Гости Сидны истерически требовали узнать, почему не прилетает полиция,
почему их держат тут пленниками. И сама Сидна с каменным лицом, не
разговаривающая ни с кем. Старый Джон беседовал с ней. Комин не знал, что
он сказал, но в Сидне не осталось души.
Старт не задержался. Прошло не более двух дней по земному времени.
Питер сделал в точности то, что предсказал Симон. Активность у грузовых
шлюзов безумно возросла, рабочие падали с ног от усталости. И когда,
невероятно быстро, корабль был готов, Питер связался с властями, и не было
времени даже попрощаться.
- Один из вас, - сказал Комин, - нанял убийцу, который застрелил не
того. Пока я не знаю, кто именно из вас, но буду знать.
Питер свирепо сказал:
- Вы по-прежнему думаете, что я дал Башбурну пропуск?
- Но пропуск у него был.
Симон подошел и встал перед Коминым.
- Вы не понравились мне с первого взгляда, - сказал он. - И с
течением времени вы нравитесь мне все меньше и меньше. Вы слишком много
болтаете. Может быть, и неплохо, если кто-нибудь убьет вас.
- Да, - сказал Комин. - А вы видели, как Башбурн выходил из яхты. Вы
могли бы остановить его и проверить поддельный пропуск, но не сделали
этого.
Стенли поймал Симона за руку и сказал:
- Минутку. Мы не должны сейчас ссориться. Мы...
Доктор Кренч нервно откашлялся.
- Послушайте, мы все сейчас в психологическом напряжении, которое
может нас сломать, если мы не будем осторожны. Отдохните. Примите
снотворное, успокойтесь. Особенно вы, мистер Кохран.
- Вы говорите так, - сухо сказал Питер, - словно сами пользуетесь
снотворным. - Он взглянул на Симона. - Однако, мне кажется, вы правы. Иди,
Симон.
- Тебе лучше тоже уйти. Но я больше не буду спорить. Я ухожу и
постараюсь уснуть.
Питер вышел из каюты. Симон тоже. Стенли уселся в кресло и тупо
уставился в стену. Картежники разговаривали тихими монотонными голосами,
словно их мысли были сосредоточены вовсе не на игре.
Комин закурил сигарету и принялся безостановочно ходить взад-вперед в
ограниченном пространстве. Тускло горели лампы. Они были достаточно
яркими, но в самом свете было что-то неестественное, словно он как-то
изменил спектр. Тело Комина дрожало в самой глубине клеток, словно его
мучила болезнь. Это мучило всех. Рот сказал, что это какой-то неясный
эффект статичности и окружающего энергетического поля. Статическое
электричество в ненормальных условиях. Один из факторов риска межзвездного
перелета. Это могло быть опасностью. Маленькие факты могли перерасти в
большие. Такие мелочи, как недомогание или звук, не затихающий в его ушах.
Комин подумал: Баллантайн тоже слышал его. Весь путь до звезды
Барнарда и обратно он слышал его, не мог не слышать. А затем они включили
эту проклятую электродрель, и это был он - подвывающий, сводящий с ума,
нестерпимый звук, звук дрели...
Комин коротко выругался и сказал:
- Было бы не так плохо, если бы мы двигались.
Рот хмыкнул и хмуро уставился на карты, которые держал в руках.
- Вы движетесь, - сказал он. - Вы покрыли шесть световых лет во много
раз быстрее самого света. - Он бросил карты. - Вшивая пара десяток. Я пас.
Да, Комин, вы движетесь.
- Но откуда нам это знать? Мы не чувствуем движения, не видим его,
даже не слышим.
- Мы принимаем его на веру, - сказал Рот. - Приборы уверяют нас, что
мы с огромной скоростью приближаемся к звезде Барнарда. Или она
приближается к нам. Кто знает? Движение всегда относительно. Во всяком
случае, относительно известной нам Вселенной мы летим со скоростью,
гораздо большей возможной - теоретически. Относительно какой-то другой
Вселенной или состояния материи мы можем и неподвижно стоять на месте.
- Когда вы, ученые, говорите такое, у меня начинает болеть голова, -
сказал Комин. - Все это звучит бессмыслицей.
- Вовсе нет. Теория Грума, на основании которой Баллантайн построил
свой двигатель, гласит, что так называемый световой барьер реален и что
материя, достигшая сверхсветовой скорости, переходит в другой план атомной
вибрации или состояния, создавая закрытый вакуум континуума, в котором
энергия не может ни появляться, ни исчезать. Огражденный масс-импульсным
полем, корабль питается собой, используя кинетическую энергию, запасенную
при первоначальном ускорении. Двигатель работает, но подтверждает это
теорию или нет, мы не знаем. Здесь очень интересное искажение времени...
Комин, слушая и понимая лишь наполовину, испытывал нахлынувшее
кошмарное чувство нереальности. Он боролся с ним, фиксируя мысли на очень
реальной и отвратительной проблеме, стоявшей перед ним.
- ...и Викри очень интересовался временем в своих путевых заметках, -
говорил Рот. Хронометры работали, но показывали ли они в точности земное
время? Не было способа проверить это. Мы говорим, что первый Большой
Прыжок занял у них много месяцев. Викри использовал слово "вечность" -
очень смутный термин. Сколько времени прошло с тех пор, как мы включили
звездный двигатель? Мне кажется, что ощущение времени...
Комин раздраженно смял сигарету и вышел из главной каюты. Все эти
двусмысленные ученые разговори только расстраивали его. У него не было
абстрактного мышления. Стул был стулом, стол - столом, а час равнялся
шестидесяти минутам. Покуда он опирался на эти реальности, он мог
понимать.
Он раскопал в шкафчике бутылку - не успокоительное, предписанное
доктором Кренчем, но девяностоградусное и достаточно хорошее. Он сидел,
пил и думал о Сидне, думал, действительно ли она это имела в виду, когда
сказала, что у них нет будущего. Вероятно. Он хотел бы, чтобы она была
здесь, и одновременно радовался, что ее здесь нет. Через некоторое время
он начал прислушиваться к двигателю, звуку, который ощущал скорее зубами и
кончиками нервов, а не ушами. Он чувствовал себя усталым, выпил еще порцию
и пошел спать. Казалось дьявольским способом проводить время во сне, время
второго межзвездного путешествия, но больше нечем было заняться. Даже у
ученых было мало дел, кроме проверки приборов. Инженеры были полезны,
только когда барахлил двигатель, а пилоты были чистым украшением, не
считая тот времени, когда корабль вернется к обычным скоростям. На
звездном двигателе корабль летел автоматически. Ни один экипаж из
человеческих существ не смог бы управлять им вручную. Все лишь сидели,
глядели на миллион приспособлений и надеялись, что они не сломаются.
Комин фыркнул, потянулся и заснул. Сны не были хорошими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33