Я не сомневался, что она так и поступит.
Меня никогда в жизни не били. И я никогда не делал ничего такого, чтобы заслужить порку. Я был ужасе. Моя мама только что умерла у меня на глазах, потом Чейз тоже меня бросил. Я не собирался ничем расстраивать Огги. Я собирался быть самым хорошим мальчиком, какого она когда-либо видела.
В тот день после ужина она принялась пить и кричать о неблагодарном мерзавце-мальчишке, который сбежал от нее после того, как она его приютила и отдавала ему все, что могла, многие годы. Она сказала, что молила Бога послать ей кого-то вроде меня, и что Бог, наконец, услышал ее мольбы. Чем пьянее она становилась, тем страшнее мне было, потому что она как-то странно на меня посматривала.
Рейчел не могла сдержать холодного озноба. Она была в ужасе. Но она излила ему свою душу в тот вечер, когда он остался у нее обедать, а теперь – она это понимала – Лейн тоже нуждается в подобном разговоре. И ей ничего не остается, как выслушать его.
– Моя жизнь и без того рухнула, а в ту ночь она изменилась навсегда, потому что Огги заставила меня лечь с собой в постель.
– Я не желаю слушать дальше, – прошептала Рейчел, крепче сжимая его руку.
– Я избавлю вас от гнусных подробностей. Все, что вам нужно знать – это что она не имела права сделать со мной то, что она сделала. Никто не имеет права заниматься такими вещами с ребенком. – На последних словах его голос дрогнул, наконец он глубоко вздохнул, как если бы огромная тяжесть свалилась с его плеч.
– И все это продолжалось до возвращения Чейза? Как вы могли выдержать все эти годы?
– Я был всего лишь маленьким мальчиком, как Тай. У детей нет выбора, – сказал Лейн, пожав плечами. – Когда мне было около двенадцати лет, я убежал и вернулся на ранчо «Кончик хвоста». Там, в доме, был спрятан револьвер, тот, из которого моя мать убила себя, а я подобрал его. Я спрятал его от дяди, когда он хоронил маму, потому что в моем детском уме сложилось убеждение: раз он, револьвер, убил маму, он может также убить и Чейза.
Пальцами свободной руки Лейн пробежал по рукояти, а потом продолжал:
– В то время у Огги был наемный работник, бродяга. Предположив, что я вернулся домой, она послала его за мной. Я опять спрятал револьвер. Мне ничего другого не оставалось, как вернуться к ней. Я голодал и совершенно не представлял себе, куда обратиться за помощью. Но в ту ночь я взбунтовался. Я сказал ей, что убью ее, прежде чем позволю прикоснуться к себе хоть раз. Я был уже почти с нее ростом. Она отступила и сказала, что я слишком вырос и уже ей не по вкусу, что я уже не тот милый мальчуган, каким был прежде. После чего она оставила меня в покое, если не считать того, что отпустила своего работника, и мне пришлось работать за двоих.
Рейчел закрыла глаза, чтобы не видеть жестоких картин, которые представлялись ей при этих словах. Когда Чейз Кэссиди по незнанию оставил племянника в руках душевнобольной женщины, Лейн был младше, чем Тай.
– А когда Чейз, наконец, вернулся?
– К тому времени мне было пятнадцать, почти шестнадцать. Когда Огги как-то раз поехала в город за продуктами, она услышала, что Чейз вышел из тюрьмы. Не сказав мне ни слова, она продала свой кусок земли вашему свекру, нагрузила повозку теми вещами, которые жаль было бросить, и уехала, оставив меня. Когда неделю спустя вернулся Чейз, он взял меня домой.
– А что он сделал, когда узнал все об Огги?
– Бог мой, Рейчел, неужели вы думаете, что я мог ему рассказать? До сегодняшнего дня я никому этого не рассказывал.
Рейчел повернулась к нему. Она положила руку ему на руку и попыталась представить себе, каково это было – нести груз прошлого все эти годы, заперев его в своей душе. Внезапно ей стало понятно его почти необъяснимое поведение в юности. Стало понятно, почему он был таким непослушным и почему возненавидел родного дядю.
– Вот почему вы так и не смогли поладить с Чейзом, да?
– Я считал его виноватым в том, что он меня бросил, в том, что отдал меня Огги. К тому времени, когда он вернулся, я уже дал клятву, что больше никогда не буду ничьим славным мальчуганом.
– Вот почему вы навсегда уехали с ранчо вскоре после того, как Чейз встретил Еву, да?
Лейн кивнул.
– Я забыл о том, что сделала Огги. Каким-то образом я заблокировал это в памяти до той ночи, когда я вошел в комнату и увидел, что Чейз и Ева ласкают друг друга. И я вспомнил все – самоубийство матери, Огги, все это. После чего уже не мог там оставаться. Я не мог смотреть в глаза Чейзу и Еве, не мог жить с этим знанием, поэтому я убежал.
Очищение прошло легче, чем он ожидал. Рядом с ним стояла Рейчел, держа его за руку, молча подбадривая его, и Лейну показалось, что он наконец изгнал из своей души весь мрак.
Она все еще держала его руку. В ее глазах он читал любовь и внимание. И что-то еще. Что-то такое, чему он должен положить конец.
– Я не хочу, чтобы вы меня жалели, Рейчел.
– Я вас не жалею, – возразила она, подчеркивая каждое слово. – Я не могу не сравнивать Тая с вами – ребенком, и думаю только о том, каким вы оказались невероятно сильным. Выдержать все это!
– Упрямство – великая вещь, – попытавшись улыбнуться, он взял ее за руку, провел пальцем по костяшкам. – Понимаете, все дело в нем.
Она посмотрела на его руку, гладившую ее кожу медленным ласковым движением, исполненным глубокой нежности.
– Вы сказали, что не выносили, когда к вам прикасались. Как вы справились с этим?
– Была одна женщина, на несколько лет старше меня. Я встретился с ней в Денвере. Это была любящая, заботливая, мудрая женщина.
Неожиданно Рейчел охватил прилив ревности, хотя она и понимала: нужно радоваться, что кто-то оказался рядом с Лейном, так остро нуждавшимся в помощи.
Поскольку он по-прежнему не сводил с нее глаз, она подумала о себе и пригладила волосы.
– Я, наверное, похожа невесть на что, – сказала она натянуто.
– Рейчел, вы прекрасны. И вы – самый любвеобильный человек, какого я когда-либо знал. Маккенна здорово потрудился, чтобы вы почувствовали себя недостойной, будто это вы его унизили. Со временем он убил в вас веру в себя, а ведь это он был во всем виноват. Теперь вы боитесь, что у вас опять ничего не получится. Готов поклясться, вы боитесь, что позволите мне вас ласкать, а я обнаружу вашу неполноценность.
Она попыталась отвести взгляд, но он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
– Или я не прав? – прошептал он.
– Правы.
– Даю слово, что вы ошибаетесь.
– А что, если ошибаетесь вы? Если все, что говорил Стюарт, правда? – спросила она.
В глазах ее были сомнение и тоска. А Лейну хотелось, чтобы эти глаза сияли, сверкали, как в те времена, когда Рейчел была молода и полна веры в себя. Он хотел быть тем, кто снова превратит эти глаза в звезды.
– Есть только один способ это проверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Меня никогда в жизни не били. И я никогда не делал ничего такого, чтобы заслужить порку. Я был ужасе. Моя мама только что умерла у меня на глазах, потом Чейз тоже меня бросил. Я не собирался ничем расстраивать Огги. Я собирался быть самым хорошим мальчиком, какого она когда-либо видела.
В тот день после ужина она принялась пить и кричать о неблагодарном мерзавце-мальчишке, который сбежал от нее после того, как она его приютила и отдавала ему все, что могла, многие годы. Она сказала, что молила Бога послать ей кого-то вроде меня, и что Бог, наконец, услышал ее мольбы. Чем пьянее она становилась, тем страшнее мне было, потому что она как-то странно на меня посматривала.
Рейчел не могла сдержать холодного озноба. Она была в ужасе. Но она излила ему свою душу в тот вечер, когда он остался у нее обедать, а теперь – она это понимала – Лейн тоже нуждается в подобном разговоре. И ей ничего не остается, как выслушать его.
– Моя жизнь и без того рухнула, а в ту ночь она изменилась навсегда, потому что Огги заставила меня лечь с собой в постель.
– Я не желаю слушать дальше, – прошептала Рейчел, крепче сжимая его руку.
– Я избавлю вас от гнусных подробностей. Все, что вам нужно знать – это что она не имела права сделать со мной то, что она сделала. Никто не имеет права заниматься такими вещами с ребенком. – На последних словах его голос дрогнул, наконец он глубоко вздохнул, как если бы огромная тяжесть свалилась с его плеч.
– И все это продолжалось до возвращения Чейза? Как вы могли выдержать все эти годы?
– Я был всего лишь маленьким мальчиком, как Тай. У детей нет выбора, – сказал Лейн, пожав плечами. – Когда мне было около двенадцати лет, я убежал и вернулся на ранчо «Кончик хвоста». Там, в доме, был спрятан револьвер, тот, из которого моя мать убила себя, а я подобрал его. Я спрятал его от дяди, когда он хоронил маму, потому что в моем детском уме сложилось убеждение: раз он, револьвер, убил маму, он может также убить и Чейза.
Пальцами свободной руки Лейн пробежал по рукояти, а потом продолжал:
– В то время у Огги был наемный работник, бродяга. Предположив, что я вернулся домой, она послала его за мной. Я опять спрятал револьвер. Мне ничего другого не оставалось, как вернуться к ней. Я голодал и совершенно не представлял себе, куда обратиться за помощью. Но в ту ночь я взбунтовался. Я сказал ей, что убью ее, прежде чем позволю прикоснуться к себе хоть раз. Я был уже почти с нее ростом. Она отступила и сказала, что я слишком вырос и уже ей не по вкусу, что я уже не тот милый мальчуган, каким был прежде. После чего она оставила меня в покое, если не считать того, что отпустила своего работника, и мне пришлось работать за двоих.
Рейчел закрыла глаза, чтобы не видеть жестоких картин, которые представлялись ей при этих словах. Когда Чейз Кэссиди по незнанию оставил племянника в руках душевнобольной женщины, Лейн был младше, чем Тай.
– А когда Чейз, наконец, вернулся?
– К тому времени мне было пятнадцать, почти шестнадцать. Когда Огги как-то раз поехала в город за продуктами, она услышала, что Чейз вышел из тюрьмы. Не сказав мне ни слова, она продала свой кусок земли вашему свекру, нагрузила повозку теми вещами, которые жаль было бросить, и уехала, оставив меня. Когда неделю спустя вернулся Чейз, он взял меня домой.
– А что он сделал, когда узнал все об Огги?
– Бог мой, Рейчел, неужели вы думаете, что я мог ему рассказать? До сегодняшнего дня я никому этого не рассказывал.
Рейчел повернулась к нему. Она положила руку ему на руку и попыталась представить себе, каково это было – нести груз прошлого все эти годы, заперев его в своей душе. Внезапно ей стало понятно его почти необъяснимое поведение в юности. Стало понятно, почему он был таким непослушным и почему возненавидел родного дядю.
– Вот почему вы так и не смогли поладить с Чейзом, да?
– Я считал его виноватым в том, что он меня бросил, в том, что отдал меня Огги. К тому времени, когда он вернулся, я уже дал клятву, что больше никогда не буду ничьим славным мальчуганом.
– Вот почему вы навсегда уехали с ранчо вскоре после того, как Чейз встретил Еву, да?
Лейн кивнул.
– Я забыл о том, что сделала Огги. Каким-то образом я заблокировал это в памяти до той ночи, когда я вошел в комнату и увидел, что Чейз и Ева ласкают друг друга. И я вспомнил все – самоубийство матери, Огги, все это. После чего уже не мог там оставаться. Я не мог смотреть в глаза Чейзу и Еве, не мог жить с этим знанием, поэтому я убежал.
Очищение прошло легче, чем он ожидал. Рядом с ним стояла Рейчел, держа его за руку, молча подбадривая его, и Лейну показалось, что он наконец изгнал из своей души весь мрак.
Она все еще держала его руку. В ее глазах он читал любовь и внимание. И что-то еще. Что-то такое, чему он должен положить конец.
– Я не хочу, чтобы вы меня жалели, Рейчел.
– Я вас не жалею, – возразила она, подчеркивая каждое слово. – Я не могу не сравнивать Тая с вами – ребенком, и думаю только о том, каким вы оказались невероятно сильным. Выдержать все это!
– Упрямство – великая вещь, – попытавшись улыбнуться, он взял ее за руку, провел пальцем по костяшкам. – Понимаете, все дело в нем.
Она посмотрела на его руку, гладившую ее кожу медленным ласковым движением, исполненным глубокой нежности.
– Вы сказали, что не выносили, когда к вам прикасались. Как вы справились с этим?
– Была одна женщина, на несколько лет старше меня. Я встретился с ней в Денвере. Это была любящая, заботливая, мудрая женщина.
Неожиданно Рейчел охватил прилив ревности, хотя она и понимала: нужно радоваться, что кто-то оказался рядом с Лейном, так остро нуждавшимся в помощи.
Поскольку он по-прежнему не сводил с нее глаз, она подумала о себе и пригладила волосы.
– Я, наверное, похожа невесть на что, – сказала она натянуто.
– Рейчел, вы прекрасны. И вы – самый любвеобильный человек, какого я когда-либо знал. Маккенна здорово потрудился, чтобы вы почувствовали себя недостойной, будто это вы его унизили. Со временем он убил в вас веру в себя, а ведь это он был во всем виноват. Теперь вы боитесь, что у вас опять ничего не получится. Готов поклясться, вы боитесь, что позволите мне вас ласкать, а я обнаружу вашу неполноценность.
Она попыталась отвести взгляд, но он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
– Или я не прав? – прошептал он.
– Правы.
– Даю слово, что вы ошибаетесь.
– А что, если ошибаетесь вы? Если все, что говорил Стюарт, правда? – спросила она.
В глазах ее были сомнение и тоска. А Лейну хотелось, чтобы эти глаза сияли, сверкали, как в те времена, когда Рейчел была молода и полна веры в себя. Он хотел быть тем, кто снова превратит эти глаза в звезды.
– Есть только один способ это проверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81