13
Люди были еще в движении, и он шел вместе с ними, нелепая негнущаяся
фигура среди нагих людей. Нижние выступы были заполнены, но люди
поднимались по грубым ступеням, наклонным или извивающимся по стенкам
грота. Здесь была тишина, и чувство какой-то застывшей силы. Комин бежал в
толпе, направляясь к Паулю Роджерсу. Он чувствовал, что времени у него
почти не осталось. Белый огонь рвался из расщелины, великолепный и жуткий.
Комин окликнул Пауля по имени, но голос заглушил шлем, и люди на краю
расщелины не услышали его. Они подошли и подняли носилки с телом Стрэнга,
и каскад сверкающих цветов полился с них на землю.
Поток на верхних уступах ускорил движение. Бронированные ботинки
Комина тяжело стучали по камню.
Медленно, очень торжественно люди наклонили нижнюю часть носилок и
дали телу Стрэнга, по-прежнему шевелившемуся, соскользнуть в пропасть.
Все замерли. По выступам пронесся вздох, и наступила тишина,
неподвижная, бездыханная, и только Комин, бегущий по краю расщелины,
выкрикивал имя Роджерса.
Даже из заглушающего шлема голос его звучал в тишине резко и громко -
и люди медленно повернулись к нему. Они далеко ушли в странной жизни,
которой жили теперь, были вызваны обратно против воли, и это причиняло им
боль. Полотнища огня рвались вверх, изгибаясь над головами, как волны. Их
лица, увлеченные и мечтательные, дрогнули от боли, причиняемой гремящим
молотом голоса Комина.
Он протянул затянутую в перчатку руку, положил ее на голое плечо
Пауля и снова прокричал его имя. И лицо, глядевшее на него сквозь
освинцованное стекло, было лицом Пауля Роджерса, каким он знал его всю
жизнь, и одновременно не было им. Пауль Роджерс исчез, и его заменил
кто-то другой, кто-то за пределами его понимания. Комин убрал руку и вновь
ощутил страх.
Колеблющиеся белые огни тянулись к мерцающему потолку, люди ждали на
выступах, и глаза, забывшие все знания и дела человеческие, глядели на
Комина, и в них было беспокойство. Затем, словно открылась давно
захлопнувшаяся дверь, в них появилось узнавание, а затем тревога.
- Не сейчас! - Роджерс говорил неуклюже, с трудом, но настойчиво, и
протянул руки, словно пытаясь оттолкнуть Комина. - Не сейчас, не время!
Викри и Киссел - Киссел, который был толст и стар, а теперь похудел,
стал без возраста и одновременно изменился - снова повернулись к
удивительно яркому огню, не дававшему тепла, и уставились на глубины, из
которых он исходил. Люди на уступах стояли неподвижно - белые тени,
нарисованные на скале. Глаза их мерцали. Комин закричал. Он не хотел
кричать, он обещал Викри не метать им. Но перед ним был Пауль, и слова
вырывались сами, независимо от его желания.
- Пауль, идем со мной! Вернись!
Пауль покачал головой. Казалось, он волновался за безопасность Комина
и одновременно с нетерпением ждал его ухода, словно тот совершил
непростительное вторжение.
- Не сейчас, Арч. Нет времени для тебя думать, нет времени говорить.
- Он сильно уперся руками в грудь Комина, заставляя того отступить. - Я
узнал тебя. Ты не можешь драться с ними. Некоторые могут, но не ты. Ты
должен сначала подумать. Теперь уходи быстрее.
Комин уперся. Огонь прыгал, плясал и дрожал на скалах и в воздухе над
его головой. Он был гипнотическим, прекрасным, манящим, как вода
притягивает пловца. Комин пытался не глядеть на него. Он остановил взгляд
на Пауле и почувствовал боль при мысли, что Пауль останется здесь, нагой
дикарь, как и остальные, его разум и душа потеряются в этом странном
безумии. От этой мысли он ощутил гнев и закричал:
- Я прилетел с Земли, чтобы разыскать тебя! Я не оставлю тебя здесь!
- Ты хочешь убить меня, Арч?
Это заставило Комина остановиться. Он сказал:
- Ты умрешь... как Баллантайн? Мне казалось, Викри говорил...
Глядя в пропасть, Пауль заговорил так быстро, что Комин с трудом
понимал его через наушники шлемофона.
- Не так. Баллантайн улетел слишком рано. Я уже завершен. Но, с
другой стороны, это хуже... Арч, я не могу сейчас объяснить, только уходи,
пока не попался, как мы все здесь.
- Ты пойдешь со мной?
- Нет.
- Тогда я остаюсь.
Возможно, он еще достаточно человек, чтобы вспомнить, подумал Комин,
возможно, я могу заставить его пойти этим путем. Пауль сказал:
- Смотри.
Он показал в пропасть, подтаскивая Комина ближе к краю. Беззвучные
белые огни проносились вокруг него, и он уставился на них, в белое
слепящее сияние. И внезапно земля ушла из-под ног и голова закружилась от
ужасного мельтешения.
Выступы, подумал он, были тонкими изогнутыми раковинами,
сомкнувшимися над пространством внизу, пространством, что было скрыто под
гротом, как основная масса айсберга, скрытая под маленькой надводной
частью, пространство, уходящее в световой дымке в таинственные невидимые
просторы. Трансурановые огни горящие так, словно незнакомое солнце было
поймано здесь и хранило под защитой скалы вечное пламя, расточая себя в
потоках и взрывах белой радиации. Что-то пробудилось и зашевелилось в
глубине души Комина. Он наклонился вперед, и страх его испарился вместе с
многими другими вещами, бывшими в его сознании. Огонь расцвел, стал парить
и колебаться в глубинах его личного мира. Комин не мог понять все свои
чувства, но здесь были красота, радость и счастье.
Затем Комин закричал и метнулся назад, и красоты больше не стало.
- Там что-то движется!
- Жизнь, - тихо сказал Пауль. - Жизнь без потребностей и почти без
конца. Помнишь старую историю, которую нам рассказывали в детстве? О
людях, которые жили в саду невинности?
Внезапное движение было быстрым и безобразным. Комин отскочил
подальше от края и сказал:
- Я прошел через это, Пауль, и ты тоже. Трансурановое заражение... ты
отравлен дурманом, идущим снизу. Ты опустился на уровень здешних людей, и
очень скоро для тебя не останется надежды. Я не знаю точно, что сделали с
тобой Трансураниды, но в конечном результате - это рабство.
Комин поднял взгляд вверх, где ждали нетерпеливые ряды людей.
- Ты поклоняешься, вот что ты делаешь. Ты поклоняешься каким-то
вонючим силам природы, калечащим твой разум, пока ты доставляешь
удовольствие своему телу.
Он повернулся. Пауль глядел на него с какой-то далекой жалостью,
внимание его уже ускользало назад, к неведомым видениям, от которых его
оторвал взгляд Комина, и Комин почувствовал в нем отвращение, почти
ненависть.
- Ты дал им тело Стрэнга, - сказал он, - и теперь ждешь оплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33