Будь она мужчиной, ее лицо могло стать приятным, но у женщины оно оказалось невыразительным. Арчер всегда удивлялся, почему все ее дочери красивы. Годы брали свое, заострив черты ее лица. Нетерпимость выдавала плохо скрываемую злобу.
Он передал повод одному из конюхов, слегка поклонился теще и предложил ей руку, чтобы проводить в гостиную. Она оставила без внимания и то и другое.
— Я не надеялась снова увидеть вас так скоро, Сент-Джон.
Она всегда называла его так. И раньше между ними не было никакой сердечности, но теперь от этой женщины веяло ледяным холодом.
Он кивнул в ответ, не желая опускаться до банальностей.
— Есть у вас новости о моей дочери. — Она пытливо уставилась на него, будто хотела заглянуть ему в душу.
— Этот же вопрос я задал бы вам, мадам.
— Она находилась в безопасности в лоне своей семьи, Сент-Джон, однако исчезла, став хозяйкой Сандерхерста. — Сражение началось, она пустила первую кровь.
На мгновение он задумался: не попытаться ли смягчить ее, разрушить воздвигнутую ею стену? А сообщила бы она ему, если бы даже получила от Алисы письмо? Сомнительно. Арчер вдруг ощутил себя безмерно усталым. Нет, он не станет очаровывать Сесили Моршем.
— В таком случае не стану обременять вас своим присутствием, мадам.
Он отвесил поклон и пошел на конюшню, где нашел Сэмюела, как всегда помогавшего конюхам. Тесть чистил одного из своих племенных жеребцов. Другому человеку это могло показаться занятием странным, если не сказать — унизительным, но не Сэмюелу. Он не гнушался никаким трудом и в лучшие дни их отношений подробно рассказывал Сент-Джону о том, как идут дела в его хозяйстве — от рациона лошадей до их успехов на скачках.
Арчер постоял несколько секунд, пока Сэмюел кратким кивком не дал понять, что заметил его. А разве он ждал чего-то другого? Да, признался он себе в глубине души. Он всегда питал уважение и симпатию к Сэмюелу Моршему, сумевшему превратить убогую конюшню в ферму, питомцы которой славились по всей Англии.
— Давно мы вас не видели, да и моя Алиса уже год как пропала. Вы поэтому здесь?
Моршем взял скребницу и уверенными движениями принялся чистить Эксельсиора. Ласково потрепав жеребца, он взглянул на Сент-Джона.
— Мне нечего сообщить вам, Сэмюел. А вы что-нибудь скажете мне?
Несколько минут прошло в молчании. Тишину нарушали только издаваемые животными звуки, которые немного смягчали возникшую между людьми напряженность. Где-то засмеялся конюх, со звоном упал какой-то металлический предмет, кто-то кого-то позвал, и тот откликнулся.
— Я всегда считал Алису ангелом. Нежным и добрым херувимом, сошедшим на землю. Она была самой красивой девушкой, со светлыми волосами и прекрасными голубыми глазами. — Сэмюел стал убирать приспособления для ухода за лошадью, повернувшись спиной к графу. — Вы не можете отрицать, что у нее был покладистый характер и чуткое, любящее сердце.
Какой прок рассказывать тестю о своих печалях? Арчер как можно мягче произнес слова, которые тот хотел услышать:
— Она была достойна вас, Сэмюел.
— Я отдал ее вам в жены, Арчер, думая, что это будет благословенный союз для вас обоих. Не буду кривить душой, я хотел для Алисы и богатства, и положения. Но если бы я знал, что она исчезнет, то оставил бы ее старой девой, но не отдал за вас. — В глазах Моршема не осталось и следа приветливости, которой они сияли прежде, и Арчер больше не чувствовал к нему той симпатии, которую всегда испытывал росший без отца мальчик к хозяину фермы. — Моя Алиса не убежала бы, несмотря ни на что. Она никогда бы не сбежала!..
Все обратную дорогу Арчер размышлял. Он всегда сторонился своих соседей. Постоянно погруженный в думы и сомнения, он отталкивал всех своей мрачностью.
Как соотнести слова Сэмюела о своей дочери с его собственными воспоминаниями о жене? Речь как будто шла о двух разных людях.
Он не любил Алису. Возможность более теплых отношений между ними была потеряна холодными зимними вечерами, когда они часами молча сидели в гостиной и думали каждый о своем, не желая сократить разделявшую их пропасть отчуждения; тишину нарушало только пощелкивание и потрескивание дров в камине. А может, эта возможность исчезла летом, когда он стремился меньше находиться дома, лишь бы не оставаться рядом с неулыбчивой женщиной, которая из хрупкого создания, каким была в день свадьбы, превратилась в призрак со светлыми волосами, окутанный молчанием — постоянным молчанием. А лету предшествовала весна, когда Алиса не проявляла никакого интереса к Сандерхерсту, только бродила из комнаты в комнату и проводила пальцами по мебели, словно проверяла, хорошо ли вытерли пыль горничные, выглядывала на улицу, чтобы убедиться, выбивают ли ковры и проветривают ли шторы и покрывала. Такие распоряжения всегда отдавала экономка, а не хозяйка дома, которая рассматривала свое поместье как временную остановку на пути куда-то дальше.
Нет, он не любил своей жены, но и ненависти к ней не испытывал. Она пришла позже, осенью, в самое любимое им прежде время года. Алиса вдруг начала улыбаться и даже что-то напевать про себя, а полные надежд ожидания Арчера превратились в равнодушие, а затем в ненависть.
Она была счастлива — по-настоящему счастлива в своем прелюбодеянии.
Он уже много лет не испытывал даже мимолетной радости. Не в этом ли крылась его неприязнь? Алиса счастлива, а он никогда не испытывал этого чувства. Кто-то смог развеселить Алису, спрятавшуюся в коконе молчания. Его гордости нанесли удар. Кто-то заставил Алису светиться радостью, и это не был он, ее муж.
Какая наивность, Арчер! Он не был таким наивным со времени своих отношений с Милисент. Ему только исполнилось девятнадцать, и он влюбился в леди Милисент Денуорт. Молодая, замужем за человеком старше на тридцать лет, она утверждала, что он ее притесняет и угрожает ей. Разумеется, Арчер поверил жалобам, порывался защитить бедняжку и наконец бросил вызов чудовищу, посмевшему тиранить любящую и нежную душу.
Более мудрый человек поверил бы оправданиям мужа, задумался бы, почему сэр Грегори не спешит защищать честь жены. Более мудрый человек постарался бы раздобыть у очаровательной леди Милисент кое-какие сведения. Но он этого не сделал. Он упрямо преследовал сэра Грегори и травил до тех пор, пока не вынудил вступиться за свою честь. Арчер не стал стрелять в воздух, как это сделал сэр Грегори, а выстрелил в своего противника. Сэр Грегори выжил, и этот факт списали на плохой прицел пистолета, а не на недостаток мастерства Сент-Джона. Он мог убить этого человека! Ни для кого из присутствовавших в то туманное утро на поединке это не было тайной.
На этом фарс не закончился. Он поспешил в дом леди Милисент, чтобы сообщить, что ее жестокий муж больше не причинит ей зла, и застал ее в постели сразу с двумя его приятелями, которые совершенно растерялись, когда он появился в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Он передал повод одному из конюхов, слегка поклонился теще и предложил ей руку, чтобы проводить в гостиную. Она оставила без внимания и то и другое.
— Я не надеялась снова увидеть вас так скоро, Сент-Джон.
Она всегда называла его так. И раньше между ними не было никакой сердечности, но теперь от этой женщины веяло ледяным холодом.
Он кивнул в ответ, не желая опускаться до банальностей.
— Есть у вас новости о моей дочери. — Она пытливо уставилась на него, будто хотела заглянуть ему в душу.
— Этот же вопрос я задал бы вам, мадам.
— Она находилась в безопасности в лоне своей семьи, Сент-Джон, однако исчезла, став хозяйкой Сандерхерста. — Сражение началось, она пустила первую кровь.
На мгновение он задумался: не попытаться ли смягчить ее, разрушить воздвигнутую ею стену? А сообщила бы она ему, если бы даже получила от Алисы письмо? Сомнительно. Арчер вдруг ощутил себя безмерно усталым. Нет, он не станет очаровывать Сесили Моршем.
— В таком случае не стану обременять вас своим присутствием, мадам.
Он отвесил поклон и пошел на конюшню, где нашел Сэмюела, как всегда помогавшего конюхам. Тесть чистил одного из своих племенных жеребцов. Другому человеку это могло показаться занятием странным, если не сказать — унизительным, но не Сэмюелу. Он не гнушался никаким трудом и в лучшие дни их отношений подробно рассказывал Сент-Джону о том, как идут дела в его хозяйстве — от рациона лошадей до их успехов на скачках.
Арчер постоял несколько секунд, пока Сэмюел кратким кивком не дал понять, что заметил его. А разве он ждал чего-то другого? Да, признался он себе в глубине души. Он всегда питал уважение и симпатию к Сэмюелу Моршему, сумевшему превратить убогую конюшню в ферму, питомцы которой славились по всей Англии.
— Давно мы вас не видели, да и моя Алиса уже год как пропала. Вы поэтому здесь?
Моршем взял скребницу и уверенными движениями принялся чистить Эксельсиора. Ласково потрепав жеребца, он взглянул на Сент-Джона.
— Мне нечего сообщить вам, Сэмюел. А вы что-нибудь скажете мне?
Несколько минут прошло в молчании. Тишину нарушали только издаваемые животными звуки, которые немного смягчали возникшую между людьми напряженность. Где-то засмеялся конюх, со звоном упал какой-то металлический предмет, кто-то кого-то позвал, и тот откликнулся.
— Я всегда считал Алису ангелом. Нежным и добрым херувимом, сошедшим на землю. Она была самой красивой девушкой, со светлыми волосами и прекрасными голубыми глазами. — Сэмюел стал убирать приспособления для ухода за лошадью, повернувшись спиной к графу. — Вы не можете отрицать, что у нее был покладистый характер и чуткое, любящее сердце.
Какой прок рассказывать тестю о своих печалях? Арчер как можно мягче произнес слова, которые тот хотел услышать:
— Она была достойна вас, Сэмюел.
— Я отдал ее вам в жены, Арчер, думая, что это будет благословенный союз для вас обоих. Не буду кривить душой, я хотел для Алисы и богатства, и положения. Но если бы я знал, что она исчезнет, то оставил бы ее старой девой, но не отдал за вас. — В глазах Моршема не осталось и следа приветливости, которой они сияли прежде, и Арчер больше не чувствовал к нему той симпатии, которую всегда испытывал росший без отца мальчик к хозяину фермы. — Моя Алиса не убежала бы, несмотря ни на что. Она никогда бы не сбежала!..
Все обратную дорогу Арчер размышлял. Он всегда сторонился своих соседей. Постоянно погруженный в думы и сомнения, он отталкивал всех своей мрачностью.
Как соотнести слова Сэмюела о своей дочери с его собственными воспоминаниями о жене? Речь как будто шла о двух разных людях.
Он не любил Алису. Возможность более теплых отношений между ними была потеряна холодными зимними вечерами, когда они часами молча сидели в гостиной и думали каждый о своем, не желая сократить разделявшую их пропасть отчуждения; тишину нарушало только пощелкивание и потрескивание дров в камине. А может, эта возможность исчезла летом, когда он стремился меньше находиться дома, лишь бы не оставаться рядом с неулыбчивой женщиной, которая из хрупкого создания, каким была в день свадьбы, превратилась в призрак со светлыми волосами, окутанный молчанием — постоянным молчанием. А лету предшествовала весна, когда Алиса не проявляла никакого интереса к Сандерхерсту, только бродила из комнаты в комнату и проводила пальцами по мебели, словно проверяла, хорошо ли вытерли пыль горничные, выглядывала на улицу, чтобы убедиться, выбивают ли ковры и проветривают ли шторы и покрывала. Такие распоряжения всегда отдавала экономка, а не хозяйка дома, которая рассматривала свое поместье как временную остановку на пути куда-то дальше.
Нет, он не любил своей жены, но и ненависти к ней не испытывал. Она пришла позже, осенью, в самое любимое им прежде время года. Алиса вдруг начала улыбаться и даже что-то напевать про себя, а полные надежд ожидания Арчера превратились в равнодушие, а затем в ненависть.
Она была счастлива — по-настоящему счастлива в своем прелюбодеянии.
Он уже много лет не испытывал даже мимолетной радости. Не в этом ли крылась его неприязнь? Алиса счастлива, а он никогда не испытывал этого чувства. Кто-то смог развеселить Алису, спрятавшуюся в коконе молчания. Его гордости нанесли удар. Кто-то заставил Алису светиться радостью, и это не был он, ее муж.
Какая наивность, Арчер! Он не был таким наивным со времени своих отношений с Милисент. Ему только исполнилось девятнадцать, и он влюбился в леди Милисент Денуорт. Молодая, замужем за человеком старше на тридцать лет, она утверждала, что он ее притесняет и угрожает ей. Разумеется, Арчер поверил жалобам, порывался защитить бедняжку и наконец бросил вызов чудовищу, посмевшему тиранить любящую и нежную душу.
Более мудрый человек поверил бы оправданиям мужа, задумался бы, почему сэр Грегори не спешит защищать честь жены. Более мудрый человек постарался бы раздобыть у очаровательной леди Милисент кое-какие сведения. Но он этого не сделал. Он упрямо преследовал сэра Грегори и травил до тех пор, пока не вынудил вступиться за свою честь. Арчер не стал стрелять в воздух, как это сделал сэр Грегори, а выстрелил в своего противника. Сэр Грегори выжил, и этот факт списали на плохой прицел пистолета, а не на недостаток мастерства Сент-Джона. Он мог убить этого человека! Ни для кого из присутствовавших в то туманное утро на поединке это не было тайной.
На этом фарс не закончился. Он поспешил в дом леди Милисент, чтобы сообщить, что ее жестокий муж больше не причинит ей зла, и застал ее в постели сразу с двумя его приятелями, которые совершенно растерялись, когда он появился в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74