— В самом деле, отличная. Я сам не провел бы лучше.
После этого последнего признания она наконец позволила себе расслабиться.
— Полагаю, можно смело утверждать, отныне на любой распродаже драгоценностей эти цены станут ориентиром, — услышала она самодовольный голос Хью Стрейкера.
— А вы обратили внимание, что почти все вещи были раскуплены частными лицами, а не дилерами? — восторженно крикнул Найджел. — И одиннадцать лотов ушло по цене свыше полумиллиона…
— Общий итог, — провозгласил финансовый директор, кашлянув, чтобы призвать присутствующих к молчанию, — общий итог составляет 14 миллионов 800 тысяч фунтов… прежний британский рекорд превзойден в два раза.
— А я что говорил? — обиженно отозвался Найджел.
— Всем шампанского! — промурлыкала восторженно Клодия.
Кейт с наслаждением выпила второй бокал — ее мучила жажда.
— А теперь надо пройтись по залу, — твердо сказал Джаспер. — Личные контакты, дорогая Кейт, в нашем деле необходимы. Уже сейчас нужно думать о будущих аукционах, и этот успех следует развить. Покажитесь на людях, а потом я поставлю вас перед камерами…
И он с важным видом повлек ее в толпу зрителей.
— Пригласить для показа украшений манекенщиц — какая изумительна» находка! — воскликнула одна из женщин.
— Ваш отец гордился бы вами, — подхватила другая.
Кейт пришлось пережить настоящую осаду, ибо все жаждали обменяться с ней рукопожатием, чтобы потом рассказывать своим знакомым, что они не только побывали на этом потрясающем аукционе, но и пожали руку женщине, которая его провела.
Джаспер Джонс подошел к Кейт и, взяв за руку, безжалостно потащил к уже нацеленным на нее телевизионным камерам и нетерпеливо ожидавшему репортеру. Поздравив ее с успехом, тот спросил:
— Вы надеялись, что цены будут такими высокими, мисс Деспард?
— Нет, — искренне ответила Кейт, — «но я, разумеется, не могу не радоваться этому.
— Кому принадлежит идея привлечь к показу топ-моделей?
— Мне.
— Порадуете ли вы подобными новшествами на будущих аукционах?
— Да, но это пока не для печати. Подождите до Кортланд Парка, — сказала Кейт, улыбаясь в камеру.
— Этот аукцион состоится в октябре, не так ли?
— Да, 28 октября, в Кортланд Парке, в Сассексе.
— Вы рассчитываете повторить нынешний успех?
— Ну, если бы это зависело только от моего желании, — рассмеялась она.
Кейт была на седьмом небе от счастья, и два бокала шампанского были тут совершенно ни при чем. Словно на крыльях, полетела она назад, к своей восторженной публике. Она сумела сделать это! Кейт выдержала испытание, доказала, что она — истинная дочь и последовательница своего отца. Из всех услышанных ею сегодня вечером комплиментов этот был для нее самым дорогим. Поэтому она улыбалась, шутила, любезно прощалась с уходившими и сквозь уже изрядно поредевшую толпу разглядела, кто стоит, прислонившись спиной к стене, в дальнем конце зала. Блэз Чандлер. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а затем перед ней расступились, давая проход, и Она направилась к нему.
— Поздравляю, — сказал он. — В самое яблочко.
— Спасибо.
Он улыбнулся — отчуждения как не бывало.
Она улыбнулась в ответ.
— Вы были здесь во время аукциона?
— Почти с самого начала.
— Но в торгах не участвовали.
— У моей бабушки тоже есть коллекция драгоценностей. Полагаю, вы легко могли бы продать и ее по таким же ценам.
— Я вспомнила о ней, когда в первый раз увидела исфаханский пояс.
Блэз усмехнулся и сразу помолодел на много лет.
— Да, это в ее стиле.
Ожерелье из сапфиров и алмазов заставило Кейт подумать о Доминик, но она не посмела назвать это имя — время еще не пришло.
— Как поживает Герцогиня?
— Умирает от любопытства. Ей не терпится узнать, как вы справились. Я пришел, потому что иначе вряд ли смог бы хоть что-то рассказать…
Одна бровь у него приподнялась.
— Я и аукционы… вы же понимаете. Но я остался по собственной воле. Дело того заслуживало.
Кейт зарделась от удовольствия.
— Как Ролло? — спросил он, и радость ее мгновенно померкла.
— Без изменений. Он вне опасности, но в остальном никаких перемен.
— Я видел финансовые показатели за полугодие, — сказал он, вновь возвращаясь к их соревнованию. — Сегодня вечером вы сравнялись с Доминик.
Вот он и произнес это имя — с такой же легкостью, как любое другое.
— После Кортланд Парка я надеюсь вырваться вперед, — дерзко заявила Кейт.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Блэз, и по его тону она поняла, что он действительно не сомневается.
Осмелев, она радостно произнесла:
— После аукциона у нас традиционная вечеринка…. я вас приглашаю.
— Извините, сегодня не смогу. Возможно, после Кортланд Парка.
Кейт продолжала улыбаться, хотя обида пронзила сердце, как игла.
— Я не забуду вашего обещания, — предупредила она.
Ей хотелось задать ему еще один вопрос, но она не решалась, и Блэз, будто угадав ее мысли, спокойно ответил:
— Нет. Никаких новостей нет.
Кейт кивнула, не зная, как нужно реагировать в подобной ситуации, и он помог ей, спросив напрямик:
— Почему вы предпочли рассказать о своих открытиях в Гонконге не мне, а моей бабушке? Это было уважение к ней или жалость ко мне?
Она на секунду смешалась, а потом решила, что будет лучше сказать правду.
— И то, и другое, — ответила она с той же прямотой. — Кроме того, у меня не было доказательств.
Блэз улыбнулся, и она посмотрела на него с недоумением.
— Наверное, Шекспир имел в виду таких, как вы, когда писал; «В их власти сделать больно, но они не могут…» — Кейт широко раскрыла глаза. Ему вновь удалось поразить ее. Блэз Чандлер и стихи! — Я читаю не только законы, — сказал он с непроницаемым видом.
— Если вам нравится поэзия, почему вы так равнодушны к искусству? — воскликнула Кейт.
Он поднял руку со словами:
— Дайте мне время, я же только учусь…
И добавил мягко:
— Да, учусь, и очень многому.
Их взгляды встретились, и он сказал, чтобы нарушить молчание, вдруг ставшее бездонно глубоким:
— Нам с вами нужно поговорить, но не сейчас. Тем не менее…
Сунув руку в карман, он извлек небольшую пачку, перетянутую красной резинкой. Кейт с невольной дрожью узнала письма, которые писал ей отец на протяжении многих лет — те самые письма, что она вернула, не прочитав ни одного из них.
— Ваш отец отдал их мне, положившись на мое решение. Я должен был, когда наступит время, — если наступит вообще, — вручить их вам. Или, наоборот, оставить навсегда у себя. Сейчас такой момент настал. Вот ваши письма.
Он протянул ей пачку.
Кейт проглотила ком в горле.
— Спасибо, — с усилием произнесла она, не отрывая взгляда от писем. — Вы их читали?
Это прозвучало немного напыщенно.
— В соответствии с данными мне инструкциями.
— Неудивительно, что вы считали меня злобной девчонкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
После этого последнего признания она наконец позволила себе расслабиться.
— Полагаю, можно смело утверждать, отныне на любой распродаже драгоценностей эти цены станут ориентиром, — услышала она самодовольный голос Хью Стрейкера.
— А вы обратили внимание, что почти все вещи были раскуплены частными лицами, а не дилерами? — восторженно крикнул Найджел. — И одиннадцать лотов ушло по цене свыше полумиллиона…
— Общий итог, — провозгласил финансовый директор, кашлянув, чтобы призвать присутствующих к молчанию, — общий итог составляет 14 миллионов 800 тысяч фунтов… прежний британский рекорд превзойден в два раза.
— А я что говорил? — обиженно отозвался Найджел.
— Всем шампанского! — промурлыкала восторженно Клодия.
Кейт с наслаждением выпила второй бокал — ее мучила жажда.
— А теперь надо пройтись по залу, — твердо сказал Джаспер. — Личные контакты, дорогая Кейт, в нашем деле необходимы. Уже сейчас нужно думать о будущих аукционах, и этот успех следует развить. Покажитесь на людях, а потом я поставлю вас перед камерами…
И он с важным видом повлек ее в толпу зрителей.
— Пригласить для показа украшений манекенщиц — какая изумительна» находка! — воскликнула одна из женщин.
— Ваш отец гордился бы вами, — подхватила другая.
Кейт пришлось пережить настоящую осаду, ибо все жаждали обменяться с ней рукопожатием, чтобы потом рассказывать своим знакомым, что они не только побывали на этом потрясающем аукционе, но и пожали руку женщине, которая его провела.
Джаспер Джонс подошел к Кейт и, взяв за руку, безжалостно потащил к уже нацеленным на нее телевизионным камерам и нетерпеливо ожидавшему репортеру. Поздравив ее с успехом, тот спросил:
— Вы надеялись, что цены будут такими высокими, мисс Деспард?
— Нет, — искренне ответила Кейт, — «но я, разумеется, не могу не радоваться этому.
— Кому принадлежит идея привлечь к показу топ-моделей?
— Мне.
— Порадуете ли вы подобными новшествами на будущих аукционах?
— Да, но это пока не для печати. Подождите до Кортланд Парка, — сказала Кейт, улыбаясь в камеру.
— Этот аукцион состоится в октябре, не так ли?
— Да, 28 октября, в Кортланд Парке, в Сассексе.
— Вы рассчитываете повторить нынешний успех?
— Ну, если бы это зависело только от моего желании, — рассмеялась она.
Кейт была на седьмом небе от счастья, и два бокала шампанского были тут совершенно ни при чем. Словно на крыльях, полетела она назад, к своей восторженной публике. Она сумела сделать это! Кейт выдержала испытание, доказала, что она — истинная дочь и последовательница своего отца. Из всех услышанных ею сегодня вечером комплиментов этот был для нее самым дорогим. Поэтому она улыбалась, шутила, любезно прощалась с уходившими и сквозь уже изрядно поредевшую толпу разглядела, кто стоит, прислонившись спиной к стене, в дальнем конце зала. Блэз Чандлер. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а затем перед ней расступились, давая проход, и Она направилась к нему.
— Поздравляю, — сказал он. — В самое яблочко.
— Спасибо.
Он улыбнулся — отчуждения как не бывало.
Она улыбнулась в ответ.
— Вы были здесь во время аукциона?
— Почти с самого начала.
— Но в торгах не участвовали.
— У моей бабушки тоже есть коллекция драгоценностей. Полагаю, вы легко могли бы продать и ее по таким же ценам.
— Я вспомнила о ней, когда в первый раз увидела исфаханский пояс.
Блэз усмехнулся и сразу помолодел на много лет.
— Да, это в ее стиле.
Ожерелье из сапфиров и алмазов заставило Кейт подумать о Доминик, но она не посмела назвать это имя — время еще не пришло.
— Как поживает Герцогиня?
— Умирает от любопытства. Ей не терпится узнать, как вы справились. Я пришел, потому что иначе вряд ли смог бы хоть что-то рассказать…
Одна бровь у него приподнялась.
— Я и аукционы… вы же понимаете. Но я остался по собственной воле. Дело того заслуживало.
Кейт зарделась от удовольствия.
— Как Ролло? — спросил он, и радость ее мгновенно померкла.
— Без изменений. Он вне опасности, но в остальном никаких перемен.
— Я видел финансовые показатели за полугодие, — сказал он, вновь возвращаясь к их соревнованию. — Сегодня вечером вы сравнялись с Доминик.
Вот он и произнес это имя — с такой же легкостью, как любое другое.
— После Кортланд Парка я надеюсь вырваться вперед, — дерзко заявила Кейт.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Блэз, и по его тону она поняла, что он действительно не сомневается.
Осмелев, она радостно произнесла:
— После аукциона у нас традиционная вечеринка…. я вас приглашаю.
— Извините, сегодня не смогу. Возможно, после Кортланд Парка.
Кейт продолжала улыбаться, хотя обида пронзила сердце, как игла.
— Я не забуду вашего обещания, — предупредила она.
Ей хотелось задать ему еще один вопрос, но она не решалась, и Блэз, будто угадав ее мысли, спокойно ответил:
— Нет. Никаких новостей нет.
Кейт кивнула, не зная, как нужно реагировать в подобной ситуации, и он помог ей, спросив напрямик:
— Почему вы предпочли рассказать о своих открытиях в Гонконге не мне, а моей бабушке? Это было уважение к ней или жалость ко мне?
Она на секунду смешалась, а потом решила, что будет лучше сказать правду.
— И то, и другое, — ответила она с той же прямотой. — Кроме того, у меня не было доказательств.
Блэз улыбнулся, и она посмотрела на него с недоумением.
— Наверное, Шекспир имел в виду таких, как вы, когда писал; «В их власти сделать больно, но они не могут…» — Кейт широко раскрыла глаза. Ему вновь удалось поразить ее. Блэз Чандлер и стихи! — Я читаю не только законы, — сказал он с непроницаемым видом.
— Если вам нравится поэзия, почему вы так равнодушны к искусству? — воскликнула Кейт.
Он поднял руку со словами:
— Дайте мне время, я же только учусь…
И добавил мягко:
— Да, учусь, и очень многому.
Их взгляды встретились, и он сказал, чтобы нарушить молчание, вдруг ставшее бездонно глубоким:
— Нам с вами нужно поговорить, но не сейчас. Тем не менее…
Сунув руку в карман, он извлек небольшую пачку, перетянутую красной резинкой. Кейт с невольной дрожью узнала письма, которые писал ей отец на протяжении многих лет — те самые письма, что она вернула, не прочитав ни одного из них.
— Ваш отец отдал их мне, положившись на мое решение. Я должен был, когда наступит время, — если наступит вообще, — вручить их вам. Или, наоборот, оставить навсегда у себя. Сейчас такой момент настал. Вот ваши письма.
Он протянул ей пачку.
Кейт проглотила ком в горле.
— Спасибо, — с усилием произнесла она, не отрывая взгляда от писем. — Вы их читали?
Это прозвучало немного напыщенно.
— В соответствии с данными мне инструкциями.
— Неудивительно, что вы считали меня злобной девчонкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153