И из бизнеса выходить не собираюсь.
Норманы выглядели настолько потрясенными, что, казалось, вот-вот воспарят.
– К вам это тоже относится, – сказал Старбек близнецам.
– Порядок, мужик, – сказал Брюс.
– Иди в фургон, – приказал Старбек, резко поворачиваясь. Он залез на сиденье водителя, Брюс на пассажирское сиденье, а Дики с Табби уселись в кузове. Табби все еще сжимал в руках переговорное устройство.
Проезжая через Пост-роад обратно к дому Сэйров, они миновали статую Джона Сэйра изображавшую солдата Первой мировой войны. Табби в первый раз рассмотрел эту статую – лицо молодого солдата показалось ему демоническим: тени легли на впадины щек, бронзовые черты были суровыми.
Дик ткнул указательным пальцем в грудь Табби и притворился, что стреляет в него.
– Я никогда раньше не жил в таком месте, – сказал Старбек. – Это же не пригород, верно? Как это называется? Загород?
– Вот уж не знаю, – сказал Брюс. – Какая разница?
Старбек свернул налево, на Гринбанк-роад. Табби молчаливо застонал. Он должен был догадаться: они вновь возвращались в его район.
– Я тут почитал местные газеты, – сказал Старбек, выезжая на Гринбанк. – Знаете, что в этом городе происходит?
Сколько арестов пьяных водителей приходится на конец недели? Сколько придурков вламываются в дома, не имея никакого профессионального опыта? Без всякой подготовки? Это и не загород и не пригород. Это черт знает что такое.
4
Пока Грем Вильямс говорил, Ричард обозревал книжные полки, повторяя про себя имена и названия, указанные на корешках. Половину стены занимала художественная литература, половину – историческая литература, мемуары, биографии. Одну полку занимали сценарии в черных виниловых переплетах. По левую руку располагались книги по искусству.
Сверху громоздились детективы – Вильямс явно был поклонником Раймонда Чандлера, Джона Макдональда, Аманды Кросс и Дороти Сэйерс.
– Ну ладно, – сказал он, когда Вильямс наконец замолчал. – Потомки четырех основателей Хэмпстеда снова собрались вместе – в Гринбанке, если быть точным. А нашим предкам доставил какие-то неприятности пришелец по имени Винтер. Но я боюсь, что должен спросить – ну и что?
– Это разумный вопрос, – сказал Вильямс, – и вы правы. Почему нас должно это беспокоить, раз мы не историки? Единственная причина – то, что случилось тогда, до сих пор влияет на происходящее. Ведь с историей всегда так, разве нет? Если бы норманны в свое время взяли верх в Англии, мы сейчас бы говорили по-французски или что-то в этом роде. Так что давайте посмотрим на нашу историю здесь, в Хэмпстеде. Я хочу назвать вам три имени из трех поколений Хэмпстеда от тысяча восемьсот девяносто восьмого до тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Робертсон Грин – он, должно быть, ваш прапрадедушка, мистер Альби;
Бейтс Крелл и Джон Сэйр. Бейтс Крелл исчез с лица земли в тысяча девятьсот двадцать четвертом, а Джон Сэйр совершил самоубийство в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Я думаю, что Гидеон Винтер возродился в каждом из этих людей, и только у Джона Сэйра хватило сил противостоять ему.
5
Лес Макклауд забросил клюшки для гольфа в багажник своей «мазды» и после ссоры с Пэтси отправился в Загородный клуб. До драки не дошло, хоть и ничто не приносит такого удовольствия, как хорошая драка. Пэтси сама виновата, она все время доводила его – так доводить может лишь человек, который уже пять лет прожил с тобой бок о бок.
«В холодильнике наверняка есть какая-то еда». Это был бунт против заведенного порядка вещей. На самом-то деле Лес недостаточно хорошо себя чувствовал, чтобы играть в гольф, но он ни на миг не мог больше оставаться дома, а гольф был хорошим предлогом для длительной отлучки. Его не будет дома пять или шесть часов, а потом он вернется и посмотрит, вняла ли она голосу разума. Или опять будет пилить его, пилить, пилить… А если будет, он уж попытается хорошенько расспросить, на что она рассчитывает.
Уже доехав до клуба и поставив машину на стоянке перед белым, украшенным колоннами зданием, Лес почувствовал, что вспотел, тогда как лоб и руки почему-то мерзли. Но он все-таки решил, что ему удастся управиться с девятью лунками, особенно если его партнером будет какой-нибудь растяпа. Так что он выбрался из машины, повесил на плечо тяжелую сумку и зашагал к клубу.
– Эй, Лес! Ищешь себе партнера? – ему улыбался неуклюжий Арчи Монаген. Арчи, второразрядный юрист, как раз и был тем растяпой, о котором мечтал Лес, – Мы должны были тут встретиться с Юликом Бирном, и что ты думаешь? Я только что позвонил к нему домой – его опять свалил этот грипп. Бедняга, он его подхватил дважды. Меня можно использовать как партнера, если хочешь.
– О, в любое время, Арчи, – сказал Лес и улыбнулся, отметив добродушное красное лицо, желтую вязаную рубаху, обтягивающую толстое брюшко, красно-зеленые штаны Арчи, а затем добавил:
– Сегодня я настроен на девять лунок – только что сам выкарабкался из гриппа. Что скажешь?
– Девять – это здорово, – неуверенно пробормотал Арчи, и Лес подумал, что бедняга с радостью бы урезал игру наполовину.
Лес отворил двери, но Арчи помотал головой и сделал приглашающий жест. Так они потоптались около двери, споря, кто пройдет первым, пока Арчи не усмехнулся и не прошел вперед.
– Как твоя жена, Лес? – спросил он. – Она милая маленькая леди.
– Пэтси? Неплохо. – Лес не хотел вдаваться в обсуждение достоинств жены, особенно с Арчи Монагеном, который в прошлом году на вечеринке все время строил ей глазки. Арчи, как помнил Лес, любил поговорить о чужих женах.
– Пэтси Макклауд, Пэтси Макклауд, – любовно повторил несколько раз Арчи, точно речь шла о кинозвезде, и Лес был так раздражен, что мышцы ему свело и мяч полетел не туда.
– Не повезло, шеф, – сказал Арчи. Он подтянул животик, размахнулся и послал мяч по прямой больше чем на двести ярдов.
***
К тому времени, как они вновь встретились у пятнадцатой лунки, Лес понял, что Арчи нарочно вывел его из себя, повторяя имя его жены. День и так начался паршиво, и единственным утешением было то, что Арчи и сам несколько раз промахнулся. Однако юристу, казалось, было все равно.
– Я изучал это довольно долго, Лес, и пришел к заключению, что существует два типа женщин. Одни выглядят так, будто наслаждаются этим, а другие – будто вовсе не знают, что это такое. Понимаешь, о чем я? В этом городе по меньшей мере восемьдесят процентов женщин принадлежат ко второй категории. У них может быть трое детей, но все равно они ведут себя так, словно никогда не ложились в постель. Отличный удар! – это уже Лесу. Арчи и сам послал мяч и помахал своей клюшкой. – Я как-то поговорил об этом с Юликом, и он назвал мне восемь или девять женщин первого типа.
Арчи прицелился, отвел клюшку и ударил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Норманы выглядели настолько потрясенными, что, казалось, вот-вот воспарят.
– К вам это тоже относится, – сказал Старбек близнецам.
– Порядок, мужик, – сказал Брюс.
– Иди в фургон, – приказал Старбек, резко поворачиваясь. Он залез на сиденье водителя, Брюс на пассажирское сиденье, а Дики с Табби уселись в кузове. Табби все еще сжимал в руках переговорное устройство.
Проезжая через Пост-роад обратно к дому Сэйров, они миновали статую Джона Сэйра изображавшую солдата Первой мировой войны. Табби в первый раз рассмотрел эту статую – лицо молодого солдата показалось ему демоническим: тени легли на впадины щек, бронзовые черты были суровыми.
Дик ткнул указательным пальцем в грудь Табби и притворился, что стреляет в него.
– Я никогда раньше не жил в таком месте, – сказал Старбек. – Это же не пригород, верно? Как это называется? Загород?
– Вот уж не знаю, – сказал Брюс. – Какая разница?
Старбек свернул налево, на Гринбанк-роад. Табби молчаливо застонал. Он должен был догадаться: они вновь возвращались в его район.
– Я тут почитал местные газеты, – сказал Старбек, выезжая на Гринбанк. – Знаете, что в этом городе происходит?
Сколько арестов пьяных водителей приходится на конец недели? Сколько придурков вламываются в дома, не имея никакого профессионального опыта? Без всякой подготовки? Это и не загород и не пригород. Это черт знает что такое.
4
Пока Грем Вильямс говорил, Ричард обозревал книжные полки, повторяя про себя имена и названия, указанные на корешках. Половину стены занимала художественная литература, половину – историческая литература, мемуары, биографии. Одну полку занимали сценарии в черных виниловых переплетах. По левую руку располагались книги по искусству.
Сверху громоздились детективы – Вильямс явно был поклонником Раймонда Чандлера, Джона Макдональда, Аманды Кросс и Дороти Сэйерс.
– Ну ладно, – сказал он, когда Вильямс наконец замолчал. – Потомки четырех основателей Хэмпстеда снова собрались вместе – в Гринбанке, если быть точным. А нашим предкам доставил какие-то неприятности пришелец по имени Винтер. Но я боюсь, что должен спросить – ну и что?
– Это разумный вопрос, – сказал Вильямс, – и вы правы. Почему нас должно это беспокоить, раз мы не историки? Единственная причина – то, что случилось тогда, до сих пор влияет на происходящее. Ведь с историей всегда так, разве нет? Если бы норманны в свое время взяли верх в Англии, мы сейчас бы говорили по-французски или что-то в этом роде. Так что давайте посмотрим на нашу историю здесь, в Хэмпстеде. Я хочу назвать вам три имени из трех поколений Хэмпстеда от тысяча восемьсот девяносто восьмого до тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Робертсон Грин – он, должно быть, ваш прапрадедушка, мистер Альби;
Бейтс Крелл и Джон Сэйр. Бейтс Крелл исчез с лица земли в тысяча девятьсот двадцать четвертом, а Джон Сэйр совершил самоубийство в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Я думаю, что Гидеон Винтер возродился в каждом из этих людей, и только у Джона Сэйра хватило сил противостоять ему.
5
Лес Макклауд забросил клюшки для гольфа в багажник своей «мазды» и после ссоры с Пэтси отправился в Загородный клуб. До драки не дошло, хоть и ничто не приносит такого удовольствия, как хорошая драка. Пэтси сама виновата, она все время доводила его – так доводить может лишь человек, который уже пять лет прожил с тобой бок о бок.
«В холодильнике наверняка есть какая-то еда». Это был бунт против заведенного порядка вещей. На самом-то деле Лес недостаточно хорошо себя чувствовал, чтобы играть в гольф, но он ни на миг не мог больше оставаться дома, а гольф был хорошим предлогом для длительной отлучки. Его не будет дома пять или шесть часов, а потом он вернется и посмотрит, вняла ли она голосу разума. Или опять будет пилить его, пилить, пилить… А если будет, он уж попытается хорошенько расспросить, на что она рассчитывает.
Уже доехав до клуба и поставив машину на стоянке перед белым, украшенным колоннами зданием, Лес почувствовал, что вспотел, тогда как лоб и руки почему-то мерзли. Но он все-таки решил, что ему удастся управиться с девятью лунками, особенно если его партнером будет какой-нибудь растяпа. Так что он выбрался из машины, повесил на плечо тяжелую сумку и зашагал к клубу.
– Эй, Лес! Ищешь себе партнера? – ему улыбался неуклюжий Арчи Монаген. Арчи, второразрядный юрист, как раз и был тем растяпой, о котором мечтал Лес, – Мы должны были тут встретиться с Юликом Бирном, и что ты думаешь? Я только что позвонил к нему домой – его опять свалил этот грипп. Бедняга, он его подхватил дважды. Меня можно использовать как партнера, если хочешь.
– О, в любое время, Арчи, – сказал Лес и улыбнулся, отметив добродушное красное лицо, желтую вязаную рубаху, обтягивающую толстое брюшко, красно-зеленые штаны Арчи, а затем добавил:
– Сегодня я настроен на девять лунок – только что сам выкарабкался из гриппа. Что скажешь?
– Девять – это здорово, – неуверенно пробормотал Арчи, и Лес подумал, что бедняга с радостью бы урезал игру наполовину.
Лес отворил двери, но Арчи помотал головой и сделал приглашающий жест. Так они потоптались около двери, споря, кто пройдет первым, пока Арчи не усмехнулся и не прошел вперед.
– Как твоя жена, Лес? – спросил он. – Она милая маленькая леди.
– Пэтси? Неплохо. – Лес не хотел вдаваться в обсуждение достоинств жены, особенно с Арчи Монагеном, который в прошлом году на вечеринке все время строил ей глазки. Арчи, как помнил Лес, любил поговорить о чужих женах.
– Пэтси Макклауд, Пэтси Макклауд, – любовно повторил несколько раз Арчи, точно речь шла о кинозвезде, и Лес был так раздражен, что мышцы ему свело и мяч полетел не туда.
– Не повезло, шеф, – сказал Арчи. Он подтянул животик, размахнулся и послал мяч по прямой больше чем на двести ярдов.
***
К тому времени, как они вновь встретились у пятнадцатой лунки, Лес понял, что Арчи нарочно вывел его из себя, повторяя имя его жены. День и так начался паршиво, и единственным утешением было то, что Арчи и сам несколько раз промахнулся. Однако юристу, казалось, было все равно.
– Я изучал это довольно долго, Лес, и пришел к заключению, что существует два типа женщин. Одни выглядят так, будто наслаждаются этим, а другие – будто вовсе не знают, что это такое. Понимаешь, о чем я? В этом городе по меньшей мере восемьдесят процентов женщин принадлежат ко второй категории. У них может быть трое детей, но все равно они ведут себя так, словно никогда не ложились в постель. Отличный удар! – это уже Лесу. Арчи и сам послал мяч и помахал своей клюшкой. – Я как-то поговорил об этом с Юликом, и он назвал мне восемь или девять женщин первого типа.
Арчи прицелился, отвел клюшку и ударил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106