ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Глаза ее блеснули, по лицу расплылась улыбка, она слегка покачала головой, хитро и уверенно глянула на мужа и проговорила:
– Пригласи его. Пригласи, пусть придет сюда.
18
Крестьянин, обхватив рукой блестящую горячую трубу, любовался пламенем, метавшимся за круглым стеклянным окошечком. Он привык сидеть прямо на земле, а настоящей печки никогда в глаза не видел.
– A y нас в домах корси держат, – сказал он. Жена ювелира, утопая в бархатном кресле, ответила
ему с подчеркнутой мягкостью:
– Да ведь корси нынче вышло из моды…
– В наших краях бывает очень холодно, – объявил крестьянин, будто гордясь этим обстоятельством.
– Когда деньги есть, холод нипочем, – вступил в беседу ювелир. – Печку купишь – и все.
Крестьянин в замешательстве, которое выдавало в нем деревенского бедняка, пробормотал:
– А наши деревенские как на это посмотрят?
– Когда деньги есть, это значения не имеет, – возразила жена ювелира.
– Да, деньги от всех косых взглядов оградят, – поддержал ее муж. – Они всех тебе служить заставят.
Служанка наклонилась, чтобы поставить перед гостем чай. Сегодня на голове у нее вопреки обыкновению не было грязной косынки, и блестящие, хорошо расчесанные, душистые волосы свободно рассыпались по плечам. Одета она была в красную шелковую кофту и замшевую юбку. Большие груди подрагивали под красным шелком, готовые, казалось, выскользнуть наружу. Разглядеть бедра не давала плотная юбка, но исходивший от замши пряный запах и длинные наклеенные ресницы будили воображение, и оно дорисовывало остальное. В глазах мужчины загорелся огонь, разинутый рот наполнился слюной. Однако он слышал при этом, как жена ювелира говорила:
– Человек должен пользоваться благами жизни: хороший дом, горячая еда, а главное – хорошая жена.
Тут вклинился ювелир, увлеченный этой волной интриг и подстрекательства:
– Чтоб была красивая, сдобная, чтоб мужское сердце радовала… Не хамка какая-нибудь.
Он хотел продолжить, но под высокомерным взглядом жены, который выражал явное неудовольствие, вдруг позабыл, зачем он завел речь.

* * *
Теперь все четверо сидели за столом. Крестьянин сказал:
– Жена у меня есть, – сделав ударение на слове «жена». Потом повторил: – Есть у меня жена, – на этот раз подчеркнув слово «есть».
– Одна? – спросил ювелир.
– А что, одной мало?
– Одна-единственная? – укоризненно протянул ювелир. И после паузы продолжал: – Грех сравнивать, но един только Господь. Сколько у тебя глаз? Один? Нет, два. Сколько пальцев на руке? Один? Нет, пять. А зубов сколько? Тридцать два. Сколько волос у тебя на голове? Бог ведает. У самого Всевышнего сколько было пророков? Не знаешь? Так знай: сто двадцать четыре тысячи! И все они вершили Божью волю. А жены мужскую волю выполняют. И чем больше их, тем лучше.
19
Жена ювелира разработала детальный план обучения служанки искусству приманивать мужчин. Все было пущено в ход: кокетливое подмигивание, призывные взоры, удлиненные брови, вихляющий зад, сложенные бутончиком губы, томно склоненная шея, раздувающиеся ноздри, жаркое (от жгучей страсти) дыхание. Столь же подробны были указания, как стоять, как ходить, как лечь, как себя уберечь, как охнуть, как вздрогнуть.
Поначалу девушка никак не могла взять науку в толк. Но потом разобралась, что к чему. Сочетание опыта старшего поколения с незаурядным талантом и бесспорными способностями породили новый поразительный феномен. Дозировка, пожалуй, была великовата для простака крестьянина, но в таких делах чем крепче, тем лучше! И когда колесо закрутилось, естественный ход событий и нарастающее ускорение невольно вывели его за пределы первоначальной программы.
20
Сайед-Эсмаил – базар, где продается старье. Чего здесь только нет: сломанные замки и обрывки распавшихся дверных цепочек, старые дверные колотушки, зажимы и кольца для занавесок, велосипедные звонки, навсегда потерявшие голос от ржавчины, мелкая выцветшая бирюза, большие кинжалы «гамэ», фляги, тусклые опалы, ножницы, жаровни, кальяны, чайники для заварки и оконные стекла, гребни и питьевые рога, бутыли – круглые, длинные, квадратные, плоские, как книжка, и пузатые, всех возможных цветов: желтые, зеленые, синие, прозрачные и темно-коричневые, – пипетки, воронки, клизменные кружки и кропильницы для розовой воды, ламповые стекла, подсвечники с колпачками, вертела для жаркого й большие медные чайники, булавки, горшочки для басмы, палочки сурьмы, подносы, пинцеты, пуговицы, часы, ступки, блестки, бисер, бахрома, позумент, кисти, шпоры, удила, стремена, седельные подушки, ремни, четки, плетки, плитки священной земли, щеколды, бритвы, изящные цветочные вазы с трещинами, выщербленные тарелки, дервишские топорики, раковины, кяшкули – большие чашки для сбора милостыни, рыболовные крючки, головки от вафура , свитки с заупокойной молитвой, банные карнаи, флейты, на которых играют во время таазие , продолговатые барабаны, талисманы, самовары, трости, кожаные фартуки, шляпы-цилиндры, а еще множество крытых рядов, заваленных поношенной одеждой. И, конечно, халва: слежавшиеся горы всевозможной халвы, халвы на муке и на масле, разных оттенков желтого – от кремового до почти коричневого (в зависимости от количества и качества положенного в нее шафрана и желтого имбиря и от того, как давно была она изготовлена), халвы, которую нищие по кускам подбирали на окрестных могилах пятничными вечерами.
Сайед-Эсмаил – базар, где торгуют наследством мертвецов, – живет (то есть перебивается кое-как) за счет тех, кто лежит под могильной плитой.
Крестьянин пришел туда, чтобы купить новое платье и принарядиться.
21
Отдергивая портьеру, девушка прижалась к вошедшему и сказала:
– Проходите!
Крестьянину стало так жарко в его «новом» подержанном платье, что костюм показался ему тесным, хотя на самом деле был широковат. Он ступил через порог.
Девушка прошла вперед, показывая дорогу, усадила гостя на скамью, бросив:
– Сейчас придут… – и сама села рядом. Жирный крем и румяна расплывались на ее щеках, искусственные ресницы отяжелели от сурьмы… Но глаза и зубы были настоящие, свои, маленькие и острые, они придавали лицу черты личности. Впившись в мужчину взглядом, она нашарила рукой на столе гороховое печенье, поднесла его ко рту гостя. При виде лакомства глаза мужчины блеснули, девушка пододвинула руку с печеньем ближе. Но только мужчина разжал губы, она отвела руку в сторону. Не отрывая глаз от лица девушки, крестьянин пытался ртом поймать печенье, водя головой туда-сюда. Голова и рука двигались то влево, то вправо, но взгляд мужчины оставался неподвижным, устремленным в одну точку, пока разинутый рот в ожидании лакомого кусочка, словно маятник, раскачивался из стороны в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47