Потом в свете низких лун Карс увидел впереди каменные стены и валы
города, возникшего из тумана, древнего, древнего города, окруженного
стеной, как замок. Обе боковые части его лежали в руинах, и лишь
центральная часть была целой.
Воздух вокруг него светился, прорезаемый мелкими искорками. Карс
подумал, что это игра его воображения, обман зрения, причиной которого
служит лунный свет, мерцание воды и бледная дымка тумана.
Баржа направилась к полуразрушенной набережной. Она причалила и Хишах
вышел на берег, с поклоном ожидая, пока выйдет Рианон.
Карс пошел вдоль набережной. За ним следовал Горах, Иваин и дрожащий
Богхаз. Последним, тихим, скользящим шагом двигался Хишах.
Тропинка из черного камня, несущая на себе отпечаток времени, привела
их к крепости. Карс шагал твердым уверенным шагом. Теперь он был уверен в
том, что видит слабую пульсирующую паутину света вокруг Кару-Дху. Она
окутала весь город, мерцая сквозь туман как звезды.
Ему все это не понравилось. И по мере того, как они все дальше шли по
тропинке, ведущей к этой паутине, она нравилась ему все меньше и меньше.
Никто не заговорил, никто не попытался его обогнать. Все как будто
ожидали от него, что он будет делать впереди, и он не осмеливался выдать
свое невежество. Он шагал и шагал, заставляя себя выглядеть сильным и
уверенным.
Он был достаточно близок к сияющей паутине, когда почувствовал, что
от нее исходит странное ощущение силы. Еще шаг и он оказался бы совсем
рядом с ней. Но тут Хишах прошептал ему в самое ухо:
- Господин! Неужели ты забыл о завесе, прикосновение к которой
смертельно?
Карс остановился. Волна страха пробежала по его телу, и в то же время
он осознавал, что сыграл плохо.
Он быстро проговорил:
- Конечно, я не забыл!
- Нет, господин, - пробормотал Хишах. - Как ты мог забыть, когда
именно ты подарил нам тайну завесы, которая смогла защитить Кару-Дху от
любой силы?
Теперь Карс понимал, что сияющая паутина представляет собой защитный
энергетический барьер, причем барьер такой силы, что ему удается сохранить
полную непроницаемость.
Такое казалось невероятным. Но наука Куири была всеобъемлющей, и
Рианон подарил часть ее предкам сегодняшних Дхувиан.
- Да, как ты мог забыть? - повторил Хишах.
В его словах не было и тени насмешки и все же Карс почувствовал ее
присутствие.
Дхувианин выступил вперед и поднял прятавшиеся в рукавах руки,
подавая сигнал какому-то наблюдателю, находившемуся за воротами. В месте
прохода свечение исчезло, открывая путь вперед.
Прежде чем войти, Карс оглянулся и увидел, что Иваин смотрит на него
с изумлением и в ее взгляде ясно читается сомнение. Отворились огромные
ворота и Господь Рианон из рода Куири вступил в Кару-Дху.
Древние залы были полуосвещены шарами, в которых мерцало нечто вроде
огня. Шары укрепленные на треногах стояли на большем расстоянии друг от
друга и распространяли холодное зеленоватое свечение. Воздух был теплым и
отдавал змеиным запахом, от которого горло Карса сжималось в
отвратительной тошноте.
Теперь Хишах шел впереди, и это был плохой знак, ибо Рианон должен
был знать путь. Но Хишах сказал, что сочтет за счастье для себя объявить о
прибытии господина, и Карсу не оставалось ничего другого, как скрыть свой
растущий ужас и следовать за ним.
Они вошли в огромный центральный зал, с высокими стенами из черного
камня и куполообразным потолком, теряющимся в темноте наверху. Зал был
тускло освещен и по углам лежали длинные тени.
Для человеческого глаза света было слишком мало. Но в таком месте
даже это малое количество казалось излишним.
Ибо здесь собрались дети Змеи, чтобы приветствовать своего господина.
И здесь, у себя дома, они не носили тех покровов, без которых не
появлялись у людей.
Пловцы принадлежали морю, Люди Неба - воздуху, и они были великолепны
и прекрасны, как та среда, частью которой они являлись. Теперь Карс увидел
воочию представителей третьей расы Марса, халфлингов - детей укромных
мест, чье пугающее обличье великолепно подходило их мрачной среде.
Шок первого впечатления был настолько велик, что до сознания Рианона
едва дошел голос Хишаха, произносящего имя Рианона, и мягкое шипящее
приветствие, нереальное, как в кошмарном сне.
Они приветствовали его из всех укромных мест огромного зала, с
открытой галереи наверху. Их узкие змеиные головы покорно кивали.
Извивающиеся тела, что двигались с удивительной легкостью, казалось,
скорее струились, нежели шли. Руки с бескостными пальцами, ноги, шагов
которых не было слышно, безгубые рты, казавшиеся постоянно открытыми в
молчаливом, бесконечно жестоком смехе. И отовсюду несся сухой шелест,
повсюду тускло сверкала кожа, потерявшая прежнюю чешуйчатость, но
сохранившая змеиную твердость.
Карс поднял в знак приветствия шпагу Рианона и заставил себя
заговорить.
- Рианон приветствует своих детей.
Ему казалось, будто по огромному залу пронеслось, как вздох, легкое
шипение. Но он не был уверен в том, слышал ли его в действительности.
Хишах сказал:
- Господин мой, вот твое древнее оружие.
Оно стояло в центре очищенного пространства. Здесь были все те
странные приборы, которые он видел в гробнице: огромное плоское
кристаллическое колесо, нагромождение металлических колец и остальные
приборы, блестящие в тусклом свете.
Сердце Карса заныло, потом бешено заколотилось.
- Хорошо, - сказал он. - Времени мало, грузите его на баржу, чтобы я
мог немедленно вернуться в Сарк.
- Конечно, господин, - сказал Хишах. - Но не пожелаешь ли ты вначале
проверить его, чтобы удостовериться, что все в порядке. Наши
невежественные руки...
Карс подошел к приборам и быстро осмотрел их. Он кивнул.
- Все в порядке. А теперь...
Хишах невежливо, но очень вежливым голосом перебил его:
- Не объясните ли вы нам, прежде чем уйти, устройство этих приборов?
Дети твои изголодались по знаниям.
- На это нет времени, - сердито ответил Карс. - И потом, вы - дети,
как и сами это признали. Вы не поймете.
- А возможно ли, господин, - все тем же мягким, вкрадчивым голосом
продолжал Хишах, - что ты сам не понимаешь?
Мгновение стояла полная тишина. Холодная уверенность сжала горла
Карса. Он увидел, что Дхувианы сомкнулись кругом него, отрезая для него
всякую надежду на побег.
В образовавшемся кругу рядом с ним стояли Горах, Иваин и Богхаз. На
лице Гораха застыло выражение полного непонимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40