— ...Полиция заблокировала все входы и выходы в отель. Наш корреспондент Ричард Данлоп находится на месте происшествия и связывается с нами по телефону. Привет, Ричард! Что нового?
После недолгой паузы послышался взволнованный голос репортера:
— Имя убитого Питер Болдуин. Это англичанин. Он приехал вчера — по крайней мере, вчера его зарегистрировали в «Сент-Реджисе». Полиция сейчас связывается с различными авиакомпаниями, чтобы получить дополнительную информацию. Насколько можно судить, Болдуин приехал в Нью-Йорк в отпуск. В регистрационной карте отеля не указано его место работы.
— Когда обнаружили тело?
— Примерно полчаса назад. К нему в номер поднялся электрик, чтобы проверить исправность телефонного аппарата, и обнаружил мистера Болдуина на кровати. Здесь ходит множество всяких слухов, так что неизвестно, чему верить, но что больше всего поражает, так это способ убийства. Это было зверское, крайне жестокое убийство. По словам полиции, Болдуина задушили удавкой. Точнее, ему перерезали горло толстой проволочной петлей. Кто-то слышал, как горничная четвертого этажа кричала полицейским, что весь номер был заляпан...
— Мотив убийства — ограбление? — перебил его ведущий радиопрограммы новостей.
— Нам не удалось пока выяснить. Полицейские не дают интервью. По-моему, они ждут приезда представителя британского консульства.
— Спасибо, Ричард Данлоп. Держим связь... Это был Ричард Данлоп с репортажем из отеля «Сент-Реджис» на Пятьдесят пятой улице в Манхэттене. Повторяю: сегодня ранним утром в одном из самых роскошных отелей Нью-Йорка произошло убийство. Англичанин по имени Питер Болдуин...
Холкрофт как ужаленный вскочил со стула, бросился к радиоприемнику и выключил его. Он стоял тяжело дыша, и не верил своим ушам. Это было невероятно, непостижимо, невозможно.
Нет, возможно. Это — реально. Это произошло. Смерть. Маньяки тридцатилетней давности, оказывается, вовсе не карикатурные злодеи, не персонажи дешевой мелодрамы. Это подлые убийцы. И намерения их серьезны донельзя.
Питер Болдуин, эсквайр, советовал ему отменить поездку в Женеву. Болдуин попытался помешать осуществлению мечты, попытался нарушить завет. И вот теперь он мертв, зверски убит проволокой, которой ему перерезали горло.
Ноэль, с трудом передвигая ноги, добрался до стула у окна и сел. Поднес стакан с виски к губам и сделал несколько больших глотков. Виски не подействовало — он пил спиртное, как воду. Сердце забилось еще лихорадочнее.
Вспышка спички! В доме напротив. Это она. Очертания ее фигуры были ясно видны сквозь прозрачную занавеску. Освещенная тусклым светом, там стояла блондинка. Она смотрела в окно, смотрела прямо на него. Ноэль вскочил на ноги и инстинктивно подался вперед, едва не ткнувшись носом в стекло. Женщина слегка кивнула: она кивала ему! Она ему что-то сообщала. Она словно говорила: то, что он сейчас понял, было правдой.
«...Блондинка, о которой вы говорите, — это миссис Палатайн. Она умерла месяц назад».
Мертвая стояла в слабо освещенном окне и посылала ему через двор страшное послание. О Господи, он сходит с ума!
Зазвонил телефон — звонок заставил его содрогнуться. Он задержал дыхание и замер над аппаратом. Только бы он не зазвонил снова. Звонок прорезал тишину, наполнив душу Холкрофта леденящим ужасом.
— Мистер Холкрофт, это международная телефонная станция. Вы заказывали разговор с Цюрихом...
Ноэль недоверчиво слушал английскую речь с акцентом, доносившуюся из Цюриха. С ним говорил менеджер цюрихского отделения «Ла Гран банк де Женев». «Директор», — повторил он, подчеркивая важность своей должности.
— Мы так скорбим, мистер Холкрофт. Нам было известно, что у герра Манфреди не все в порядке со здоровьем, но никто из нас и не предполагал, что его болезнь настолько серьезна.
— О чем вы говорите? Что случилось?
— Хронические заболевания по-разному протекают у разных людей. Наш коллега был полон сил, это был энергичный человек, и, когда такие люди, как он, понимают, что они уже не в состоянии жить и работать полноценно, в привычном им ритме, они впадают в депрессию.
— Да что произошло?
— Самоубийство, мистер Холкрофт. Герр Манфреди больше не мог терпеть свой недуг...
— Самоубийство?
— Мне нет смысла вас обманывать. Эрнст выбросился из окна отеля. К счастью, смерть наступила мгновенно. Сегодня в десять часов все отделения «Ла Гран банк де Женев» на одну минуту приостановят работу в знак траура, чтобы почтить память...
— О Боже...
— Тем не менее, — продолжал голос из Цюриха, — все дела, которым герр Манфреди лично уделял особое внимание, будут переданы в ведение столь же компетентных лиц. Мы хотим надеяться...
Ноэль бросил трубку, не дослушав. «Дела... будут переданы в ведение столь же компетентных лиц...» Ну ясно: бизнес есть бизнес. Убили человека, но в работе швейцарского банка не должно быть никаких сбоев. А его точно убили.
Конечно, Эрнст Манфреди вовсе не выбросился из окна цюрихского отеля. Его выбросили. Его убили люди «Вольфшанце».
Но, Господи, почему? И тогда Холкрофт вспомнил. Манфреди махнул рукой на людей «Вольфшанце». Он сказал, что все их ужасные угрозы уже утратили всякий смысл и что это всего лишь душевные терзания больных стариков, ищущих искупления своих грехов.
В этом и заключалась ошибка Манфреди. Конечно же, он рассказал своим коллегам, другим членам совета директоров банка об этом странном письме, которое содержалось в конверте, запечатанном восковыми печатями Может быть, даже позволил себе в их присутствии посмеяться над людьми «Вольфшанце».
Спичка! Вспышка огня! В окне дома напротив стояла женщина — она кивнула ему. Опять! Словно читала его мысли и подтверждала его правоту. Покойница сообщала ему, что он прав.
— Вернись! Вернись! — заорал Холкрофт, прижав ладони к холодному стеклу. — Кто ты?
Зазвонил телефон. Ноэль взглянул на него, словно видел этот ужасный предмет впервые. Да отчасти так оно и было. Трепеща, он поднял трубку.
— Мистер Холкрофт, это Джек. Кажется, я узнал, что случилось с вашей квартирой. То есть я как-то сразу об этом не подумал, но вот что мне пришло в голову.
— Что же?
— Позавчера сюда заходили эти ребята. Слесари. Мистер Силверстайн, ваш сосед по этажу, менял у себя дверной замок. Луи меня заранее предупредил, так что я их впустил. А потом стал думать и вот что я подумал. Чего это они пришли поздно вечером? То есть чего это они пришли, когда их рабочий день кончился, чего это они не пришли утром? В общем, позвонил я Луи. А он говорит: они приходили вчера. Вчера, а не позавчера. Так кто же были те двое?
— Ты не помнишь, как они выглядели?
— Конечно помню! Одного я в особенности запомнил. Я бы его в толпе сразу узнал. У него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144