– И это Париж, где Бог, похоже, часто отводит взгляд, – закончил Чосер.
Алехандро неловко поерзал в седле.
– Думаю, не время сейчас обсуждать замыслы Божьи.
Чосер рассмеялся.
– Тоже правда. Тогда к делу.
– Жак согласен помочь мне сбежать от де Шальяка, всего на один день, чтобы я мог провести какое-то время наедине с той леди, о которой мы говорили. Он готов замаскироваться и похитить меня. Ваша помощь будет состоять в том, чтобы сообщить ему, когда леди в следующий раз призовет меня к себе. Об этом я рассчитываю договориться сегодня, а вы, если не возражаете, отнесете Жаку записку, где будет указано время. Нужно приглядеть подходящее место по дороге, где я сверну за угол, а мои охранники еще не успеют. Если все пойдет хорошо, я наконец смогу встретиться с леди с глазу на глаз.
– По-моему, это вполне реально. Не слишком хитроумная интрига. В наши дни похищение в Париже – не такое событие, чтобы о нем слагать легенды. Однако соглашусь я с одним условием – если буду сам присутствовать при «похищении». Хотелось бы, знаете ли, увидеть это событие своими глазами.
– Зачем?
– Чтобы позже достоверно описать его, сэр. Кто знает, вдруг понадобится?
– Вы только что сказали, что из этого легенды не получится.
– Если только я не решу, что оно того стоит, – уверенно заявил молодой человек. – Литература – моя слабость, и я имею в ней немалый опыт. Только представьте себе, доктор… прелестная графиня, изнывающая от скуки спокойного, лишенного волнующих страстей брака, сражена наповал обаятельным, эксцентричным испанским доктором, таинственным человеком, завоевавшим ее сердце своим мягким обхождением… бегство из неволи… возможно, трагедия.
Алехандро подумал, что Чосер занятный молодой человек, но не смог сдержать смеха. Какую романтичность привносила утонченная патина его соучастия в то, что само по себе было всего лишь рискованной попыткой к бегству!
– Все это меня вполне устраивает, – сказал он, – за исключением трагедийной части. В вас живет выдающийся поэт, Чосер. Не позволяйте пажу подавлять его.
– Этого можно не опасаться, доктор. Поэт уже уверенно стоит на ногах. – Чосер расхохотался и быстро оглянулся. – Увидеть в тот миг лицо де Шальяка тоже дорогого стоит, верно?
Алехандро подмигнул ему.
– Да уж.
– А теперь позвольте уверенно стоящему на ногах поэту дать вам один маленький совет. Вы непременно должны польстить леди. Скажите, что хотели бы встретиться с ней при ясном дневном свете, в саду, в окружении других прекрасных творений Божьих.
Этьен Марсель строил гримасу, читая присланное Карлом Наваррским послание. Чем дольше он читал, тем шире распахивал глаза и больше приходил в ярость. Закончив, он выругался и швырнул пергамент Калю. Тот прочел послание – с тем же эффектом.
– Нужно переубедить его.
– Каким образом?
– Написать новое послание, привести более весомые доводы, умолять, наконец… да что угодно! – Каль снова перебросил пергамент Марселю. – Но ясно одно: Компьен лишает нас всех преимуществ.
– Наварра считает иначе.
– С его позиции это, может, и верно. И, по правде говоря, его солдатам королевская армия вряд ли имеет шанс причинить серьезный вред – если только у короля внезапно не окажется гораздо больше сил, чем ожидается. Люди Наварры вооружены, на конях и защищены броней. Серьезно рискуют только пешие. Но мои солдаты не будут иметь всех этих преимуществ, поэтому нужно позаботиться, чтобы у них была возможность сбежать, если понадобится.
– Только в том случае, если все пойдет не как задумано. Если Наварра одолеет короля, вашим людям вообще ничто не угрожает.
– Кроме самого Наварры.
– Но он же пообещал, что будет вашим союзником. Дал слово, что позволит вам высказать свои требования – после победы.
– Думаю, следует попросить его дать нам возможность высказать свои требования до того. У меня внезапно пропало желание платить вперед.
Марсель тяжело вздохнул.
– Потрачено столько усилий… Это хрупкий союз, и не стоит подвергать его опасности из-за ваших внезапно вспыхнувших сомнений.
– А разве они необоснованны, если условия меняются?
– Это не нарушение договоренности. Просто стратегия. Вы с Наваррой по-прежнему союзники в борьбе против короля. Вы выскажете свои требования и получите ответ после победы. То, что изменено место, где произойдет сражение, не повлияет на результат.
– Нет? А что, если сражение будет проиграно из-за недостатков этого места?
– Наварра, похоже, уверен в Компьене.
– А я нет.
– Почему? Только потому, что ваша юная леди против?
– Мы же согласились, что она права в своих рассуждениях.
– А теперь Наварра опровергает их.
– Напишите ему, Этьен, и скажите, что он ошибается.
Марсель пристально вглядывался в лицо Каля, обдумывая его предложение.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Я не стану этого делать. Он высказался достаточно твердо. Сражение произойдет в Компьене, устраивает вас это или нет.
Алехандро стоял на пороге, тепло улыбаясь Элизабет; де Шальяк держался на шаг позади него.
Графиня приподнялась с подушек и взмахом руки отпустила слуг.
– А вы, Чосер, подождите. Я хочу, чтобы вы отвели де Шальяка в детскую. Няня говорит, мои дети что-то раскапризничались, и раз уж господин доктор здесь, может, он осмотрит их? – Она нашла взглядом француза. – Дорогой де Шальяк, вы не против? Малыши очень дороги мне.
Это было откровенное изгнание, и тем не менее де Шальяк среагировал со своей обычной любезностью. Но без улыбки.
– Конечно, графиня, я сейчас же осмотрю их.
Провожаемый насмешливыми взглядами графини и Алехандро, он вышел и закрыл за собой дверь, около которой остались неизменные охранники.
– Наконец-то мы одни, – проворковала Элизабет.
Алехандро недоумевал, как женщине столь отменного здоровья удается выглядеть такой бледной.
– И хорошо, что не слишком поздно, потому что вы пугающе бледны.
Графиня взяла его за руку и прижала ее к своему сердцу.
– Правда? Я так и думала. Я чувствую, что бледна и внутри, и снаружи. – Она отпустила его руку и прикоснулась к его щеке. – А вот вы этим не страдаете – у вас прекрасный, яркий цвет кожи.
Ее рука соскользнула вниз, к его шее, остановившись всего на несколько дюймов выше все еще различимого клейма. Он взял ее маленькую руку, поднес к губам и нежно поцеловал каждый пальчик. И хотя страсть, которой он якобы воспылал к ней, была всего лишь уловкой, сам факт прикосновения губ к теплой, мягкой коже привел к тому, что по его телу прокатилась волна самых разнообразных эмоций. Теплые вспышки удовольствия распространились от сердца до самых кончиков пальцев. Он почувствовал непривычное волнение.
Справившись в конце концов с собой, он посмотрел ей в глаза.
– Ни одна медицинская книга не квалифицирует бледность как болезнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147