– Эй, парень, ты там?
– Что? – спросил испуганный голос Табби.
– Давай, подгоняй грузовик. Мы выскочим через пару минут.
– Вы хотите, чтобы мы… – Дик и Брюс испуганно застыли, не дойдя до стены, на которой висело зеркало.
– Шевелитесь, ублюдки, – сказал Старбек. – Берите зеркало. Кладите его на пианино и тащите наружу. Потом возвращайтесь сюда и снимайте со стен все эти картины. Все поняли?
И когда трясущиеся близнецы Норманы двинулись к стене, Старбек отправился ко второй статуэтке Дега.
В эти последние несколько секунд своей жизни он думал, что на вещи, вынесенные из этой комнаты, он сможет два года жить безбедно, даже если получит десять центов на каждый доллар, – а примерно так оно и будет. С этим серебром, зеркалом, пианино, статуэтками и картинами он выберется из дома на Бич-трэил раньше, чем до него доберется кучка местной полиции, и переберется на новое место. Он думал вернуться на Средний Запад – он давно там не был, – в богатые города, где банковский счет жиреет с каждым вашим вдохом и выдохом. Затем он смутно различил старика с пистолетом в руке, который вошел через дверь в гостиную, и подумал, нет, он еще слишком молод, он всего лишь ребенок, а потом услышал, как Дики Норман закричал от боли и ужаса. Казалось, взорвалась вся комната, и Гарри успел увидеть, как кровь Дики Нормана обрызгала картину, которая наверняка принадлежала кисти Мане. К этому времени он успел вытащить свой пистолет, но рука не слушалась его; он еще успел подумать, сможет ли он продать картину, которую заляпала кровь Дики Нормана, а потом наступила темнота.
16
Табби кинул радио на пассажирское сиденье, а сам перебрался на водительское. Из переговорного устройства слышался приглушенный статическими разрядами разговор, и до него дошло, что он слышит, как Старбек что-то приказывает близнецам. Вор, казалось, был рассержен. Табби повернул ключ зажигания и поставил ногу на акселератор.
Мотор фыркнул. Табби судорожно пытался вспомнить все, что знал о том, как управлять грузовиком. Он в ужасе поглядел на переключатель скоростей, на красную кнопку на его ручке, нажал на кнопку и потянул рычаг вниз. Грузовичок завыл: казалось, он пожирает сам себя. Табби отпустил рычаг, схватил его снова и потянул, одновременно нажимая на акселератор.
Грузовик дрожал точно побитая собака. Казалось, он вот-вот начнет испражняться, вышвыривая через выхлопную трубу свои внутренности. Он был безнадежен.Табби рывком отворил дверь и выскочил из грузовичка.
Потом он вспомнил про радио и вернулся за ним. Он бежал мимо японского клена и, только почти добежав до дома сообразил, что, поскольку он вот-вот увидит Старбека, радио ему не нужно. Фонарь, горящий над водосточной трубой, на миг ослепил его. Он должен признаться Старбеку, что ему не удалось справиться с грузовиком, а дальше Гарри или кто-то из Норманов выскочит за калитку и подгонит машину. Все, что ему нужно, – это зайти внутрь и сказать Старбеку, что ему не удалось заставить грузовичок двигаться.
Он в ужасе зажмурился и увидел: чудовищный огненный столб поднялся примерно на пятьдесят футов от земли и превратился в гигантскую огненную летучую мышь с распростертыми крыльями.
Табби остановился. Во рту пересохло, сердце колотилось.
Потом неуверенно шагнул вперед. Что-то происходило внутри дома: воздух был насыщен злобными электрическими разрядами – теми, которые до этого полыхали в небе. Табби увидел, что в окне первого этажа что-то мерцает.
Забытое в руке передающее устройство издало долгий вопль агонии.
Табби сделал еще один шаг. Что бы там ни сияло в окне, оно влекло его к себе. Какая-то его часть знала, что то, что происходит в этом доме, невыносимо для него – это было вроде того, что он видел, когда отец и дедушка пытались разорвать его надвое в аэропорту Кеннеди у выхода № 44, – смутное воспоминание о том, как мужчина снимает длинным красным ножом кожу с женщины… Но другая часть Табби Смитфилда слышала тихий, настойчивый голос, неслышный глас изнутри этого жуткого дома, и этот голос приглашал его войти:
"…Здесь хорошо, Табби, просто подойди и отвори дверь.
Неважно, что ты не справился с грузовиком, это не имеет больше значения, приходи, побудь с нами…"
И ошеломленный, ослепленный образами огненной летучей мыши и умирающей окровавленной женщины, Табби сделал еще один шаг по направлению к дому.
Потом он услышал выстрел, который раздался из той самой комнаты, в окне которой сияло гостеприимное нечто.
17
Руки у Ричарда болели – Пэтси билась в них, точно рыба в неводе.
– Не знаю, сколько я смогу вот так ее удерживать, – в отчаянии сказал он Вильямсу.
– Я подержу ее ноги, – сказал Вильямс и со всей возможной быстротой кинулся к кушетке, обходя кофейный столик. Он ухватил ее за локоть, но Пэтси дернулась так сильно, что Грем потерял равновесие и тяжело сел на хрупкий столик. Оба они услышали треск дерева. Вильямс сурово наклонился вперед, сжав губы, и придавил ее дергающуюся ногу. Второй рукой он поймал другую ногу – бедра Пэтси содрогнулись, и Вильямс почувствовал внезапную боль в груди.
Ричард увидел, как побелело лицо Вильямса – точно треснул не столик, а что-то у старика внутри. Пэтси вновь содрогнулась в его руках и выкрикнула одно-единственное слово:
– Беги!
Ричард кивнул старику головой, давая понять этим жестом, что он и сам может удержать женщину, но Вильямс лишь усилил хватку, и судороги Пэтси немного утихли.
– Беги! – заорала она, а потом завыла так, что Ричард чуть было не выпустил ее.
За спиной Ричарда раздался громкий треск. Он оглянулся, думая, что разбилось окно, но это был рекламный плакат фильма, оправленный в застекленную рамку, – он дрожал и сползал на пол странными, неровными толчками.
– Аа-а-а! – орала Пэтси.
Детективы в бумажных обложках затряслись на верхних полках и рухнули на пол. Ричард услышал, как трещит, ломаясь пополам, рама плаката. Он видел, как книги с верхних полок начали соскальзывать и планировать на стол Вильямса. Пишущая машинка качнулась на своем основании и, накренившись вправо, упала на пол. «Бангг!» – лязгнула, вернувшись на место, каретка.
Книги все сыпались с полок. Ричард и Грем видели, что две из них подпрыгнули к потолку и зависли там словно мухи перед тем как рухнуть на пол.
Еще один плакат в рамочке («Гленда» с Мэри Астор в объятиях Гарри Купера) упал плашмя и дрожал точно умирающий кот. Стекло разбилось на тысячи крохотных осколков.
18
– Давай, Табс, ты нам нужен, – произнес в его мозгу тихий голос, и он вновь шагнул вперед. На секунду он увидел дюжину выглядывающих в окно людей, потом они отвернулись или повернулись друг к другу. «Да там же вечеринка, – подумал Табби, – с чего это вдруг там вечеринка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106