помолвленную принцессу.
И тут Роберт осознал, что верит Кларисе. Верит в то, что она – принцесса. Воспоминания были слишком искренними, печаль и радость – настоящими. Она пыталась скрыть слезы, когда говорила о своей утерянной семье, улыбалась, но губы ее дрожали.
Она была принцессой, принцессой в изгнании, а он собирался использовать ее по своему усмотрению и брать ее так часто, как ему захочется. Потому что в конечном итоге что бы между ними ни было, страсть нельзя отрицать. Он познал многих женщин. Некоторые были красивы, некоторые – загадочны, некоторые – доступны, кое-кто с опытом, но ни одна из них не затронула его сердца. Ни одна не волновала его так, как Клариса. Она была бесценным сокровищем, он не представлял, как сможет жить без нее.
– Я знаю, вы не верите мне. Но в том, что я рассказывала вам о своей жизни, нет ни слова лжи.
– Вы ошибаетесь. Я вам верю.
– Милорд, я не ослышалась?
В ее янтарных глазах отразилось недоумение. Ее рука задрожала, когда она поставила бокал на стол.
Она не могла представить себе, что человек, который запугивал ее, издевался над ней, вдруг признался, что верит ей. Роберт повторил:
– Я верю вам. Я верю, что вы принцесса. Вы можете обманывать и хитрить в том, что касается ваших кремов и мазей, но насчет вашего королевского происхождения вы не лукавите. Мне неизвестны обстоятельства, которые привели вас сюда, но, судя по вашему благородству, вы – принцесса. – Он чувствовал презрение к себе. Скривив губы, он зашагал по комнате и отступил в тень. – Но мне наплевать на это, потому что я все равно вас хочу.
Кларисе хотелось закружиться в танце, громким криком выразить свою радость. После стольких лет изгнания, если бы кто-то другой сказал, что верит ей, она задумалась бы о его мотивах. Но когда об этом ей говорит Хепберн, мужчина с циничной душой, и загрубевшим сердцем, она не может ему не верить. Она едва понимала себя. Она знала, что он не лжет. Ему ни к чему прибегать ко лжи, чтобы заставить ее выполнить его волю. Зачем ему это? Ведь она обещала выполнить его требование и появиться на балу в обличье другой женщины.
Он уже овладел ею. Теперь он дарил ей самое драгоценное из того, что мог дать. Свое доверие.
Клариса подошла к нему, положила руки ему на плечи и произнесла:
– Я тоже вас хочу.
Тело его было горячим под ее ладонями. Он медленно поднял руки и схватил ее за кисти.
– И что?
Дыхание ее участилось.
– А то, милорд, что если вы хотите меня, я получу вас. На время. Когда весь этот балаган закончится, придет пора мне вас покинуть. – Она сплела пальцы с его пальцами, подняла его руку к губам, поцеловала и прикусила одну из костяшек.
Он подпрыгнул, словно она причинила ему боль, и глаза его зажглись голубым огнем. Взяв ее за подбородок, он опустил голову, приблизив губы к ее губам, и прошептал:
– Раз вы отдаете меня себе, не могли бы вы называть меня по имени?
– Роберт.
Он прикоснулся губами к ее губам. Она с жадностью приняла его язык, ей хотелось вновь испытать ту гармонию, которую он подарил ей, когда они вместе пели песнь страсти. Еще никто в мире не целовался так, как целовались они, купаясь в этом восхитительном море, в котором нежность смешалась с силой. Она обхватила его руками за плечи и, удерживая его голову, требовала дать ей то, что он один мог ей дать: горячие толчки его языка, его горячее дыхание.
И тогда он отстранился.
– Слышите? Экипажи уже у ворот. Начали съезжаться джентльмены с охоты. – Он посмотрел на нее, но во взгляде его уже не было страсти. Он смотрел на нее оценивающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79