Сами по себе они не способны вершить никакие революции. Но вот там, где возникает пассионарный социум, именно они обращаются в мятежных пророков, способных повести к "земле обетованной" миллионы и миллионы.) Пассионарный же социум возникает именно там, где обнаруживается взрывное накопление критической массы мутаций, определяющих сущностное содержание ключевых знаков его культуры.
Одним словом, соотношение материального и идеального в знаке и в самом деле не столь уж прямолинейно. Но нужно упомянуть и еще об одном.
Как уже говорилось, в тех микровибрациях плоти, что сопровождают любое движение нашей души, далеко не все проходит мимо органов наших чувств. На самом деле мы видим гораздо больше, чем замечаем, чем явственно осознаем. Без предварительной фильтрации всей воспринимаемой нами информации никакое – чисто сознательное – решение, наверное, вообще не могло бы быть выработано. Но вспомним одно обстоятельство. Живое существо все незнакомое или непривычное воспринимает как угрозу. Между тем, утрата равновесия со своей средой ведет к тому, что такой "космический маргинал" теряет и многое из того, что объединяло и роднило его со всеми другими. Иначе говоря, он начинает бессознательно восприниматься другими как какое-то враждебное начало. А впрочем, и сам он – столь же бессознательно – начинает воспринимать все окружающее как угрозу себе.
Вытекающий из всего сказанного здесь вывод гласит: именно рациональные формы сознания гораздо более подвержены таким мутациям, а значит, именно тяготение к ratio вносит в этотип социума вирус иммунодефицита от потрясений и катаклизмов.
Положение искусственных пределов ключевым знакам культуры по существу рвет внутреннюю связь между ними. Вместо того, чтобы по-своему фокусировать в себе весь тот мир, в котором реализуется бытие социума, слово превращается в простую бирку, прикрепляемую к каким-то отдельным его фрагментам. И вот уже вся лексика превращается в неоглядную пеструю россыпь бездушной смальты, каждый осколок которой, будучи взят вне связи с другими, подобными ему, не значит собой решительно ничего. Чтобы обрести хотя бы видимость смысла, слово обязано инкрустироваться в некоторое упорядоченное множество таких же – потерявших полноту и законченность колдовских формул – выхолощенных знаков. Как и всякий механический осколок, слово лишь механически может сочетаться со всеми другими. Если и можно говорить о каком-то взаимопроникновения смысла – то только за счет своеобразного броуновского движения его атомов на тесно соприкасающихся гранях. Меж тем, у избежавших кастрации определением знаковых монад это взаимопроникновение проникает повсюду.
Впрочем, повторюсь: разумеется, никакая рационализация сознания не в состоянии до конца замкнуть подлинное значение слова в границах его формального определения. Аура полного значения слова будет витать над ним всегда. Можно говорить лишь об определенной степени тяготения знаковых систем к тому или иному полюсу организации языка, а значит, и о том, насколько плотна и различима эта аура. Но как бы то ни было, чем сильнее тяготение к ratio, тем больше опасность мутаций смысла. Ведь изолированное от всех, а значит и не хранимое полным значением всех других, содержание слова оказывается лишенным какой бы то ни было устойчивости. А с изолированным жесткими границами формального определения словом можно творить все что угодно. И мы видим в истории, что чем рационалистичней сознание субъекта, тем динамичней его цивилизация.
Но – получается – чем динамичней движение, тем вероятней опасность потрясений. От падения Константинополя до тезисов Лютера пролегло немногим более шестидесяти лет. "Дух Законов" Монтескье и начало выхода "Энциклопедии" отделяют от якобинского террора сорок с небольшим. От "разумного эгоизма" через "Катехизис революционера" до революционной этики – всего один шаг. Сергей Нечаев принадлежит в сущности тому же поколению, что и Базаров. Искренне восхищавшийся этим "бесом" революции Владимир Ульянов моложе его всего на 23 года. События, истекшие с воцарения Александра II до окончательной победы большевизма, занимают чуть больше шестидесяти – жизнь одного поколения.
Я не хочу быть понятым таким образом, что именно взрывные трансмутации развивающейся культуры являются причиной всех тех несчастий, которыми так богата человеческая история. Гражданские войны и революции на самом деле вызываются пышным букетом факторов, каждый из которых является, наверное, столь же необходимым, сколь и недостаточным условием. Сводить все и вся к простому механическому противоречию между какими-то бездушными производительными силами и столь же мертвящими действительность производственными отношениями, конфликту национальных интересов, простирающихся на заморские рынки сбыта, нежеланию одних жить по-старому и невозможностью для других управлять по-старому – нельзя. Суждение Паскаля о форме носа египетской царицы, наверное, столь же истинно, сколь и постулаты Маркса, как, впрочем, и все откровения всех последующих политологов. Но в отдельности вся непреложность этих начал – только для простой деревянной флейты, а не для мятущейся души датского принца; вовсе не они приводят в движение тайные пружины человеческой истории. Но как бы то ни было, в пассионарном взбунтовавшемся против самой Вселенной социуме, где в неразрешимое противоречие вступили и производительные силы, и производственные отношения, который уже не хочет жить по-старому да и не может по-старому управляться, социуме, герои которого к тому же вожделеют прелестей ли заморских царевен или выгод, обещаемых заморскими рынками сбыта, куда скорее разразится кошмар варфоломеевских или каких-нибудь "хрустальных" ночей, чем в обществе, пусть и разъедаемом все теми же язвами, но все же хранимом неразрушенной культурой. (Не будем забывать еще и о том, что самой благодарной аудиторией Лютеров, Вольтеров, Марксов и Лениных во все времена были интеллигентствующие Смердяковы и так охотно внимающие уже их призывам Шариковы от плебейства.)
9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вот, собственно, и все. Остается подвести окончательный итог.
"В начале было Слово", и сотворенное единым Словом Создателя, все сущее – суть семантический элемент именно этого Слова, – говорят нам одни. А значит, и человек со всеми устремлениями нетленной его души – это ничтожный атом бездонного великого смысла все того же животворящего Слова. Все сущее, говорят нам другие, – это закономерный продукт естественно-природного развития. А значит, и человек, во всех проявлениях его личности – это простой результат эволюционного восхождения к какой-то организационной вершине единой живой материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Одним словом, соотношение материального и идеального в знаке и в самом деле не столь уж прямолинейно. Но нужно упомянуть и еще об одном.
Как уже говорилось, в тех микровибрациях плоти, что сопровождают любое движение нашей души, далеко не все проходит мимо органов наших чувств. На самом деле мы видим гораздо больше, чем замечаем, чем явственно осознаем. Без предварительной фильтрации всей воспринимаемой нами информации никакое – чисто сознательное – решение, наверное, вообще не могло бы быть выработано. Но вспомним одно обстоятельство. Живое существо все незнакомое или непривычное воспринимает как угрозу. Между тем, утрата равновесия со своей средой ведет к тому, что такой "космический маргинал" теряет и многое из того, что объединяло и роднило его со всеми другими. Иначе говоря, он начинает бессознательно восприниматься другими как какое-то враждебное начало. А впрочем, и сам он – столь же бессознательно – начинает воспринимать все окружающее как угрозу себе.
Вытекающий из всего сказанного здесь вывод гласит: именно рациональные формы сознания гораздо более подвержены таким мутациям, а значит, именно тяготение к ratio вносит в этотип социума вирус иммунодефицита от потрясений и катаклизмов.
Положение искусственных пределов ключевым знакам культуры по существу рвет внутреннюю связь между ними. Вместо того, чтобы по-своему фокусировать в себе весь тот мир, в котором реализуется бытие социума, слово превращается в простую бирку, прикрепляемую к каким-то отдельным его фрагментам. И вот уже вся лексика превращается в неоглядную пеструю россыпь бездушной смальты, каждый осколок которой, будучи взят вне связи с другими, подобными ему, не значит собой решительно ничего. Чтобы обрести хотя бы видимость смысла, слово обязано инкрустироваться в некоторое упорядоченное множество таких же – потерявших полноту и законченность колдовских формул – выхолощенных знаков. Как и всякий механический осколок, слово лишь механически может сочетаться со всеми другими. Если и можно говорить о каком-то взаимопроникновения смысла – то только за счет своеобразного броуновского движения его атомов на тесно соприкасающихся гранях. Меж тем, у избежавших кастрации определением знаковых монад это взаимопроникновение проникает повсюду.
Впрочем, повторюсь: разумеется, никакая рационализация сознания не в состоянии до конца замкнуть подлинное значение слова в границах его формального определения. Аура полного значения слова будет витать над ним всегда. Можно говорить лишь об определенной степени тяготения знаковых систем к тому или иному полюсу организации языка, а значит, и о том, насколько плотна и различима эта аура. Но как бы то ни было, чем сильнее тяготение к ratio, тем больше опасность мутаций смысла. Ведь изолированное от всех, а значит и не хранимое полным значением всех других, содержание слова оказывается лишенным какой бы то ни было устойчивости. А с изолированным жесткими границами формального определения словом можно творить все что угодно. И мы видим в истории, что чем рационалистичней сознание субъекта, тем динамичней его цивилизация.
Но – получается – чем динамичней движение, тем вероятней опасность потрясений. От падения Константинополя до тезисов Лютера пролегло немногим более шестидесяти лет. "Дух Законов" Монтескье и начало выхода "Энциклопедии" отделяют от якобинского террора сорок с небольшим. От "разумного эгоизма" через "Катехизис революционера" до революционной этики – всего один шаг. Сергей Нечаев принадлежит в сущности тому же поколению, что и Базаров. Искренне восхищавшийся этим "бесом" революции Владимир Ульянов моложе его всего на 23 года. События, истекшие с воцарения Александра II до окончательной победы большевизма, занимают чуть больше шестидесяти – жизнь одного поколения.
Я не хочу быть понятым таким образом, что именно взрывные трансмутации развивающейся культуры являются причиной всех тех несчастий, которыми так богата человеческая история. Гражданские войны и революции на самом деле вызываются пышным букетом факторов, каждый из которых является, наверное, столь же необходимым, сколь и недостаточным условием. Сводить все и вся к простому механическому противоречию между какими-то бездушными производительными силами и столь же мертвящими действительность производственными отношениями, конфликту национальных интересов, простирающихся на заморские рынки сбыта, нежеланию одних жить по-старому и невозможностью для других управлять по-старому – нельзя. Суждение Паскаля о форме носа египетской царицы, наверное, столь же истинно, сколь и постулаты Маркса, как, впрочем, и все откровения всех последующих политологов. Но в отдельности вся непреложность этих начал – только для простой деревянной флейты, а не для мятущейся души датского принца; вовсе не они приводят в движение тайные пружины человеческой истории. Но как бы то ни было, в пассионарном взбунтовавшемся против самой Вселенной социуме, где в неразрешимое противоречие вступили и производительные силы, и производственные отношения, который уже не хочет жить по-старому да и не может по-старому управляться, социуме, герои которого к тому же вожделеют прелестей ли заморских царевен или выгод, обещаемых заморскими рынками сбыта, куда скорее разразится кошмар варфоломеевских или каких-нибудь "хрустальных" ночей, чем в обществе, пусть и разъедаемом все теми же язвами, но все же хранимом неразрушенной культурой. (Не будем забывать еще и о том, что самой благодарной аудиторией Лютеров, Вольтеров, Марксов и Лениных во все времена были интеллигентствующие Смердяковы и так охотно внимающие уже их призывам Шариковы от плебейства.)
9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вот, собственно, и все. Остается подвести окончательный итог.
"В начале было Слово", и сотворенное единым Словом Создателя, все сущее – суть семантический элемент именно этого Слова, – говорят нам одни. А значит, и человек со всеми устремлениями нетленной его души – это ничтожный атом бездонного великого смысла все того же животворящего Слова. Все сущее, говорят нам другие, – это закономерный продукт естественно-природного развития. А значит, и человек, во всех проявлениях его личности – это простой результат эволюционного восхождения к какой-то организационной вершине единой живой материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50