— Замечательно... Но вы убеждены, что император полностью доверяет вам?
— Если бы он допустил этот промах, был бы он императором хеттов?
— Читая мои тайные мысли, не подвергаете ли вы опасности исход переговоров?
— У вас есть тайные мысли, Ваше Величество, и вы пытаетесь добиться договора более благоприятного для хеттов, чем для Египта... Моя роль состоит в том, чтобы установить равновесие на чашах весов.
— Тонкая игра... может быть, обреченная на неудачу.
— Будущее мира... вот что доверил мне Рамзес, вот что находится в наших руках, Ваше Величество.
— Я спокоен, рассудителен и упрям, мой дорогой Аша.
— Я такой же, Ваше Величество.
ГЛАВА 53
Серраманна больше не покидал помещения, выделенного для его наемников. Лишь позволял себе некоторые развлечения с женщинами из харчевни, но удовольствию не удавалось оторвать его от навязчивой идеи: противник неизбежно совершит ошибку, и он должен быть бдительным, чтобы воспользоваться этим.
Болезнь Ка повергла сарда в глубокую печаль; все, что касалось несчастий царя и его близких, приводило его в расстройство, как если бы царская семья была его собственной, и он топал ногами, разозленный, что не мог раздавить врагов Рамзеса.
Один из наемников пришел с донесением.
— У евреев происходят странные вещи...
— Объясни.
— На дверях их домов видны следы красной краски. Я не знаю почему, но подумал, что это могло бы вас заинтересовать.
— Ты хорошо сделал. Приведи ко мне Абнера под любым предлогом.
Дав свидетельские показания в пользу Моисея, каменщик Абнер, имевший склонность грабить своих братьев-евреев, больше не заставлял говорить о себе.
Опустив голову, он чувствовал себя как не в своей тарелке.
— Может быть, ты совершил преступление? — спросил Серраманна грозным тоном.
— Нет, нет, господин! Мое существование так же незапятнанно, как белое платье жрецов.
— Тогда почему ты трясешься?
— Я только презренный каменщик и...
— Этого достаточно, Абнер; почему ты запачкал дверь своего дома красной краской?
— Это случайно, господин!
— Случайность, которая повторилась на десятках других дверей! Прекрати принимать меня за идиота.
Гигант-сард заставил хрустеть суставы своих пальцев, еврей подскочил.
— Это... это обычай!
— А, да... А если бы мой обычай заключался в том, чтобы отрезать тебе нос и уши?
— Вы не имеете на это права, суд вас обвинит.
— Чрезвычайное обстоятельство: я расследую порчу, наведенную на старшего сына Рамзеса, и я бы не был слишком удивлен, узнав, что ты замешан в этом.
Судьи выказывали большую суровость против тех, кто практиковал черную магию; Абнер подвергался риску тяжелого обвинения.
— Я не виновен!
— С твоим прошлым было бы трудно в это поверить.
— Не делайте этого, господин, у меня семья, дети...
— Или ты говоришь, или я обвиняю.
Абнер не долго колебался между своей безопасностью и безопасностью Моисея.
— Моисей навел порчу на первенцев, — признался он, — в ночь несчастья они будут убиты Яхве. Чтобы он пощадил евреев, нужен был отличительный знак на их домах.
— Всеми демонами моря клянусь, этот Моисей — чудовище!
— Вы... вы меня отпустите, господин?
— Ты разболтаешь, змееныш; в тюрьме ты будешь безопасен.
Явно удовлетворенный Абнер кивнул головой.
— Когда я из нее выйду?
— Когда произойдет эта ночь несчастья?
— Не знаю, но скоро.
Серраманна кинулся к Рамзесу, тот принял его сразу же после встречи с земельным управителем. Очень обеспокоенный болезнью Ка, которому только магия Нефертари сохраняла жизнь, Неджем едва мог исполнять свои обязанности; но Рамзес убедил его, что служба стране и сообществу египтян была важнее любого несчастья. Будь хоть то личная трагедия.
Сард рассказал о допросе Абнера.
— Этот человек лжет, — рассудил Рамзес, — никогда Моисей не мог бы замыслить такую гнусность.
— Абнер трус и боится меня; он мне сказал правду.
— Убийства, хладнокровное уничтожение первенцев... Такой ужас мог родиться только в больном мозгу. Это исходит от Моисея.
— Я настаиваю на применении силы, чтобы помешать убийцам осуществить их замысел.
— Прикажи также вмешаться страже.
— Простите меня, Ваше Величество... Но не нужно ли арестовать Моисея?
— Он не совершил преступления. Суд его оправдает. Я должен принять другое решение.
— Я бы хотел предложить вам идею, которую вы сочли бы ужасной, но она могла бы оказаться эффективной.
— Ты слишком уж осторожничаешь! Говори, Серраманна.
— Дадим знать, что Ка не проживет и трех дней.
При этих мрачных словах Рамзес задрожал.
— Я знал, что огорчу вас, Ваше Величество, но это известие заставит убийц действовать быстро и дерзко, и я рассчитываю воспользоваться их спешкой.
Царь раздумывал лишь несколько мгновений.
— Неплохо, Серраманна.
Долент, сестра Рамзеса, дала пощечину своей служанке, которая слишком сильно дернула за прядь ее пышной прически.
— Пошла отсюда, неловкая!
Служанка убежала в слезах. Тотчас же ее заменила другая, ухаживавшая за ногтями.
— Срежь мертвую кожу и покрась ногти в красный цвет... И будь осторожна, чтобы не поранить меня.
Служанка славилась большим опытом в этом деле.
— Ты работаешь хорошо, — отметила Долент, — я щедро тебе заплачу и порекомендую тебя своим друзьям.
— Спасибо, госпожа, несмотря на всеобщую грусть, вы доставляете мне удовольствие.
— Почему ты говоришь о грусти?
— Утром одна госпожа, важная придворная дама, узнала ужасную новость: старший сын царя скоро умрет.
— Разве это не просто слух?
— Увы, нет! По мнению дворцового лекаря, Ка не проживет дольше трех дней.
— Поспеши закончить, у меня дела. Быстрее!
Это был тот случай, когда Долент считала себя обязанной нарушить правила безопасности. В спешке она надела обычный парик и набросила на плечи коричневую накидку, чтобы никто не узнал ее.
Долент смешалась с толпой прохожих и повернула к кварталу еврейских каменщиков. Она проскользнула между водоносом и продавцом сыров, растолкала двух девочек, игравших в куклы посреди улочки, толкнула старика, идущего слишком медленно, и постучала пять раз в маленькую дверь, покрашенную в темно-зеленый цвет.
Скрипя, дверь отворилась.
— Кто вы? — спросил каменщик.
— Подруга мага.
— Входите.
Каменщик провел Долент по лестнице, ведущей в подвал, освещенный масляной лампой, слабый свет которой озарял лицо мага Офира. Профиль хищной птицы, выпуклые скулы, выступающий нос отличали это загадочное лицо, зачаровывавшее сестру Рамзеса.
Офир сжимал кисточку Ка, покрытую странными знаками.
— Что стряслось, Долент?
— В ближайшие часы умрет Ка.
— Лекари отказались его лечить?
— Парьямаху считает, что смерть неминуема.
— Превосходная новость, но она несколько меняет наши планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77