Когда Кальвин Элдер вышел, Кристиан последовал за ним в Верхний Замок и закрыл за собой дверь.
— Вечером… спальня, — сказал он. — Моя… герцогиня… спальня.
Кристиан почувствовал, что краска заливает его лицо. Не его герцогиня. Он имел в виду свою спальню. Она должна спать там. После невыносимо долгого молчания Кристиан проговорил:
— Постель.
Господи! Законченный идиот.
— Комната… герцогиня. Она…
Еще одна непреодолимая пауза.
— Моя.
Все хуже и хуже. Кристиан оставил попытки объясниться и посмотрел на дворецкого.
Кальвин Элдер заложил руки за спину и поклонился.
— Как прикажете, ваша светлость.
Ужасно смущенный, Кристиан вернулся в гостиную. Фейн разливал портвейн, пока. Дарэм раскачивался на каблуках возле камина.
— Вам нужно что-нибудь еще, Шев? — поинтересовался Дарэм, принимая бокал из рук полковника.
Кристиан задержал дыхание. Его измучила постоянная борьба со своей слабостью, но он должен был продолжать.
— Скажи, — герцог сосредоточился, чтобы не ошибиться. — Тетя Веста. Мэдди… Я женился на тебе.
— Верно, — подтвердил Дарэм. — Подготовка, а?
Он был прав. Боже мой… Сестры и мать в ярости. Губы Кристиана искривила злая усмешка.
Наступила тишина. Мэдди, очевидно, увлеклась письмом. Фейн трепал Дьявола за уши, периодически сталкивая пса со своих коленей. Дарэм держался поближе к огню.
— Сыграем в бильярд, полковник? — вдруг спросил он.
— Да! Прямо сейчас. — Фейн оживился.
— Нечего ждать. — Дарэм уже находился возле двери с бутылкой портвейна. Он кивнул Мэдди. — Вы простите нас, ваша светлость?
Она подняла глаза.
— Можете не спрашивать моего разрешения.
— Герцогиня, — умиротворенно произнес Кристиан. — Герцогиня.
— Архимедия, — настойчиво возразила Мэдди.
— Девочка-Мэдди, — герцог слегка улыбнулся.
— Доброй ночи, — сказал Дарэм. — Перед отъездом желаю вам счастья, герцогиня-Архимедия-девочка-Мэдди. И тебе Шев.
Фейн эхом повторил его слова, назвав Мэдди «мадам».
— Собаки, — произнес Кристиан. — Уведи.
Полковник свистнул. Животные побежали за ним.
— Дарэм, — сказал герцог так, будто говорил с ним наедине и по секрету. — Спасибо…
Он хотел сказать больше, но слова застряли в горле.
В тени, падающей от двери, Дарэм поднял вверх большой палец и улыбнулся. Щелкнул замок.
Кристиан налил себе бокал портвейна и сел, закрыв глаза.
Какое облегчение остаться одному. У себя дома. Он позволил себе расслабиться. Правая рука слегка дрожала от еще не спавшего до конца напряжения. Герцог прислушался к поскрипыванию пера Мэдди, заметив, что письмо, видимо, дается ей нелегко.
Все вокруг было знакомо, и это поражало. Имение жило, даже несмотря на то, что он с трудом и непонятно отдавал приказы. Кристиан чувствовал себя дома, и в то же время ему казалось, будто он самозванец. Словно это был не его дом, а сам он принадлежал голой комнате в доме для умалишенных с многочисленными такими же разбитыми судьбами по соседству. Однако сумасшедший дом уже превратился в дурной сон. Кристиан был самим собой, нормальным человеком. Только какая-то часть его мозга оставалась недосягаемой за густыми облаками.
Все вернулось. Кристиан приехал в Жерво. Значит, все должно было вернуться. Он помнил себя в гораздо более худшем состоянии, чем находился сейчас, но это «сейчас» сводило с ума, а будущее…
До этого момента Кристиан даже не задумывался о будущем, желая попасть лишь домой, в безопасное место. Каждый момент разворачивался перед ним, мелькая как на скачках, как бешеная гонка по чужой стране, где наступает закат. Герцог улыбнулся. Перед ним было много препятствий, но он поднимался над ними и приземлялся по другую сторону. Слова приходили к нему и уходили.
Вверх и вниз. Женитьба.
Боже.
Пока все очень хорошо. Все как ему хотелось: дом, безопасность, тишина. Милая девочка-Мэдди, царапающая что-то пером на бумаге.
Кристиан открыл глаза и посмотрел на нее. Она перестала писать и задумчиво водила мягким кончиком пера по губам. Мэдди выглядела очень сосредоточенной. Со своего места герцог видел, что она не зачеркнула ни одного слова. Кристиан всегда изводил кучу бумаги, записывая мысли перед тем, как составить окончательный вариант послания.
Он поставил бокал на столик рядом с собой, наблюдая за процессом составления письма. Квакерское воспитание Мэдди не казалось экстравагантным.
Для Кристиана оказалось открытием, что он женился на молодой симпатичной, простой женщине, совершенно обыкновенной, кроме ее волос и длинных ресниц. Но он ничего не знал о ней.
Натянутая, порядочная, нежная, заботливая, милая, иногда отчаянно храбрая, иногда львица. Когда герцог прикасался к ней, она вздрагивала — проявление скромности и страсти одновременно. Кристиан продолжал наблюдать за Мэдди. Она задумчиво теребила кончиком языка мягкое перо, не замечая ничего вокруг. Тепло и нежность стали медленно разливаться по телу герцога.
Они не могли уничтожить полностью свинцовую тяжесть, приковавшую его к креслу, но ему доставляло удовольствие мыслить образами. Времени было предостаточно. Мэдди была его женой. В любое время. В любом месте.
Кристиан улыбнулся, лежа в кресле и представляя себя подошедшим к Мэдди, распустившим ее роскошные волосы, позволившим им волной упасть на пол. Он мысленно сбросил воротник, прячущий шею Мэдди, стянул вниз до талии красивое платье и увидел ее живот, грудь, плечи, белые, мягкие… И волосы…
Кристиан глубоко, но почти бесшумно вздохнул. Он взял бы ее здесь… Прямо здесь в гостиной, он поднял бы ее юбку, и стал бы гладить… целовать… И она задрожала бы, словно птичка, вздохнула, раздвинула ножки и легла на письменный стол… Обнаженные ноги и пальцы стали бы шелковыми под его ладонями, такими сладкими…
А внутри нее… О, внутри нее… Кристиан представил это… Раскрывшееся, как цветок, лоно. В воображении герцога платье исчезло, и Мэдди осталась восхитительно обнаженной. Великолепная нимфа в гостиной. Она откинулась назад и пустила его в себя. Ее губы раскрылись… желая большего, более глубокого проникновения…
Герцог еле слышно застонал. Потерпев поражение, Мэдди наконец положила перо. Она не могла ничего толком объяснить папе. Никакие слова не подходили для того, чтобы Дарэм прочитал ему вслух. Когда она оглянулась, Жерво спал. Его голова была слегка повернута к ней, а лицо было совершенно спокойно, словно он видел приятный сон.
Мэдди ничего не могла поделать с собой и улыбнулась.
Руки Кристиана лежали на подлокотниках кресла. На своей руке Мэдди ощущала его тяжелый перстень, слишком большой для ее пальца, но абсолютно подходящий Кристиану. Его любимый перстень. Пальцы герцога были сильными, крепкими. Пока он спал, они слегка дрожали — незаметная, но интимная деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Вечером… спальня, — сказал он. — Моя… герцогиня… спальня.
Кристиан почувствовал, что краска заливает его лицо. Не его герцогиня. Он имел в виду свою спальню. Она должна спать там. После невыносимо долгого молчания Кристиан проговорил:
— Постель.
Господи! Законченный идиот.
— Комната… герцогиня. Она…
Еще одна непреодолимая пауза.
— Моя.
Все хуже и хуже. Кристиан оставил попытки объясниться и посмотрел на дворецкого.
Кальвин Элдер заложил руки за спину и поклонился.
— Как прикажете, ваша светлость.
Ужасно смущенный, Кристиан вернулся в гостиную. Фейн разливал портвейн, пока. Дарэм раскачивался на каблуках возле камина.
— Вам нужно что-нибудь еще, Шев? — поинтересовался Дарэм, принимая бокал из рук полковника.
Кристиан задержал дыхание. Его измучила постоянная борьба со своей слабостью, но он должен был продолжать.
— Скажи, — герцог сосредоточился, чтобы не ошибиться. — Тетя Веста. Мэдди… Я женился на тебе.
— Верно, — подтвердил Дарэм. — Подготовка, а?
Он был прав. Боже мой… Сестры и мать в ярости. Губы Кристиана искривила злая усмешка.
Наступила тишина. Мэдди, очевидно, увлеклась письмом. Фейн трепал Дьявола за уши, периодически сталкивая пса со своих коленей. Дарэм держался поближе к огню.
— Сыграем в бильярд, полковник? — вдруг спросил он.
— Да! Прямо сейчас. — Фейн оживился.
— Нечего ждать. — Дарэм уже находился возле двери с бутылкой портвейна. Он кивнул Мэдди. — Вы простите нас, ваша светлость?
Она подняла глаза.
— Можете не спрашивать моего разрешения.
— Герцогиня, — умиротворенно произнес Кристиан. — Герцогиня.
— Архимедия, — настойчиво возразила Мэдди.
— Девочка-Мэдди, — герцог слегка улыбнулся.
— Доброй ночи, — сказал Дарэм. — Перед отъездом желаю вам счастья, герцогиня-Архимедия-девочка-Мэдди. И тебе Шев.
Фейн эхом повторил его слова, назвав Мэдди «мадам».
— Собаки, — произнес Кристиан. — Уведи.
Полковник свистнул. Животные побежали за ним.
— Дарэм, — сказал герцог так, будто говорил с ним наедине и по секрету. — Спасибо…
Он хотел сказать больше, но слова застряли в горле.
В тени, падающей от двери, Дарэм поднял вверх большой палец и улыбнулся. Щелкнул замок.
Кристиан налил себе бокал портвейна и сел, закрыв глаза.
Какое облегчение остаться одному. У себя дома. Он позволил себе расслабиться. Правая рука слегка дрожала от еще не спавшего до конца напряжения. Герцог прислушался к поскрипыванию пера Мэдди, заметив, что письмо, видимо, дается ей нелегко.
Все вокруг было знакомо, и это поражало. Имение жило, даже несмотря на то, что он с трудом и непонятно отдавал приказы. Кристиан чувствовал себя дома, и в то же время ему казалось, будто он самозванец. Словно это был не его дом, а сам он принадлежал голой комнате в доме для умалишенных с многочисленными такими же разбитыми судьбами по соседству. Однако сумасшедший дом уже превратился в дурной сон. Кристиан был самим собой, нормальным человеком. Только какая-то часть его мозга оставалась недосягаемой за густыми облаками.
Все вернулось. Кристиан приехал в Жерво. Значит, все должно было вернуться. Он помнил себя в гораздо более худшем состоянии, чем находился сейчас, но это «сейчас» сводило с ума, а будущее…
До этого момента Кристиан даже не задумывался о будущем, желая попасть лишь домой, в безопасное место. Каждый момент разворачивался перед ним, мелькая как на скачках, как бешеная гонка по чужой стране, где наступает закат. Герцог улыбнулся. Перед ним было много препятствий, но он поднимался над ними и приземлялся по другую сторону. Слова приходили к нему и уходили.
Вверх и вниз. Женитьба.
Боже.
Пока все очень хорошо. Все как ему хотелось: дом, безопасность, тишина. Милая девочка-Мэдди, царапающая что-то пером на бумаге.
Кристиан открыл глаза и посмотрел на нее. Она перестала писать и задумчиво водила мягким кончиком пера по губам. Мэдди выглядела очень сосредоточенной. Со своего места герцог видел, что она не зачеркнула ни одного слова. Кристиан всегда изводил кучу бумаги, записывая мысли перед тем, как составить окончательный вариант послания.
Он поставил бокал на столик рядом с собой, наблюдая за процессом составления письма. Квакерское воспитание Мэдди не казалось экстравагантным.
Для Кристиана оказалось открытием, что он женился на молодой симпатичной, простой женщине, совершенно обыкновенной, кроме ее волос и длинных ресниц. Но он ничего не знал о ней.
Натянутая, порядочная, нежная, заботливая, милая, иногда отчаянно храбрая, иногда львица. Когда герцог прикасался к ней, она вздрагивала — проявление скромности и страсти одновременно. Кристиан продолжал наблюдать за Мэдди. Она задумчиво теребила кончиком языка мягкое перо, не замечая ничего вокруг. Тепло и нежность стали медленно разливаться по телу герцога.
Они не могли уничтожить полностью свинцовую тяжесть, приковавшую его к креслу, но ему доставляло удовольствие мыслить образами. Времени было предостаточно. Мэдди была его женой. В любое время. В любом месте.
Кристиан улыбнулся, лежа в кресле и представляя себя подошедшим к Мэдди, распустившим ее роскошные волосы, позволившим им волной упасть на пол. Он мысленно сбросил воротник, прячущий шею Мэдди, стянул вниз до талии красивое платье и увидел ее живот, грудь, плечи, белые, мягкие… И волосы…
Кристиан глубоко, но почти бесшумно вздохнул. Он взял бы ее здесь… Прямо здесь в гостиной, он поднял бы ее юбку, и стал бы гладить… целовать… И она задрожала бы, словно птичка, вздохнула, раздвинула ножки и легла на письменный стол… Обнаженные ноги и пальцы стали бы шелковыми под его ладонями, такими сладкими…
А внутри нее… О, внутри нее… Кристиан представил это… Раскрывшееся, как цветок, лоно. В воображении герцога платье исчезло, и Мэдди осталась восхитительно обнаженной. Великолепная нимфа в гостиной. Она откинулась назад и пустила его в себя. Ее губы раскрылись… желая большего, более глубокого проникновения…
Герцог еле слышно застонал. Потерпев поражение, Мэдди наконец положила перо. Она не могла ничего толком объяснить папе. Никакие слова не подходили для того, чтобы Дарэм прочитал ему вслух. Когда она оглянулась, Жерво спал. Его голова была слегка повернута к ней, а лицо было совершенно спокойно, словно он видел приятный сон.
Мэдди ничего не могла поделать с собой и улыбнулась.
Руки Кристиана лежали на подлокотниках кресла. На своей руке Мэдди ощущала его тяжелый перстень, слишком большой для ее пальца, но абсолютно подходящий Кристиану. Его любимый перстень. Пальцы герцога были сильными, крепкими. Пока он спал, они слегка дрожали — незаметная, но интимная деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122