На маленьких часах стрелки показывали пять минут одиннадцатого. Она придвинула ближе двух одинаковых, как близнецы, будд, стоявших по краям, а затем снова начала расхаживать по гостиной, машинально отщипывая кусочек от китайского лакомства каждый раз, когда проходила мимо пурпурно-черного лакированного столика, на котором стояло блюдо. Подойдя к окну с тонкими, как паутинка, занавесками, она раздвинула их и стала смотреть на мерцающие внизу огни Гонконга. Ногой она нетерпеливо постукивала по полу: на ней были домашние туфельки на высоких каблуках, без пятки, их белый атлас прекрасно гармонировал с надетым на голое тело облегающим платьем с широкими прозрачными рукавами. Доминик терпеть не могла ждать. Ее рука потянулась к толстой перекрученной нитке из жемчуга и сапфиров на шее, скрутив ее еще сильнее. Это было не похоже на него. Прежде он всегда приходил либо вовремя, либо раньше назначенного часа.
И никогда не опаздывал. Она познакомилась с ним два года назад на аукционе, где он купил изящную чашу из белого нефрита. Он взглянул тогда на Доминик довольно дерзко для китайца, и взгляд его черных глаз, казалось, Проник в ее душу. Она сразу поняла, что сексуальным аппетитом он вполне может сравниться с ней, и пригласила его выпить с ней в кабинете наверху. За этим шагом последовал целый ряд других. Это был единственный мужчина, которого она не смогла прочно привязать к себе: едва ей начинало казаться, что дело сделано, он в очередной раз исчезал — именно это, вкупе с его невероятной изощренностью и неутомимостью в любовных играх, заставляло ее постоянно искать новых встреч с ним.
Теперь же нервы ее были на пределе. При всем своем непревзойденном мастерстве в обращении с мужчинами она позволила обращаться с собой, как с последней шлюхой.
Услышав шорох, она вздрогнула — Чжао Ли стоял под аркой, ведущей в прихожую.
— Наконец-то! — раздраженно вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Чжао Ли.
Он был одет по-китайски, в пурпурный халат, а не в привычный европейский костюм, и выглядел абсолютно чужим. Пугающе чужим. Даже поклон его был чисто китайским.
— Мадам…
— Мадам? Что это означает? Я жду тебя целый час, может быть, даже дольше. Где ты был? Почему так задержался? У тебя есть для меня новости?
— Разумеется, у меня есть для тебя новости.
И вновь этот бесстрастный, невозмутимый тон заставил ее сдвинуть брови.
— В чем дело? — нетерпеливо бросила она.
— Сядь, пожалуйста. — Это прозвучало не как просьба, а как приказ. — Нам нужно кое-что обсудить.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Что это на тебя нашло? Разумеется, нам нужно многое обсудить… скажем, почему Ролло Беллами до сих пор жив… и некоторые другие неприятные вещи.
— То, о чем я хочу поговорить с тобой, покажется тебе необычным, — произнес Чжао Ли.
Доминик вновь с изумлением взглянула на него.
— То есть?
Он ответил не сразу, но глаза его неотрывно смотрели на нее. Ей показалось, будто какая-то тяжесть давила ей на грудь. Почти против воли она двинулась к креслу и села. Белый атлас платья резким пятном выделялся на кроваво-красной обивке кресла. Доминик напряглась в ожидании опасности: ветер явно переменился, и нужно было выбирать новый курс — вот только какой?
Однако она не желала показать Чжао Ли внезапно охватившей ее тревоги. Потянувшись к серебряной коробке с сигаретами, она взяла одну и закурила.
— Итак? — спросила она.
— Я пришел, чтобы обсудить твое будущее.
Доминик широко раскрыла глаза.
— Мое будущее? — недоуменно повторила она.
— И чтобы сказать, что обстоятельства изменились И что нам необходимо осуществить задуманное в кратчайшие сроки.
— Задуманное? Ты же знаешь, что не может быть и речи о следующем аукционе в течение многих месяцев…
— Я говорю не об аукционах, мадам.
— О чем же ты говоришь?
— Если ты будешь вести себя, как полагается женщине, я объясню тебе.
Доминик вновь показалось, будто ее толкнули. Вести себя, как полагается женщине? Да разве она не проделывала это много раз в своей просторной кровати наверху?
— Я должен дать тебе инструкции, — произнес он все тем же безучастно-вежливым тоном.
— Ты собираешься инструктировать меня? — Доминик позволила себе усмехнуться.
— А тебе предстоит как следует запомнить мои инструкции, — продолжал он так, словно не слышал ее вопроса. — Первое: тебе нужно сменить судовладельцев и экспедиторов. Ты заключишь контракт с фирмой «Флауэринг Черри Импорт-Экспорт», которая имеет многолетний опыт транспортировки антикварных ценностей. Их оформляют, пакуют, грузят и доставляют по месту назначения с полным соблюдением всех необходимых формальностей. Отныне фирма «Деспардс» должна будет пользоваться услугами только этой компании.
— Никогда! Как ты смеешь диктовать мне условия?
Это моя фирма, и у меня нет никаких оснований порывать с нынешними моими партнерами. Кроме того, я представления не имею о твоей «Флауэринг Черри» или как ее там!
— Тебе и не нужно иметь о ней представление. Ты должна выполнять то, что тебе приказывают.
Доминик уже открыла рот, чтобы послать его ко всем чертям, но вновь ощутила, исходившую от него силу, и голос ее пресекся. Расширившимися глазами она уставилась в его зрачки, не в силах пошевелиться.
— Отныне, мадам, вы будете молча принимать наши распоряжения как в этом деле, так и во всех других, имеющих отношение к нам. Вы будете выполнять то, что вам приказывают.
Доминик была словно пригвождена к креслу этими черными блестящими глазами — от них исходила такая пугающая мощь, что она ощущала полное свое бессилие.
Однако она сохранила ясность ума и сумела выговорить:
— С вашей стороны опрометчиво диктовать мне условия. Я слишком много знаю.
Ей показалось, будто Чжао Ли, невзирая на всю свою невозмутимость, улыбнулся, хотя лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
— Нет, мадам. Вы не знаете ровным счетом ничего.
Доминик почувствовала озноб — такого Чжао Ли ей еще не доводилось видеть. Перед ней сидел высокомерный повелитель, который смотрел на нее пренебрежительно, как на свою служанку, и отдавал распоряжения, словно она была его пленницей.
— Вы увязли в этом так же глубоко, как и я, — холодно произнесла она.
— Нет, мадам. Мы лишь вырыли яму… и только вы угодили в нее.
По коже у Доминик забегали мурашки: она чувствовала опасность так остро, как никогда в жизни. «Мне надо выпить, выпить во что бы то ни стало», — подумала она. Однако нельзя было выдавать себя. Нельзя было показать ему свой страх.
— Вы, мадам, — продолжал Чжао Ли, — в присутствии многочисленных свидетелей продали на публичном аукционе и по немыслимо высоким ценам произведения искусства, которые в действительности являются лишь искусными подделками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
И никогда не опаздывал. Она познакомилась с ним два года назад на аукционе, где он купил изящную чашу из белого нефрита. Он взглянул тогда на Доминик довольно дерзко для китайца, и взгляд его черных глаз, казалось, Проник в ее душу. Она сразу поняла, что сексуальным аппетитом он вполне может сравниться с ней, и пригласила его выпить с ней в кабинете наверху. За этим шагом последовал целый ряд других. Это был единственный мужчина, которого она не смогла прочно привязать к себе: едва ей начинало казаться, что дело сделано, он в очередной раз исчезал — именно это, вкупе с его невероятной изощренностью и неутомимостью в любовных играх, заставляло ее постоянно искать новых встреч с ним.
Теперь же нервы ее были на пределе. При всем своем непревзойденном мастерстве в обращении с мужчинами она позволила обращаться с собой, как с последней шлюхой.
Услышав шорох, она вздрогнула — Чжао Ли стоял под аркой, ведущей в прихожую.
— Наконец-то! — раздраженно вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Чжао Ли.
Он был одет по-китайски, в пурпурный халат, а не в привычный европейский костюм, и выглядел абсолютно чужим. Пугающе чужим. Даже поклон его был чисто китайским.
— Мадам…
— Мадам? Что это означает? Я жду тебя целый час, может быть, даже дольше. Где ты был? Почему так задержался? У тебя есть для меня новости?
— Разумеется, у меня есть для тебя новости.
И вновь этот бесстрастный, невозмутимый тон заставил ее сдвинуть брови.
— В чем дело? — нетерпеливо бросила она.
— Сядь, пожалуйста. — Это прозвучало не как просьба, а как приказ. — Нам нужно кое-что обсудить.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Что это на тебя нашло? Разумеется, нам нужно многое обсудить… скажем, почему Ролло Беллами до сих пор жив… и некоторые другие неприятные вещи.
— То, о чем я хочу поговорить с тобой, покажется тебе необычным, — произнес Чжао Ли.
Доминик вновь с изумлением взглянула на него.
— То есть?
Он ответил не сразу, но глаза его неотрывно смотрели на нее. Ей показалось, будто какая-то тяжесть давила ей на грудь. Почти против воли она двинулась к креслу и села. Белый атлас платья резким пятном выделялся на кроваво-красной обивке кресла. Доминик напряглась в ожидании опасности: ветер явно переменился, и нужно было выбирать новый курс — вот только какой?
Однако она не желала показать Чжао Ли внезапно охватившей ее тревоги. Потянувшись к серебряной коробке с сигаретами, она взяла одну и закурила.
— Итак? — спросила она.
— Я пришел, чтобы обсудить твое будущее.
Доминик широко раскрыла глаза.
— Мое будущее? — недоуменно повторила она.
— И чтобы сказать, что обстоятельства изменились И что нам необходимо осуществить задуманное в кратчайшие сроки.
— Задуманное? Ты же знаешь, что не может быть и речи о следующем аукционе в течение многих месяцев…
— Я говорю не об аукционах, мадам.
— О чем же ты говоришь?
— Если ты будешь вести себя, как полагается женщине, я объясню тебе.
Доминик вновь показалось, будто ее толкнули. Вести себя, как полагается женщине? Да разве она не проделывала это много раз в своей просторной кровати наверху?
— Я должен дать тебе инструкции, — произнес он все тем же безучастно-вежливым тоном.
— Ты собираешься инструктировать меня? — Доминик позволила себе усмехнуться.
— А тебе предстоит как следует запомнить мои инструкции, — продолжал он так, словно не слышал ее вопроса. — Первое: тебе нужно сменить судовладельцев и экспедиторов. Ты заключишь контракт с фирмой «Флауэринг Черри Импорт-Экспорт», которая имеет многолетний опыт транспортировки антикварных ценностей. Их оформляют, пакуют, грузят и доставляют по месту назначения с полным соблюдением всех необходимых формальностей. Отныне фирма «Деспардс» должна будет пользоваться услугами только этой компании.
— Никогда! Как ты смеешь диктовать мне условия?
Это моя фирма, и у меня нет никаких оснований порывать с нынешними моими партнерами. Кроме того, я представления не имею о твоей «Флауэринг Черри» или как ее там!
— Тебе и не нужно иметь о ней представление. Ты должна выполнять то, что тебе приказывают.
Доминик уже открыла рот, чтобы послать его ко всем чертям, но вновь ощутила, исходившую от него силу, и голос ее пресекся. Расширившимися глазами она уставилась в его зрачки, не в силах пошевелиться.
— Отныне, мадам, вы будете молча принимать наши распоряжения как в этом деле, так и во всех других, имеющих отношение к нам. Вы будете выполнять то, что вам приказывают.
Доминик была словно пригвождена к креслу этими черными блестящими глазами — от них исходила такая пугающая мощь, что она ощущала полное свое бессилие.
Однако она сохранила ясность ума и сумела выговорить:
— С вашей стороны опрометчиво диктовать мне условия. Я слишком много знаю.
Ей показалось, будто Чжао Ли, невзирая на всю свою невозмутимость, улыбнулся, хотя лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
— Нет, мадам. Вы не знаете ровным счетом ничего.
Доминик почувствовала озноб — такого Чжао Ли ей еще не доводилось видеть. Перед ней сидел высокомерный повелитель, который смотрел на нее пренебрежительно, как на свою служанку, и отдавал распоряжения, словно она была его пленницей.
— Вы увязли в этом так же глубоко, как и я, — холодно произнесла она.
— Нет, мадам. Мы лишь вырыли яму… и только вы угодили в нее.
По коже у Доминик забегали мурашки: она чувствовала опасность так остро, как никогда в жизни. «Мне надо выпить, выпить во что бы то ни стало», — подумала она. Однако нельзя было выдавать себя. Нельзя было показать ему свой страх.
— Вы, мадам, — продолжал Чжао Ли, — в присутствии многочисленных свидетелей продали на публичном аукционе и по немыслимо высоким ценам произведения искусства, которые в действительности являются лишь искусными подделками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153