— Я еду с тобой, — проговорил Ганс, и в голосе его прозвенели ярость и боль.
— Не стоит, — вмешался его брат, сидевший рядом в кресле.
— Тебе нельзя показываться на людях, — поддержал фон Тибольт. — Мы скажем Холкрофту, что ты задерживаешься.
— Нет! — прорычал доктор, обрушивая свой кулак на журнальный столик. — Можете говорить Холкрофту все, что пожелаете, но я еду с вами. Эта сука должна ответить за все!
— Я бы сказал, что ответить должен ты, — парировал фон Тибольт. — Было предложено дело, и ты сам вызвался им заняться. Тебе прямо-таки не терпелось. Как и всегда в таких ситуациях. Тебе по душе физическая работа.
— Его нельзя убить! Этот гад — живучий! — Ганс уже кричал в голос. — Силищи у него — что у пятерых львов. Взгляните, что он сделал с моим животом! Он разорвал его! Голыми руками!
Ганс задрал рубашку, открыв их взорам неровный крестообразный шрам, сшитый черными нитками. Эрих Кесслер отвел глаза, чтобы не видеть следов страшной раны на животе брата, и произнес:
— Твое счастье, что тебе удалось унести ноги, не засветившись. А теперь нам надо вывезти тебя из отеля. Полиция допрашивает всех подряд.
— Сюда они не заявятся, — еще не успев остыть, выпалил Ганс. — Первый зам об этом позаботился.
— И все же один любопытный полицейский, проникни он в эту дверь, может создать большие осложнения, — настаивал фон Тибольт, переглядываясь с Эрихом. — Ганс должен исчезнуть. Вот ему черные очки, шарф, шляпа. Наш опекун там, в вестибюле. — Он перевел взгляд на раненого. — Если ты в состоянии передвигаться, то у тебя есть шанс поквитаться с матерью Холкрофта. Может, тебе от этого полегчает.
— Я в состоянии, — произнес Ганс, хотя лицо его было искажено болью.
Иоганн обернулся к старшему Кесслеру:
— Ты, Эрих, останешься тут. Холкрофт вскоре будет звонить, но он не назовется, покуда не узнает твой голос. Изобрази живейшее участие и озабоченность. Скажи, что я связался с тобой в Берлине и попросил тебя поскорей приехать. Что я звонил ему в Париж, но он уже выехал. Затем скажи — мы оба в ужасе от случившегося здесь днем. Убитый осведомлялся о нем. Мы оба обеспокоены его безопасностью. Он не должен появляться в «Д'Аккор».
— Я могу добавить, что есть свидетели, видевшие, как некто, похожий по описанию на него, вышел из отеля через служебный вход, — предложил ученый. — Он был в состоянии шока и поверит этому. И еще сильнее запаникует.
— Отлично. Встреться с ним и отвези в «Эксельсиор». Впиши его там под фамилией... — блондин на мгновение задумался, — под фамилией Фреска. Если у него еще остались какие-то сомнения, это убедит его. В общении с тобой он никогда не пользовался этой фамилией. Таким образом он поймет, что мы с тобой встречались и говорили.
— Хорошо, — отозвался Эрих. — И там, в «Эксельсиоре» я объясню ему, что под влиянием всего происшедшего ты связался с директорами банка и назначил переговоры на завтрашнее утро. Чем скорее с этим будет покончено, тем скорее мы окажемся в Цюрихе и введем необходимые мерь безопасности.
— Отлично придумано, герр профессор. Пошли, Ганс, — обратился фон Тибольт к Кесслеру-младшему. — Я тебе помогу.
— В этом нет нужды, — откликнулся этот бык из мюнхенской футбольной команды, однако выражение его лица опровергало слова. — Только возьми мой чемодан.
— Да, конечно. — Фон Тибольт подхватил кожаный «дипломат» медика. — Я заинтригован. Ты должен открыть мне, что собираешься ей ввести. Помни: нам нужна естественная смерть, а не убийство.
— Не беспокойся, — заверил Ганс. — Все четко рассчитано. Накладки не случится.
— После свидания с матерью Холкрофта, — проговорил фон Тибольт, набрасывая пальто на плечи Ганса, — мы решим, где Гансу заночевать. Может быть, у первого заместителя.
— Неплохая мысль, — согласился ученый. — И врач будет под рукой.
— Мне он не нужен, — процедил Ганс сквозь стиснутые зубы, с трудом, согнувшись, направляясь к двери. — Я мог бы зашить себя и сам. Он справился с этим не слишком хорошо. Auf Wiedersehen, Эрих.
— Auf Wiedersehen.
Фон Тибольт открыл дверь, оглянулся на Эриха и вывел раненого в коридор.
— Так ты говоришь, все рассчитано? — обратился он к Гансу.
— Да. Сыворотка участит ее сердцебиение до предела и...
Дверь за ними закрылась. Кесслер-старший пошевелился в кресле. Таков жребий «Вольфшанце»: другого выбора нет. Врач, зашивавший Ганса, предупредил, что у того открылось внутреннее кровотечение; органы серьезно повреждены, точно разодранные клешнями невероятной силы. Если Ганса не госпитализировать, тот запросто может умереть. Но брата нельзя положить в больницу: это вызовет вопросы. Днем в «Д'Аккор» произошло убийство; раненый пациент тоже доставлен из «Д'Аккор»... Слишком опасное совпадение. Кроме того, самый ценный вклад Ганса находится в черном «дипломате», который несет Иоганн. Тинаму вызнает все, что им необходимо. Таким образом, Ганс Кесслер, «дитя Солнца», больше не понадобится; отныне он превращается в помеху.
Раздался телефонный звонок. Кесслер поднял трубку.
— Эрих? — Это был Холкрофт.
—Да?
— Я в Женеве. Вы быстро добрались. Я тоже решил попытаться.
— Да. Фон Тибольт позвонил мне сегодня утром в Берлин. Он пытался связаться с вами в Париже. Он предложил...
— Он сам приехал? — прервал его американец.
— Да. Он сейчас в городе, занимается последними приготовлениями к завтрашней встрече. У нас для вас куча новостей.
— А у меня для вас, - откликнулся Холкрофт. — Вам известно, что произошло?
Где же ожидаемая паника? Где загнанность человека, доведенного до предела возможностей? Голос в трубке принадлежал явно не утопающему, готовому схватиться за соломинку.
— Да, это ужасно, — произнес Кесслер. — Он был вашим другом. Говорят, он спрашивал в отеле вас. Пауза.
— Он искал мою мать.
— А я не понял. Нам известно лишь, что он упоминал фамилию Холкрофт.
— Что такое "Нах....... «Нахрих...»? Черт, не могу произнести.
— "Нахрихтендинст"?
— Да. Что это означает?
Кесслер был изумлён. Американец полностью владел собой, чего он никак не ожидал.
— Ну... как вам сказать? Это враг всего, что связано с Женевой.
— Именно это фон Тибольт выяснил в Лондоне?
— Да. Где вы находитесь, Ноэль? Мне нужно с вами увидеться, но сюда приходить вам нельзя.
— Знаю. Послушайте, у вас есть деньги?
— Есть немного.
— Наберется тысяча швейцарских франков?
— Тысяча?.. Пожалуй, наберется.
— Спуститесь к стойке портье и переговорите с ним с глазу на глаз. Спросите его имя и оставьте у него деньги. Скажите, что это для меня и что я буду звонить ему через пару минут.
— Но как...
— Дайте мне закончить. Когда отдадите деньги и он вам назовет свое имя, ступайте к платным телефонам, что возле лифтов. Встаньте у левого из них, если лицом к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144