— Поспешные и неверные выводы, сын мой. Если мы хотим установить господство на всем Ближнем Востоке, начнем с устранения внутренних разногласий. Есть спасительный и необходимый шаг: примирение с Хаттусили.
Урхи-Тешшуб стукнул кулаком по одной из колонн.
— Никогда! Никогда я не соглашусь унизиться перед этим ничтожеством!
— Положим конец раздорам, и мы станем более сильными.
— Заточите вашего брата и его жену в храм и дайте мне приказ напасть на Египет: вот спасительный шаг!
— Ты отказываешься от примирения?
— Отказываюсь.
— Это твое последнее слово?
— Если вы устраните Хаттусили, я стану вашим верным помощником. Я и армия.
— Сын, торгующий своей любовью к отцу?
— Вы много больше, чем отец, вы — император хеттов. Только интересы державы должны диктовать нам решения. Моя позиция правильная, в конце концов, вы признаете это.
Император казался усталым.
— Может быть, ты и прав... Я должен подумать.
Выходя из зала для приемов, Урхи-Тешшуб был уверен, что убедил отца. У стареющего императора, не будет другого выбора, кроме как предоставить ему полную власть, прежде чем оставить трон.
Одетая в красное платье, золотое оплечье, серебряные браслеты и кожаные сандалии, Путухепа, супруга Хаттусили, жгла ладан в подземном зале храма Иштар. В этот поздний ночной час акрополь был тих.
Два человека спустились по лестнице. Маленький, одетый в просторное платье из разноцветной ткани, с браслетом на левом локте, Хаттусили выступал впереди императора.
— Как холодно, — пожаловался Муваттали, запахивая полы своего шерстяного одеяния.
— Эта комната очень неудобна, — признался Хаттусили, — но она имеет и немалое преимущество, будучи самой спокойной.
— Хотите присесть, Ваше Величество? — осведомилась Путухепа.
— Эта деревянная скамья не подойдет. Несмотря на долгое путешествие, мой брат кажется менее усталым, чем я. Что ты узнал важного, Хаттусили?
— Я обеспокоен нашим союзом. Некоторые из союзников, кажется, вот-вот забудут свои обязательства. Они становятся все более ненасытными, но мне пока что удалось их удовлетворить. Знайте, что этот союз становится дорогостоящим; однако есть нечто более важное.
— Говори, прошу тебя.
— Ассирийцы становятся опасными.
— Это жалкий народ.
— Они берут пример с нас и считают, что наша империя ослаблена по причине поражений и раздоров.
— Мы могли бы их раздавить за несколько дней!
— Не думаю; разве было бы мудро разделить наши силы в тот момент, когда Рамзес готовится напасть на страну?
— Вы располагаете точной информацией?
— По сведениям наших осведомителей, армия Рамзеса как будто готова вновь начать наступление. На этот раз ханаанцы и бедуины не будут больше противостоять царю Египта. Путь в нашу страну окажется свободным. Поэтому начать войну против ассирийцев — это безумие.
— Что ты предлагаешь, Хаттусили?
— Нам необходимо внутреннее единство; ссора между мной и вашим сыном слишком затянулась и ослабила нас. Я готов встретиться с ним и поговорить, чтобы он осознал всю серьезность момента.
— Если мы будем продолжать упорствовать и выступать друг против друга, мы погибнем.
— Урхи-Тешшуб отказывается от примирения и требует передать ему командование войсками.
— Чтобы броситься сломя голову против египтян и потерпеть поражение!
— По его мнению, упреждающий удар — наш единственный выход.
— Вы император, и вам выбирать между сыном и мной. Если вы поддержите вашего сына, я уйду.
Муваттали сделал несколько шагов, чтобы согреться.
— Существует только одно разумное решение, — спокойно заявила Путухепа. — Будучи императором, вы должны предпочесть всему величие державы. Пусть Хаттусили — ваш брат, а Урхи-Тешшуб ваш сын, это не имеет значения, наше царство в опасности, и вы хорошо знаете, что воинственная ярость Урхи-Тешшуба приведет нас к катастрофе.
— Каково ваше решение... разумное?
— Никто не может убедить бешеного. Поэтому его нужно уничтожить. Ни Хаттусили, ни вы не должны быть замешаны в его исчезновении; поэтому я сама займусь этим.
ГЛАВА 19
Моисей поднялся.
— Ты здесь?
— Правосудие разрешило мне увидеть тебя.
— Разве Фараону нужно просить разрешения, чтобы посетить свои тюрьмы?
— В твоем случае — да, потому что ты обвиняешься в убийстве. Но, прежде всего ты мой друг.
— Итак, ты не отказался от меня...
— Разве покидают друга в несчастье?
Рамзес и Моисей застыли в долгом объятии.
— Я не верил тебе, Рамзес, и не думал, что ты придешь.
— Недоверчивый человек! Почему ты сбежал?
— Я подумал сначала, что паника могла бы объяснить мое поведение... Но в стране Мадиана, где я спрятался, у меня было время на размышление. Это не побег, а призыв.
— От кого исходил этот призыв?
— От бога Авраама, Исаака и Иакова. От Яхве.
— «Яхве» — это название горы в пустыне Синая; сделать из нее символ божественности — в этом нет ничего удивительного. Не укрывает ли богиню тишины гора Востока в Фивах?
— Яхве — единый бог, он не сводится к ландшафту.
— Что произошло во время твоего изгнания?
— На горе я встретил Бога в обличии горящего куста. Он открыл мне свое имя: «Я есть».
— Почему он ограничивается одним наполнением существующего? Атум — создатель, одновременно «Тот, кто есть» и «Тот, кого нет».
— Яхве доверил мне миссию, Рамзес, священную миссию, которая может тебе не понравиться. Я должен вывести из Египта еврейский народ и повести их в святую землю.
— Ты хорошо услышал голос Бога?
— Он был так же ясен и глубок, как твой.
— Разве пустыня не населена миражами?
— Ты не введешь меня в сомнение; я знаю, что я видел и слышал. Мое предназначение было установлено Богом, и я его выполню.
— Ты говоришь обо всех евреях?
— Весь еврейский народ свободно уйдет из Египта.
— Кто мешает еврею свободно передвигаться?
— Я требую признания веры евреев и разрешения предпринять исход.
— В ближайшее время нужно вытащить тебя из тюрьмы, поэтому я приказал найти Абнера. Его свидетельство будет решающим в пользу оправдательного приговора.
— Может быть, Абнер покинул Египет?
— Даю тебе слово: не пожалею никаких усилий, чтобы привести его в суд.
— Моя дружба с тобой безупречна, Рамзес, и я желаю тебе победы в борьбе против хеттов; но ты Фараон, а я — будущий вождь еврейского народа.
— Если ты не уступишь моему желанию, я стану самым непримиримым твоим врагом.
— Разве друзья не смогут найти точки соприкосновения?
— Наша дружба будет значить меньше, чем моя миссия; даже если мое сердце будет разрываться, я должен подчиниться голосу Яхве.
— У нас будет время поговорить об этом; прежде всего ты должен обрести свободу.
— Заключение не стесняет меня. В одиночестве я готовлюсь к будущим испытаниям.
— Первым из них может стать тяжелый приговор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77