— Все равно помирать когда-нибудь. Если меня эти гаврики дома достанут — значит, судьба такая. А прятаться от них я не стану.
— Ладно, — печально констатировал «дядя Саша», вытаскивая из кармана ручку и блокнот. — Вот, возьми. — Он черканул несколько цифр, вырвал из блокнота листок и протянул его Ивану. — Мы в городе переночуем — вот телефон.
Если вдруг что — звони туда. В любое время. Я скажу — там будут в курсе, — и поднялся из-за стола. За ним, как по команде, встали Вовец и его крепкоплечие дегенераты.
— Да остались бы у меня — места навалом. — Иван запоздало включил рефлекс гостеприимства, — Куда, на ночь глядя, блин… Комаров практически нет — я бы вам во дворе постелил, на свежем воздухе. Оставайтесь!
— Нет, там друг у нас, давно не видели, — пояснил «дядя». — Надо навестить да насчет тебя его просветить, чтобы, если что, помог… Так что — бывай пока. — И вся честная компания молча удалилась за ворота…
Далеко за полночь гульбище нехотя расползлось по домам. Кто не мог перемещаться самостоятельно, тех утащили под руки. Аниська что-то шепнула матери, та всполошила подружек, и под понукания и тычки поминающие очистили Иваново подворье. Пока бабки убирали со столов, Аниська сообщила Ивану, что еще с полудня топили баню — специально якобы в его честь, и потащила «новобрачного» мыться. Иван давненько не бывал в нормальной бане, а потому противиться не стал — безропотно покинул опустевшее застолье, дал себя раздеть и с благосклонностью принимал ухаживания Аниськи, которая купала его, как пятилетнего ребенка: терла колючей губкой, намыливала с ног до головы, водила под ручку в парилку и там неутомимо охаживала пахучим березовым веником, затем вытаскивала в предбанник и окатывала из ушата колодезной водицей — короче, полный комплекс банной благодати. К концу процедуры он несколько протрезвел и в благодарность за обслуживание исполнил супружеский долг: завалил распаренную невесту в предбаннике на скамью и со смаком засадил ей восстановившийся фрагмент организма. Аниська счастливо ойкнула и зажмурилась было, приготовившись потерпеть полминуты, но на этот раз так быстро не получилось: Иван трудился минимум минут пятнадцать, добросовестно взрыкивая и периодически меняя позы — жесткая скамья не способствовала монотонности процесса. Под конец «новобрачная» прониклась всей серьезностью мероприятия, стала поддавать тазом (имеется в виду наименование части тела, а не предмет помывочного инвентаря) и даже с десяток раз вполне правдоподобно вскрикнула с оргастическим оттенком… В общем, баня получилась то, что надо, — во всех аспектах.
Пока мылись, бабки все закончили и убрались восвояси. Столы трогать не стали — осталась куча всякой снеди и изрядное количество водки, которую хозяйственная тетка Дарья припрятала в погребе, — все равно завтра с утра полдеревни припрется опохмелиться.
Когда заходили в дом, Иван заметил какую-то темную фигуру, шевелившуюся в углу двора, возле дровяника.
— Забыли кого-то, — бросил он Аниське. — Может, довести до дому?
— А это Мишка-дурачок, — присмотрелась Аниська. — Идти некуда, вот и шатается меж двор… Он безобидный — пусть ночует. Тетя Света прикармливала его…
— Безобидный! — нехорошо нахмурился Иван. — Дать бы ему поленом по черепу… Хотя — хрен с ним. Пусть ночует…
Ближе к рассвету душную тишину июньской ночи нарушили крики чем-то встревоженного дурачка. Иван проснулся, сел на кровати и ошалело вытаращился на раскрытую форточку.
— Демон, демон! — блажил Мишка возле дровяника. — Ликом черен, страшен! Демон, а-а-а!
— Чтоб ты сдох, дебила кусок! — в сердцах воскликнул Иван и толкнул локтем Аниську, разметавшуюся во сне на широкой постели. — А ну, женщина, поди успокой придурка. Дай ему по черепу и выгони на хер. И принеси мне квасу — если остался.
Аниська сомнамбулой скользнула с кровати и, держась за стенку, послушно поплелась на выход, на ходу натягивая халат. Иван довольно почесал грудь и крякнул. А что — есть в супружеской жизни положительные моменты.
Женщина — то, женщина — се и так далее… Приятно, черт возьми!
Скрипнула входная дверь, спустя некоторое время со двора послышался тупой удар, крик — и тишина. Иван удовлетворенно хмыкнул — женщина старательная попалась, все распоряжения воспринимает буквально. Видимо, и впрямь навернула дураку по башке поленом… Вдруг он замер. Со двора раздался короткий Аниськин вскрик, затем невнятное мычание, перешедшее в хрип. В природе звуков определенного характера Иван разбирался прекрасно — жизнь заставила.
Так, как сейчас во дворе, мычит человек, которого душат.
Метнувшись к окну, он присел и, чуть отодвинув краешек занавески, выглянул во двор. В тусклом свете фонаря мелькнули какие-то тени — и исчезли. У дровяника можно было рассмотреть чернеющие силуэты двух недвижно распластавшихся тел.
— Я тащусь, зеленый… — ошеломленно пробормотал Иван, натягивая штаны. — Началось, что ли?
На цыпочках прокравшись к двери, он встал справа от косяка и прижался спиной к стене. Ой, как плохо! Не догадался осмотреться при дневном свете на предмет инвентаря — придется защищаться голыми руками. Три года прошло — где что лежит в доме. Припомнить трудновато… Иван принялся разминать запястья. Скрипнула дверь в сенцах. Ночной гость не торопился, — что-то около минуты прошло до того момента, как начала медленно растворяться дверь в прихожку. Иван сделал медленный вдох и поднял, правую руку, согнутую в локте, развернув корпус для сокрушительного удара.
Дверь открылась полностью — черная фигура медленно ступила в прихожку и замерла на месте. Иван весь обратился в слух: судя по хоровому учащенному дыханию, пришельцев было как минимум трое.
Фигура сделала два шага вперед, и на пороге возник следующий посетитель, выдерживая положенный интервал. Третий тихо сопел сзади — теперь Иван был уверен, что в сенцах больше никого не было.
Дождавшись, когда третий ступит на порог, Иван наотмашь рубанул ребром ладони, целя в горло. Таким ударом он запросто ломал на тренировке два огнеупорных кирпича, положенных один на другой. Третий, как подкошенный, рухнул на пол. Перепрыгнув через тело, Иван прыжком догнал второго, нащупал в темноте его плечи и одним резким движением свернул шею — отчетливо хрустнули позвонки.
Кошкой бросившись на первого, он словил в объятия пустоту и от неожиданности кубарем влетел в комнату, зацепив стул, с грохотом упавший на пол. Первого не было. Перекувыркнувшись в угол, Иван присел и затаил дыхание, пытаясь определить, где находится враг. В этот момент темноту внезапно прорезал узкий луч фонарика, загоревшегося в противоположном углу, — к фонарику прилагался ствол пистолета с глушителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— Ладно, — печально констатировал «дядя Саша», вытаскивая из кармана ручку и блокнот. — Вот, возьми. — Он черканул несколько цифр, вырвал из блокнота листок и протянул его Ивану. — Мы в городе переночуем — вот телефон.
Если вдруг что — звони туда. В любое время. Я скажу — там будут в курсе, — и поднялся из-за стола. За ним, как по команде, встали Вовец и его крепкоплечие дегенераты.
— Да остались бы у меня — места навалом. — Иван запоздало включил рефлекс гостеприимства, — Куда, на ночь глядя, блин… Комаров практически нет — я бы вам во дворе постелил, на свежем воздухе. Оставайтесь!
— Нет, там друг у нас, давно не видели, — пояснил «дядя». — Надо навестить да насчет тебя его просветить, чтобы, если что, помог… Так что — бывай пока. — И вся честная компания молча удалилась за ворота…
Далеко за полночь гульбище нехотя расползлось по домам. Кто не мог перемещаться самостоятельно, тех утащили под руки. Аниська что-то шепнула матери, та всполошила подружек, и под понукания и тычки поминающие очистили Иваново подворье. Пока бабки убирали со столов, Аниська сообщила Ивану, что еще с полудня топили баню — специально якобы в его честь, и потащила «новобрачного» мыться. Иван давненько не бывал в нормальной бане, а потому противиться не стал — безропотно покинул опустевшее застолье, дал себя раздеть и с благосклонностью принимал ухаживания Аниськи, которая купала его, как пятилетнего ребенка: терла колючей губкой, намыливала с ног до головы, водила под ручку в парилку и там неутомимо охаживала пахучим березовым веником, затем вытаскивала в предбанник и окатывала из ушата колодезной водицей — короче, полный комплекс банной благодати. К концу процедуры он несколько протрезвел и в благодарность за обслуживание исполнил супружеский долг: завалил распаренную невесту в предбаннике на скамью и со смаком засадил ей восстановившийся фрагмент организма. Аниська счастливо ойкнула и зажмурилась было, приготовившись потерпеть полминуты, но на этот раз так быстро не получилось: Иван трудился минимум минут пятнадцать, добросовестно взрыкивая и периодически меняя позы — жесткая скамья не способствовала монотонности процесса. Под конец «новобрачная» прониклась всей серьезностью мероприятия, стала поддавать тазом (имеется в виду наименование части тела, а не предмет помывочного инвентаря) и даже с десяток раз вполне правдоподобно вскрикнула с оргастическим оттенком… В общем, баня получилась то, что надо, — во всех аспектах.
Пока мылись, бабки все закончили и убрались восвояси. Столы трогать не стали — осталась куча всякой снеди и изрядное количество водки, которую хозяйственная тетка Дарья припрятала в погребе, — все равно завтра с утра полдеревни припрется опохмелиться.
Когда заходили в дом, Иван заметил какую-то темную фигуру, шевелившуюся в углу двора, возле дровяника.
— Забыли кого-то, — бросил он Аниське. — Может, довести до дому?
— А это Мишка-дурачок, — присмотрелась Аниська. — Идти некуда, вот и шатается меж двор… Он безобидный — пусть ночует. Тетя Света прикармливала его…
— Безобидный! — нехорошо нахмурился Иван. — Дать бы ему поленом по черепу… Хотя — хрен с ним. Пусть ночует…
Ближе к рассвету душную тишину июньской ночи нарушили крики чем-то встревоженного дурачка. Иван проснулся, сел на кровати и ошалело вытаращился на раскрытую форточку.
— Демон, демон! — блажил Мишка возле дровяника. — Ликом черен, страшен! Демон, а-а-а!
— Чтоб ты сдох, дебила кусок! — в сердцах воскликнул Иван и толкнул локтем Аниську, разметавшуюся во сне на широкой постели. — А ну, женщина, поди успокой придурка. Дай ему по черепу и выгони на хер. И принеси мне квасу — если остался.
Аниська сомнамбулой скользнула с кровати и, держась за стенку, послушно поплелась на выход, на ходу натягивая халат. Иван довольно почесал грудь и крякнул. А что — есть в супружеской жизни положительные моменты.
Женщина — то, женщина — се и так далее… Приятно, черт возьми!
Скрипнула входная дверь, спустя некоторое время со двора послышался тупой удар, крик — и тишина. Иван удовлетворенно хмыкнул — женщина старательная попалась, все распоряжения воспринимает буквально. Видимо, и впрямь навернула дураку по башке поленом… Вдруг он замер. Со двора раздался короткий Аниськин вскрик, затем невнятное мычание, перешедшее в хрип. В природе звуков определенного характера Иван разбирался прекрасно — жизнь заставила.
Так, как сейчас во дворе, мычит человек, которого душат.
Метнувшись к окну, он присел и, чуть отодвинув краешек занавески, выглянул во двор. В тусклом свете фонаря мелькнули какие-то тени — и исчезли. У дровяника можно было рассмотреть чернеющие силуэты двух недвижно распластавшихся тел.
— Я тащусь, зеленый… — ошеломленно пробормотал Иван, натягивая штаны. — Началось, что ли?
На цыпочках прокравшись к двери, он встал справа от косяка и прижался спиной к стене. Ой, как плохо! Не догадался осмотреться при дневном свете на предмет инвентаря — придется защищаться голыми руками. Три года прошло — где что лежит в доме. Припомнить трудновато… Иван принялся разминать запястья. Скрипнула дверь в сенцах. Ночной гость не торопился, — что-то около минуты прошло до того момента, как начала медленно растворяться дверь в прихожку. Иван сделал медленный вдох и поднял, правую руку, согнутую в локте, развернув корпус для сокрушительного удара.
Дверь открылась полностью — черная фигура медленно ступила в прихожку и замерла на месте. Иван весь обратился в слух: судя по хоровому учащенному дыханию, пришельцев было как минимум трое.
Фигура сделала два шага вперед, и на пороге возник следующий посетитель, выдерживая положенный интервал. Третий тихо сопел сзади — теперь Иван был уверен, что в сенцах больше никого не было.
Дождавшись, когда третий ступит на порог, Иван наотмашь рубанул ребром ладони, целя в горло. Таким ударом он запросто ломал на тренировке два огнеупорных кирпича, положенных один на другой. Третий, как подкошенный, рухнул на пол. Перепрыгнув через тело, Иван прыжком догнал второго, нащупал в темноте его плечи и одним резким движением свернул шею — отчетливо хрустнули позвонки.
Кошкой бросившись на первого, он словил в объятия пустоту и от неожиданности кубарем влетел в комнату, зацепив стул, с грохотом упавший на пол. Первого не было. Перекувыркнувшись в угол, Иван присел и затаил дыхание, пытаясь определить, где находится враг. В этот момент темноту внезапно прорезал узкий луч фонарика, загоревшегося в противоположном углу, — к фонарику прилагался ствол пистолета с глушителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125