Ему нужна победа именно над ней, а двое несчастных детей лишь повод. Кэтрин уже не испытывала отвращения, думая об истинных мотивах его поступков. У нее было достаточно времени, чтобы понять это. Она устала сердиться и плакать. Он вовсе не стремится стать настоящим отцом и не собирается утруждать себя заботами о будущем своих детей. Ему не нужны волнения об их здоровье, их наивные смешные истории и вряд ли он желает получать удовольствие, обучая их верховой езде. Он хочет только одного — победы над ней!
Кэтрин ненавидела его в этот момент, и не только из-за его слов. Она сердилась на себя за проявленную слабость. Ей стало жалко Фрэдди, когда она увидела его. И чем же ответил он? У нее сжалось сердце при виде кругов под его глазами, а он даже не мог сдержаться и начал обвинять ее возле не засыпанной еще могилы столь дорогой ей женщины. Она заметила, какими длинными и плохо расчесанными были его волосы, а он даже не взглянул на ее покрасневшие, растрескавшиеся руки. Ей стало немного не по себе оттого, что он так похудел. А он поинтересовался, каково ей пришлось, когда она рожала его сына? Пришел теперь за детьми! А где он был, когда она долгими зимними ночами ворочалась в холодной постели, думая и беспокоясь о нем? Что делал он в это время? На лице ее появилась улыбка, такая холодная и презрительная, что Фрэдди стало немного не по себе.
Значит, предстоит война, и, судя по его почти веселым заявлениям, он уверен в своей победе. Что ж, она тоже вступит в нее подготовленной, собрав всю свою храбрость и самообладание. Он увидит, какой смелой она может быть. Она научилась владеть собой, когда думала о жизни в бесконечные и холодные зимние вечера. Она знает, как не просто бороться с прославленным графом Монкрифом, но ему неизвестно, что в ее распоряжении тоже имеется достойное оружие: выкованные в жизненных невзгодах опыт и спокойствие. Кэтрин Сандерсон уже не та растерянная девочка, настолько задурившая себе голову мечтами о любви, что рискнула своей невинностью и будущим. Она доверилась молодому человеку, все благородство которого заключалось лишь в знатном имени. Неужели это она когда-то возомнила, что может добиться желаемого от развратника, подписав с ним ею же сочиненный контракт?
И сейчас, когда прошло достаточно времени, когда все обдумано и прочувствовано, она не собиралась винить его в собственных ошибках. Тот идиотский контракт был на ее совести, а не на его. Любопытство, ощущение опасности и страх подтолкнули ее к этой пропасти и, конечно, его обаяние и умение обольщать. Но Фрэдди не тащил ее насильно в свою постель, скорее уж стоял рядом, не мешая ей самой туда забраться. Она не меньше его виновата в том, что проводила с ним ночи и родила сына без благословения церкви. Она виновата в том, что поверила в безвыходность своего положения, а он в том, что скрывал возможность другого решения за обольстительными улыбками и милой болтовней. Она была ему достойной партнершей в грехе. Сумеет она стать и достойной противницей в борьбе!
— Приберегите свое оружие для будущего, милорд, — чуть улыбнувшись, произнесла Кэтрин. — Меня вы не испугаете.
— А знаешь ли ты, милая моя Кэтрин, что я могу немедленно добиться твоего ареста? Ты собираешься защищать моих детей от меня за стенами тюрьмы? — Видя, что заставил наконец собеседницу растеряться, Фрэдди улыбнулся. — Забыла уже, что ты украла моего коня?
— Можете не стесняться в выборе обвинений против меня, милорд, — подняла глаза к небу Кэтрин. — Я тоже не собираюсь скрывать грязные подробности нашего недолгого приключения и молчать об этом клочке бумаги, который вы называли контрактом.
— Неужели ты думаешь, что это может иметь для меня какое-то значение? — Он усмехнулся, и в глазах его мелькнула решимость. — Мне все равно, что обо мне говорят и думают другие.
— Тебе, может быть, Фрэдди. Но твоей матери вряд ли.
Кэтрин поняла, что нанесла точный удар. Упомянуть о Мириам стоило уже хотя бы для того, чтобы увидеть не совсем обычное выражение, которое появилось на лице графа. Впрочем, о перемирии или ничьей пока говорить рано. Скорее завершилась разведка боем. Теперь они раздумывали: остановиться или продолжать наступление? Как в кровавом поединке перед последним ударом. Может, еще возможно в чем-то уступить? Нет?
В какой-то момент казалось, что угроза открытого столкновения уменьшается, но уже в следующий — что оно неизбежно.
— Но зачем? — вырвался у Кэтрин вопрос, который ей, видимо, стоило задать в самом начале этого разговора. — Зачем они нужны тебе? Почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Я никогда ничего у тебя не просила. Сейчас прошу об одном: позволь мне сохранить добрую память о тебе. — Она отвела глаза в сторону.
— А разве то, что было между нами, так плохо? — Фрэдди пощекотал пальцем ее пылающую щеку. Кэтрин сделала шаг назад, собирая все силы, чтобы не поддаться искушению. А ведь было бы так просто, так легко и приятно…
— Нет, милорд, — медленно произнесла она и попыталась улыбнуться холодной, презрительной улыбкой. Кэтрин твердо решила никогда не быть игрушкой в руках этого пресыщенного светского льва. — Вы многому научили меня, и я теперь уверена, что могу зарабатывать на жизнь проституцией. Так вот, Фрэдди, я могу даже поблагодарить тебя: мы приятно и с пользой провели тогда время.
На мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко — никогда еще Кэтрин не видела такого гневного выражения на лице Фрэдди. Но в эту же секунду в его глазах мелькнул отблеск и другого чувства, тщательно маскируемого. Нет, в это нельзя верить! Это ей просто показалось из-за игры света и тени на его лице. Такой человек не может переживать и испытывать душевную боль. Да и изменилось его лицо лишь на мгновение и опять приняло прежнее отрешенное выражение.
— При таких планах ты не должна мешать мне. — Улыбка графа была не менее холодна, чем ее. — Без них у тебя будет больше времени на поиски нового покровителя.
Похоже, что она проиграла ему этот раунд. Предусмотреть возможность столь подлого удара ей просто не пришло в голову.
— Значит, война… — тихо произнесла она. Попытка переговоров враждующих сторон завершилась неудачей. Надежда на возможность примирения погасла под ее решительно опустившимися ресницами. Притворяться им обоим больше не было смысла. Кэтрин перестала улыбаться и взглянула в лицо человека, которое так много напоминало ей. Даже сейчас она еще помнила сладкий вкус его губ, но его уже вытеснял горький привкус гнева.
— Раз ты так хочешь, Кэт.
Услышав это сокращенное имя, она вздрогнула и, опасаясь, что он вновь захочет дотронуться до нее, сделала шаг назад. Навсегда в ее память врезалась эта странная картина: граф, рука которого неподвижно застыла на полпути к ней, и его неподвижный взгляд, устремленный в холодное утреннее небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Кэтрин ненавидела его в этот момент, и не только из-за его слов. Она сердилась на себя за проявленную слабость. Ей стало жалко Фрэдди, когда она увидела его. И чем же ответил он? У нее сжалось сердце при виде кругов под его глазами, а он даже не мог сдержаться и начал обвинять ее возле не засыпанной еще могилы столь дорогой ей женщины. Она заметила, какими длинными и плохо расчесанными были его волосы, а он даже не взглянул на ее покрасневшие, растрескавшиеся руки. Ей стало немного не по себе оттого, что он так похудел. А он поинтересовался, каково ей пришлось, когда она рожала его сына? Пришел теперь за детьми! А где он был, когда она долгими зимними ночами ворочалась в холодной постели, думая и беспокоясь о нем? Что делал он в это время? На лице ее появилась улыбка, такая холодная и презрительная, что Фрэдди стало немного не по себе.
Значит, предстоит война, и, судя по его почти веселым заявлениям, он уверен в своей победе. Что ж, она тоже вступит в нее подготовленной, собрав всю свою храбрость и самообладание. Он увидит, какой смелой она может быть. Она научилась владеть собой, когда думала о жизни в бесконечные и холодные зимние вечера. Она знает, как не просто бороться с прославленным графом Монкрифом, но ему неизвестно, что в ее распоряжении тоже имеется достойное оружие: выкованные в жизненных невзгодах опыт и спокойствие. Кэтрин Сандерсон уже не та растерянная девочка, настолько задурившая себе голову мечтами о любви, что рискнула своей невинностью и будущим. Она доверилась молодому человеку, все благородство которого заключалось лишь в знатном имени. Неужели это она когда-то возомнила, что может добиться желаемого от развратника, подписав с ним ею же сочиненный контракт?
И сейчас, когда прошло достаточно времени, когда все обдумано и прочувствовано, она не собиралась винить его в собственных ошибках. Тот идиотский контракт был на ее совести, а не на его. Любопытство, ощущение опасности и страх подтолкнули ее к этой пропасти и, конечно, его обаяние и умение обольщать. Но Фрэдди не тащил ее насильно в свою постель, скорее уж стоял рядом, не мешая ей самой туда забраться. Она не меньше его виновата в том, что проводила с ним ночи и родила сына без благословения церкви. Она виновата в том, что поверила в безвыходность своего положения, а он в том, что скрывал возможность другого решения за обольстительными улыбками и милой болтовней. Она была ему достойной партнершей в грехе. Сумеет она стать и достойной противницей в борьбе!
— Приберегите свое оружие для будущего, милорд, — чуть улыбнувшись, произнесла Кэтрин. — Меня вы не испугаете.
— А знаешь ли ты, милая моя Кэтрин, что я могу немедленно добиться твоего ареста? Ты собираешься защищать моих детей от меня за стенами тюрьмы? — Видя, что заставил наконец собеседницу растеряться, Фрэдди улыбнулся. — Забыла уже, что ты украла моего коня?
— Можете не стесняться в выборе обвинений против меня, милорд, — подняла глаза к небу Кэтрин. — Я тоже не собираюсь скрывать грязные подробности нашего недолгого приключения и молчать об этом клочке бумаги, который вы называли контрактом.
— Неужели ты думаешь, что это может иметь для меня какое-то значение? — Он усмехнулся, и в глазах его мелькнула решимость. — Мне все равно, что обо мне говорят и думают другие.
— Тебе, может быть, Фрэдди. Но твоей матери вряд ли.
Кэтрин поняла, что нанесла точный удар. Упомянуть о Мириам стоило уже хотя бы для того, чтобы увидеть не совсем обычное выражение, которое появилось на лице графа. Впрочем, о перемирии или ничьей пока говорить рано. Скорее завершилась разведка боем. Теперь они раздумывали: остановиться или продолжать наступление? Как в кровавом поединке перед последним ударом. Может, еще возможно в чем-то уступить? Нет?
В какой-то момент казалось, что угроза открытого столкновения уменьшается, но уже в следующий — что оно неизбежно.
— Но зачем? — вырвался у Кэтрин вопрос, который ей, видимо, стоило задать в самом начале этого разговора. — Зачем они нужны тебе? Почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Я никогда ничего у тебя не просила. Сейчас прошу об одном: позволь мне сохранить добрую память о тебе. — Она отвела глаза в сторону.
— А разве то, что было между нами, так плохо? — Фрэдди пощекотал пальцем ее пылающую щеку. Кэтрин сделала шаг назад, собирая все силы, чтобы не поддаться искушению. А ведь было бы так просто, так легко и приятно…
— Нет, милорд, — медленно произнесла она и попыталась улыбнуться холодной, презрительной улыбкой. Кэтрин твердо решила никогда не быть игрушкой в руках этого пресыщенного светского льва. — Вы многому научили меня, и я теперь уверена, что могу зарабатывать на жизнь проституцией. Так вот, Фрэдди, я могу даже поблагодарить тебя: мы приятно и с пользой провели тогда время.
На мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко — никогда еще Кэтрин не видела такого гневного выражения на лице Фрэдди. Но в эту же секунду в его глазах мелькнул отблеск и другого чувства, тщательно маскируемого. Нет, в это нельзя верить! Это ей просто показалось из-за игры света и тени на его лице. Такой человек не может переживать и испытывать душевную боль. Да и изменилось его лицо лишь на мгновение и опять приняло прежнее отрешенное выражение.
— При таких планах ты не должна мешать мне. — Улыбка графа была не менее холодна, чем ее. — Без них у тебя будет больше времени на поиски нового покровителя.
Похоже, что она проиграла ему этот раунд. Предусмотреть возможность столь подлого удара ей просто не пришло в голову.
— Значит, война… — тихо произнесла она. Попытка переговоров враждующих сторон завершилась неудачей. Надежда на возможность примирения погасла под ее решительно опустившимися ресницами. Притворяться им обоим больше не было смысла. Кэтрин перестала улыбаться и взглянула в лицо человека, которое так много напоминало ей. Даже сейчас она еще помнила сладкий вкус его губ, но его уже вытеснял горький привкус гнева.
— Раз ты так хочешь, Кэт.
Услышав это сокращенное имя, она вздрогнула и, опасаясь, что он вновь захочет дотронуться до нее, сделала шаг назад. Навсегда в ее память врезалась эта странная картина: граф, рука которого неподвижно застыла на полпути к ней, и его неподвижный взгляд, устремленный в холодное утреннее небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96