— Почему? — спросил Джордж.
— Она считает, что я напрасно водил вас в Комнату отрубленных голов.
Мальчики стали его разуверять, заявляли, что они прекрасно провели время. Тогда заговорила Фелисити:
— Я вовсе не злюсь, разве только за то, что вы говорите так, как будто меня здесь нет. — Она обвела всех взглядом. — Я злюсь на себя. Разрешила детям пойти в это ужасное место, когда надо было твердо стоять на своем.
Точнее, противостоять ему, подумал Йен. Если она не злится, то почему так накалена атмосфера в карете?
Откуда, черт возьми, ему было знать, что эти плуты разбегутся во все стороны, как только окажутся в Комнате отрубленных голов? Откуда было знать, что там внутри? А там оказались три восковые отрубленные головы на шестах. Восковые фигуры преступников с окровавленными топорами и мечами стояли вдоль стен. Восковой кровью были измазаны отрубленные конечности их жертв, восковая кровь капала с лезвия гильотины в конце зала.
Он, что ли, виноват, что у мадам Тюссо бездонная бочка красного воска? И к тому же еще подсветка для эффекта?
Фелисити свирепо посмотрела на него и кинулась ловить мальчишек и за шиворот вытаскивать из комнаты. Но поздно: к тому времени как она изловила последнего, прошло не меньше пятнадцати минут.
С этого момента Йен впал в немилость. Фелисити почти не разговаривала с ним, за ужином в кондитерской не прикоснулась к мясному пирогу, яблочным тартинкам и чаю, хотя мальчики с аппетитом накинулись на еду. В карете она села подальше от него и очень напоминала одну из чертовых скульптур мадам Тюссо.
А как хорошо все начиналось! Неужели одним неосторожным поступком он погубил все свои планы на вечер?
Джеймс сказал:
— Лиззи, на меня не злись, я достаточно взрослый, чтобы пойти в Комнату отрубленных голов, если мне хочется.
Фелисити вздрогнула, Йен чуть не застонал. Как назло Джеймс выбрал самый неподходящий момент, чтобы заявить о своей независимости от сестры.
— Ты нам не мама, чтобы запрещать. Если бы меня не заставили уйти из Айлингтонской школы, я мог бы сам пойти на эту выставку и посмотреть все, что мне захочется, в том числе и Комнату отрубленных голов.
При упоминании об Айлингтонской школе в карете воцарилось тягостное молчание. Даже близнецы притихли. Йен посмотрел на Фелисити. Она была явно встревожена.
— Почему тебя заставили бросить Айлингтонскую школу? — спросил Йен. — Ты умный, хорошо воспитан. У них не было причин тебя выгонять.
Мальчик смутился.
— Я… в общем…
— Йен, вы его неправильно поняли, т — вмешалась Фелисити. — Джеймс не оставил школу, он приехал на каникулы.
— Д-да, так и есть, — заикаясь сказал Джеймс. — На Рождество.
Брат лгал неумело, как и сестра. Йен посмотрел на безусого парнишку, защищавшего честь семьи.
— Джеймс, ты знаешь, что лгать нехорошо. Я хочу знать правду — ты оставил школу, потому что у сестры нет денег?
Джеймс беспомощно посмотрел на сестру.
— Лиззи…
— Все в порядке, Джеймс. — Фонарь выхватил из темноты расстроенное лицо Фелисити. — Лорд Сен-Клер, не изводите бедного мальчика. Если хотите что-то узнать, спросите у меня.
— Ладно. У вас нет денег? — Он скрестил руки на груди. — Признайтесь, ведь я все равно узнаю.
Она смотрела в окно, вцепившись в ридикюль.
— Нам не нужны… то есть… в данный момент мы в стесненных обстоятельствах, потому что ждем оформления папиного завещания. Но как только у нас появятся деньги…
— Но он умер год назад!
— Да, там какая-то путаница в законах. Адвокаты разберутся, а пока нас поддерживает моя колонка в газете.
Он фыркнул. Как будто на это можно содержать такой большой дом!
— Возможно, вам нужен человек, который вмешается и ускорит процесс в вашу пользу?
— Нет! Прошу вас, не вмешивайтесь! У нас все в порядке.
— Но, Лиззи… — начал Джеймс.
— У нас все прекрасно, — процедила она сквозь зубы, многозначительно посмотрев на брата. — Я уверена, деньги вот-вот придут, и Джеймс вернется в Айлингтонскую школу.
— Ну ладно, делайте так, как считаете нужным. — Он оставил эту тему. Незачем злить Фелисити, он все узнает от миссис Бокс.
Мальчики, кажется, расслабились, но Фелисити засуетилась. Она вертела в руках ридикюль, поправляла одежду Джорджа, сняла со штанов прилипший лист, ерошила волосы, пока он не начал ворчать. Но за все время ни разу не взглянула на Йена. Как же он попадет в дом, если Фелисити этого не хочет? А ведь ему надо поговорить с миссис Бокс и докопаться до истины.
В этот момент Йен увидел, что Уильям уснул, привалившись к нему.
— Уильям уснул? — Опросила Фелисити, наклонившись к нему. — Хотите, я возьму его к себе?
— Не стоит. Мальчик очень устал, пусть себе спит.
— Я говорила, что так будет.
— Вы также сказали, что мне будет скучно, но это не так.
Тонкое лезвие улыбки сломило ее настороженность.
— Сомневаюсь, чтобы кто-то находил скучной Комнату отрубленных голов. Потрясающей — да, но не скучной.
— Что значит «потрясающей»? — полюбопытствовал Джордж.
— Твою сестру потряс вид крови, — объяснил Йен, опередив Фелисити.
— Лиззи, там воск, а не кровь. — Джордж покровительственно похлопал сестру по коленке.
Йен рассмеялся. Фелисити тоже. У Йена потеплело на сердце.
— Извините меня, — сказал он. — Мне не следовало на вас давить, раз вы не хотели идти в эту чертову комнату.
Фелисити смущенно улыбнулась.
— Все нормально. Вы же не знали, что там будет. — Она посмотрела на Джорджа. — К тому же он все равно пошел бы туда, не дожидаясь разрешения.
— Возможно, — с облегчением произнес Йен.
Воцарилось дружелюбное молчание. Кто бы мог подумать, что он с таким удовольствием будет трястись в карете с тремя сорванцами, школяром и их чопорной сестрицей? Он не общался с детьми с самого детства, когда играл с кузенами, и, видимо, соскучился по ним.
Карета остановилась, Йен выглянул в окно и увидел ярко освещенный готический вход в Тейлор-Холл. Дверца открылась, мальчики вылезли, притихшие, усталые. Кучер помог Фелисити выйти, она обернулась и протянула руки, чтобы взять Уильяма.
— Я отнесу его, — сказал Йен.
— Не хочу затруднять вас, — сказала Фелисити. — Детская на втором этаже.
— Не беспокойтесь, ведь вам нужно следить за остальными.
По ее улыбке Йен догадался, что Фелисити благодарна ему. Вряд ли ее прельщала перспектива тащить по лестнице ребенка весом не менее тридцати килограммов. Уильям тихонько вздохнул и продолжал сладко спать.
С благоговением глядя на кулачок, вцепившийся в его галстук, на гладкие щечки с крошками яблочного торта, Йен испытал прилив нежности. Настанет день, когда он понесет на руках своего сына, которого ему подарит Фелисити.
Сегодня он убедился в том, что Фелисити будет хорошей матерью.
Поднявшись по наружным ступеням, Йен вошел в холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69