Матвеичи, получив ожидаемую реакцию благодарного зрителя, продолжали представление.
А я снова обдумывала, в какой момент лучше всего воздействовать на выведенных из состояния душевного равновесия наставников.
Покинув Матвеичей, я направлялась на лекции по стихийной магии. Природу первоэлементов мне освещала аж магистр пяти первоэлементов, Татьяна Георгиевна. Эта громадная представительница женского пола так сильно смахивала на политика Жириновского, что я про себя ее окрестила соответствующим образом. Ее манера вести занятия компенсировала мое тунеядство у эмпатов, да и магическим накопителем тут было запрещено пользоваться – приходилось самой потеть. Одно было хорошо в этой истории – натаскивала меня наставница на дому. И имела обыкновение поить чаем с карамельками. Последние, учитывая количество вложенной энергии, шли на ура.
– Ты есть тундра! – гремела мадам Жириновская по малейшему поводу. – Ну как можно не понимать таких элементарных вещей?
У нее все было элементарным – от знаний до предмета изучения – ведь мы с ней имели дело с элементалами. Воды, огня, металла, и иже с ними. Чтобы зажечь свечу, нужно было призвать огненного элементала, и войдя с ним в дружеское общение, уговорить потрудиться. Основная проблема состояла в том, что характер у элементалов огня был на редкость буйным и несговорчивым. И, стоило только хоть чуть-чуть разозлиться (а как не злиться, когда уже по сотому разу пытаешься зажечь эту долбаную свечу!), как тут же возникал маленький такой пожар. А ведь это нехитрое действие у меня еще до начала обучения в Заповеднике получалось…
А бесконечные попытки вскипятить воду взглядом!
– Так что ты, говоришь, тебе там было непонятно? Как воду кипятить? Зачем тебе количество теплоты куда-то прикладывать? Оставь ты уже свое физическое образование в покое! Научись контачить с элементалами!
Дальше шло в том же духе: что я не тем местом колдую, что мне надо работать тормозом на маневренном локомотиве, а не в магию соваться, что… Много еще чего…
Иногда даже карамельки не могли перебить привкус горечи от собственной тупости.
Дерево я постигала все же отдельно – старший друид настоял. Пыталась совладать с вьюнками и лианами, учила язык деревьев. На этих занятиях я и сдружилась с Антоном окончательно. Именно он не дал мне окончательно пасть духом, когда выяснилось, что древесные языки я осилить неспособна. А без них – не вырастить ни избушки, ни захудалого пенечка…
Помню, в один прекрасный день я выложилась по полной программе – что у мастера Лина, что, затем, у мадам Жириновской. В дерево Друидов я едва заползла, и высунув от натуги язык, плюхнулась на деревянную скамейку.
– Нелегко тебе приходится? – посочувствовал мне Антон.
– А ты как думаешь? – вяло огрызнулась я.
– О, силы еще есть, – констатировал друид. – Тогда приступим.
Я тяжело вздохнула, и постаралась войти в контакт с тоненьким побегом лианы, фривольно разлегшимся у ног Антона.
– Закрой глаза, легче будет, – посоветовал молодой друид.
Сидела я так минут десять, вспотела вся – свежая футболка промокла. Я потом у меня не стало сил напрягаться, и я расслабилась. Каково же было мое удивление, когда я услышала радостный возглас друида:
– Она шевельнулась! И смотри – ползет!
– Кто?! – аж вскочила я.
– Да лиана эта несговорчивая! Ура!!
На радостях Антон бросился было хлопнуть меня по плечу, но забыл об обретшем самостоятельность растении, опутавшем его ступни, и растянулся во весь рост. На звук упавшего тела подоспел старый друид, и, когда узнал в чем дело, чуть не прослезился от радости.
– Ну, слава тебе, Дерево! – воздел он посох вверх. – Все-таки, ты на что-то годишься!
В ходе этих занятий выяснилось, что утонченный Антон обладал изрядной долей чертовщинки в характере. Вроде тихий-спокойный, а как отмочит что-нибудь – так всех святых выноси! И на то у него были свои причины.
Однажды, еще в подростковом возрасте, ему сильно досталось от темных эмпатов-недоучек: юный друид неосмотрительно зашел на площадку перед троллем эмпатов. Он отбивался, как мог, но силы были уж слишком неравными – один друид против пятерых неуравновешенных темных. Выращенные им лианы смогли только на какое-то время обездвижить троих маленьких негодяев, но остальные изрядно его отмутузили. Дело могло бы закончиться и вовсе печально, не подоспей подкрепление из юных светлых. А там и Борис Иванович с дедом Максом подбежали. С тех пор, кстати, и была проведена сигнализация в кабинет начальства – та самая, которую я услышала в самый первый день пребывания в Заповеднике.
Антон остался жив. Отделался он парой переломов, полностью спаленными волосами и ожогами разной степени тяжести. Где-то с неделю провалялся в лазарете – все книжки, какие нашлись у старшего друида, перечитал. А нашлись у деда почему-то только добрые книжки. Не помогло.
Выздоровев, юный друид, хакер этакий, взломал ключ-пароль в лагерь темных, и заставил елочные избушки нашептывать обидчикам сны о добром и вечном. Те чуть было гробы (мода у них такая на кровати была) не разнесли от подобных «ночных кошмаров», но проснуться так не смогли. Компоненту магии сна в жилище обидчиков юный друид не нарушал. Наоборот, усилил…
Незадачливых юных магов еще долго приводили в себя после этого случая.
Антону, конечно же, влетело от наставников по первое число. Но не настолько сильно, чтобы отучить давать сдачи. Более того, с годами друид подучил оборонную магию, и темные тинэйджеры-маги уже не решались на него нападать. А после нескольких честных учебных поединков, в результате которых в лазарете отлеживались исключительно эмпаты, против Антона вообще никто из темных не выходил.
Но была у этого всего и оборотная сторона – характер у друида, закалившись в боях, немного отличался от общепринятой нормы. Поначалу Антон вообще ничего путного, кроме «кактусов», вырастить не мог. Дубы там, липы, березы – все одно с колючками получались. Конечно, к концу официального обучения, к двадцати пяти годам, Антон знал и умел все, что полагается друиду. И даже больше. Но характер у него так и остался колючим. И, вместо того, чтобы уходить в сторону от любых конфликтов задолго до того, как они начнутся, парень вступал в борьбу со злом и несправедливостью. Потому-то он все никак не мог выйти из звания ученика, хотя по знаниям и умениям был давным-давно достоин посоха специалиста. Дед Макс вздыхал, но не торопил события – все равно ведь бесполезно.
А я, глядя эту на эту пару ученик – учитель, сильных отличий в характерах не очень-то замечала, если честно. На мой взгляд, дед Макс тоже особой уступчивостью не отличался…
***
Под конец учебного дня я посещала начальство – Борис Иванович заявил, что будет меня первые месяцы обучать лично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
А я снова обдумывала, в какой момент лучше всего воздействовать на выведенных из состояния душевного равновесия наставников.
Покинув Матвеичей, я направлялась на лекции по стихийной магии. Природу первоэлементов мне освещала аж магистр пяти первоэлементов, Татьяна Георгиевна. Эта громадная представительница женского пола так сильно смахивала на политика Жириновского, что я про себя ее окрестила соответствующим образом. Ее манера вести занятия компенсировала мое тунеядство у эмпатов, да и магическим накопителем тут было запрещено пользоваться – приходилось самой потеть. Одно было хорошо в этой истории – натаскивала меня наставница на дому. И имела обыкновение поить чаем с карамельками. Последние, учитывая количество вложенной энергии, шли на ура.
– Ты есть тундра! – гремела мадам Жириновская по малейшему поводу. – Ну как можно не понимать таких элементарных вещей?
У нее все было элементарным – от знаний до предмета изучения – ведь мы с ней имели дело с элементалами. Воды, огня, металла, и иже с ними. Чтобы зажечь свечу, нужно было призвать огненного элементала, и войдя с ним в дружеское общение, уговорить потрудиться. Основная проблема состояла в том, что характер у элементалов огня был на редкость буйным и несговорчивым. И, стоило только хоть чуть-чуть разозлиться (а как не злиться, когда уже по сотому разу пытаешься зажечь эту долбаную свечу!), как тут же возникал маленький такой пожар. А ведь это нехитрое действие у меня еще до начала обучения в Заповеднике получалось…
А бесконечные попытки вскипятить воду взглядом!
– Так что ты, говоришь, тебе там было непонятно? Как воду кипятить? Зачем тебе количество теплоты куда-то прикладывать? Оставь ты уже свое физическое образование в покое! Научись контачить с элементалами!
Дальше шло в том же духе: что я не тем местом колдую, что мне надо работать тормозом на маневренном локомотиве, а не в магию соваться, что… Много еще чего…
Иногда даже карамельки не могли перебить привкус горечи от собственной тупости.
Дерево я постигала все же отдельно – старший друид настоял. Пыталась совладать с вьюнками и лианами, учила язык деревьев. На этих занятиях я и сдружилась с Антоном окончательно. Именно он не дал мне окончательно пасть духом, когда выяснилось, что древесные языки я осилить неспособна. А без них – не вырастить ни избушки, ни захудалого пенечка…
Помню, в один прекрасный день я выложилась по полной программе – что у мастера Лина, что, затем, у мадам Жириновской. В дерево Друидов я едва заползла, и высунув от натуги язык, плюхнулась на деревянную скамейку.
– Нелегко тебе приходится? – посочувствовал мне Антон.
– А ты как думаешь? – вяло огрызнулась я.
– О, силы еще есть, – констатировал друид. – Тогда приступим.
Я тяжело вздохнула, и постаралась войти в контакт с тоненьким побегом лианы, фривольно разлегшимся у ног Антона.
– Закрой глаза, легче будет, – посоветовал молодой друид.
Сидела я так минут десять, вспотела вся – свежая футболка промокла. Я потом у меня не стало сил напрягаться, и я расслабилась. Каково же было мое удивление, когда я услышала радостный возглас друида:
– Она шевельнулась! И смотри – ползет!
– Кто?! – аж вскочила я.
– Да лиана эта несговорчивая! Ура!!
На радостях Антон бросился было хлопнуть меня по плечу, но забыл об обретшем самостоятельность растении, опутавшем его ступни, и растянулся во весь рост. На звук упавшего тела подоспел старый друид, и, когда узнал в чем дело, чуть не прослезился от радости.
– Ну, слава тебе, Дерево! – воздел он посох вверх. – Все-таки, ты на что-то годишься!
В ходе этих занятий выяснилось, что утонченный Антон обладал изрядной долей чертовщинки в характере. Вроде тихий-спокойный, а как отмочит что-нибудь – так всех святых выноси! И на то у него были свои причины.
Однажды, еще в подростковом возрасте, ему сильно досталось от темных эмпатов-недоучек: юный друид неосмотрительно зашел на площадку перед троллем эмпатов. Он отбивался, как мог, но силы были уж слишком неравными – один друид против пятерых неуравновешенных темных. Выращенные им лианы смогли только на какое-то время обездвижить троих маленьких негодяев, но остальные изрядно его отмутузили. Дело могло бы закончиться и вовсе печально, не подоспей подкрепление из юных светлых. А там и Борис Иванович с дедом Максом подбежали. С тех пор, кстати, и была проведена сигнализация в кабинет начальства – та самая, которую я услышала в самый первый день пребывания в Заповеднике.
Антон остался жив. Отделался он парой переломов, полностью спаленными волосами и ожогами разной степени тяжести. Где-то с неделю провалялся в лазарете – все книжки, какие нашлись у старшего друида, перечитал. А нашлись у деда почему-то только добрые книжки. Не помогло.
Выздоровев, юный друид, хакер этакий, взломал ключ-пароль в лагерь темных, и заставил елочные избушки нашептывать обидчикам сны о добром и вечном. Те чуть было гробы (мода у них такая на кровати была) не разнесли от подобных «ночных кошмаров», но проснуться так не смогли. Компоненту магии сна в жилище обидчиков юный друид не нарушал. Наоборот, усилил…
Незадачливых юных магов еще долго приводили в себя после этого случая.
Антону, конечно же, влетело от наставников по первое число. Но не настолько сильно, чтобы отучить давать сдачи. Более того, с годами друид подучил оборонную магию, и темные тинэйджеры-маги уже не решались на него нападать. А после нескольких честных учебных поединков, в результате которых в лазарете отлеживались исключительно эмпаты, против Антона вообще никто из темных не выходил.
Но была у этого всего и оборотная сторона – характер у друида, закалившись в боях, немного отличался от общепринятой нормы. Поначалу Антон вообще ничего путного, кроме «кактусов», вырастить не мог. Дубы там, липы, березы – все одно с колючками получались. Конечно, к концу официального обучения, к двадцати пяти годам, Антон знал и умел все, что полагается друиду. И даже больше. Но характер у него так и остался колючим. И, вместо того, чтобы уходить в сторону от любых конфликтов задолго до того, как они начнутся, парень вступал в борьбу со злом и несправедливостью. Потому-то он все никак не мог выйти из звания ученика, хотя по знаниям и умениям был давным-давно достоин посоха специалиста. Дед Макс вздыхал, но не торопил события – все равно ведь бесполезно.
А я, глядя эту на эту пару ученик – учитель, сильных отличий в характерах не очень-то замечала, если честно. На мой взгляд, дед Макс тоже особой уступчивостью не отличался…
***
Под конец учебного дня я посещала начальство – Борис Иванович заявил, что будет меня первые месяцы обучать лично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98