Вряд ли Александрова стала бы распивать шампанское со “старой перечницей” Бергман. Старухи слишком ненавидят друг друга. А когда ненавидишь по-настоящему, тебе вряд ли придет в голову пить на брудершафт со своим классовым врагом – здесь уже включается брезгливое подсознание.
Есть над чем подумать.
Есть над чем подумать, но почему я так уверена в том, что последовательность событий была именно такой? Что все вещи были расставлены именно так, что бутылка шампанского возникла именно тогда, когда она возникла, а не раньше и не позже? Разве я могу доверять своей памяти, которую так долго загоняла в угол, которой так долго хотела лишиться? И лишиться навсегда.
Зачем я делаю все это? Для удовлетворения собственного любопытства? Или чтобы оправдать свою собственную, не совсем приглядную роль в этом деле? Оправдать, дождаться, когда обвиняемый будет освобожден из-под стражи прямо в зале суда. И закрыть судебное заседание. Интересно, сколько людей хранит в себе память о нераскрытых преступлениях. О преступлениях, которые так и остались никем не узнанными, никем не опознанными? Тысяча? Десятки, сотни тысяч? Впору открывать клуб друзей по переписке на подобные темы. Учитывая мое прошлое, я смогла бы даже возглавить какой-нибудь из районных филиалов клуба…
Зачем я делаю это?
Покарать убийцу невозможно, противостоять Братны невозможно, противостоять Кравчуку невозможно, невозможно, невозможно. Мой смутный намек на расследование так и останется смутным намеком… Но почему никто не видел Бергман на студии, на площадке до дня, предшествовавшего убийству? Ведь для того, чтобы действовать так решительно и так безупречно, нужно хорошо изучить обстановку. Непонятно…
А если есть еще один мотив, о котором не знает никто, кроме убитой и убийцы?.. Или о котором не знаю я – ведь лист с надписью “Александрова” так и остался пустым.
Нельзя убивать стариков. Нельзя убивать стариков ни при каких обстоятельствах…
Я собрала листы и сложила их себе в сумку. Если Митяй узнает, что я сделала с его реликвиями, он просто не переживет. А он совсем не так плох, как мне показалось с самого начала.
…Я проснулась от тупой, протяжной боли во всем теле, а потом еще несколько минут лежала, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Происхождение боли достаточно ясно – после той небольшой разминки, которую устроил мне Митяй, трудно рассчитывать на что-либо другое… Если он возьмет это за правило, я долго не продержусь. Я и так не продержусь долго, нужно потребовать у Братны денег и снять какую-нибудь комнату… Мелкий нахрапистый шантаж может развеселить его. Нужно поближе познакомиться с Кравчуком, нужно убедить его в том, что я действительно неопасна, он наверняка поможет мне с документами…
Поймав себя на этой куцей предательской мыслишке, я хмыкнула: да, девочка, желание жить во что бы то ни стало в тебе неистребимо. И это после всего, что с тобой произошло… Но я ведь не виновата, что осталась жива.
Ты жива. Жива настолько, что…
Я спустила ноги с дивана (Господи, как все-таки ноет тело!) и отправилась на кухню. Там еще должно оставаться мясо. Запустив руку в сковороду, я вытащила приличный кусок. И почти сразу же услышала, как хлопнула входная дверь, – дисциплинированный Митяй вернулся с утренней пробежки. Спустя минуту он уже опирался на кухонный косяк, скрестив руки на груди, и иронически смотрел на меня.
– Уже ешь?
– Да. Завтракаю. Присоединяйся. – Должно быть, умилительное впечатление я произвожу: всклокоченные волосы, заспанное лицо, мятая футболка, шкодливая рука с куском мяса, никакого намека на вилку.
– Спасибо, я завтракаю позже. – Митяй благоразумно воздержался от комментариев.
– Как хочешь.
– Как себя чувствуешь?
– А как ты думаешь?
– Думаю – неважнецки.
– В десятку. Все тело болит.
– Извини меня за вчерашнее…
– Теперь я могу быть свободна?
– В смысле?
– Ты преподал мне урок, поставил на место глупую самоуверенную шлюху, показал, кто является хозяином положения. Ты сделал это в неподражаемой манере, я это оценила.
– Ты.., ты хочешь уйти? – спросил он неожиданно тихим голосом.
– Как будто ты хочешь другого.
– Ты можешь пока остаться здесь. Пока не утрясешь проблемы с жильем. Я же знаю, что у тебя проблемы…
– Это мои проблемы. Они не могут быть интересны такому мальчику, как ты.
– Не называй меня мальчиком! – вспылил он.
– Хорошо. Молодой человек, так звучит лучше?
– Ненамного. И потом, я так и не понял, как ты смогла свалить с ног босса? Ведь ты свалила его, ты не будешь этого отрицать. Ты сделала это так здорово. Я оценил красоту. Я умею ценить красоту.
Конечно, умеешь, кто же спорит. Красоту подачи в теннисе, красоту гладких мышц, красоту поперечно-полосатых мышц, красоту бега на пятнадцать километров…
– Я понимаю. Но, боюсь, не могу быть тебе полезной. Если я что-то и знала когда-то, что-то и умела, то теперь забыла напрочь. Зачем тебе все это?
– Не знаю. – Я ожидала чего угодно, только не этого. – Ты совсем другая. Не такая, как я…
– Конечно, не такая. Я выкуриваю две пачки сигарет в день и ем мясо руками вместо того, что почистить зубы.
– Вижу. Ты можешь пожить здесь, – упрямо сказал он. Упрямство тоже шло ему.
– А что скажет твоя девушка?
– А почему она должна что-то сказать?
Конечно, почему она должна что-то сказать, Ева? Вот тебя и поставили на место, кому придет в голову ревновать своего роскошного жеребца в крупных яблоках к седой опустившейся бабе с парой теплых носков и единственным свитером? Я вдруг почувствовала ненависть и к Митяю, и к его Валентине, интересно, какие записи ведет в своем еженедельнике она – “бег – 10 км, отжимание – 78 р ”? Наверняка что-либо подобное…
– Может быть, ей будет неприятно, – высказала осторожное предположение я.
– Вообще-то ее сейчас нет. Она в Лиссабоне, со сборной по легкой атлетике Она профессиональная спортивная массажистка.
Естественно, только это и можно предположить, если не фитнесс-центр, то спортивный массаж. Подобное ищет подобное, им есть о чем поговорить в постели.
– Ты собираешься жениться на ней? – Ну зачем я это спрашиваю, да еще с интонациями какой-нибудь двоюродной тети из города Трубчевска Брянской области, большой специалистки по засолу грибов… Как будто мне действительно интересно, женится ли Митяй на спортивной массажистке Валентине, или на инструкторе по аэробике Агриппине, или на специалистке по калланетике Пульхерии…
– Я не думал об этом. Со временем, наверное, – убийственная откровенность.
Я наконец-то доела свой кусок мяса и вытерла губы тыльной стороной ладони – Слушай, Митяй, зачем тебе нужно, чтобы я осталась?
– Ты волнуешь меня. Ты волнуешь меня по-настоящему, – просто сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116