А потом она качнулась вперед, используя свое тело как кисть, рисуя картину своей наготы на его коже, давая ему почувствовать мягкость своих бедер и влажность у их основания.
Она потерлась о него грудью, пока он стоял, безмолвный, онемевший, изумленный и восхищенный. Глаза ее были сосредоточены на его лице, и ни разу она не опустила взгляд, даже когда его возбужденная плоть скользнула ей между бедер и уютно устроилась там, словно после долгих скитаний обрела наконец свой дом.
Грант наклонился и поцеловал ее, и это был неистовый, почти дикий поцелуй. Не было ни мягкости, ни нежности, лишь безумная жажда, которую он не мог скрыть.
Джиллиана не осталась в долгу, и язык ее вступил в поединок с его языком, а ее тихие постанывания были знаком того, что она охвачена таким же безумием, как и он. Грант склонился над ней, когда она упала спиной на кровать. В тот момент он едва не вошел в нее, но Грант никогда не был эгоистичным любовником.
Склонив голову, он лизнул ее сосок, и тот тут же затвердел. Грант повторил то же самое с другим, добившись той же реакции и от него. Его рука пробежала по телу Джиллианы вниз, исследуя, и кончики пальцев мягко скользнули через живот вначале к одному бедру, затем к другому.
Между тем рот его вновь отыскал ее губы и завладел ими в настойчивом, требовательном поцелуе. Страсть, тлевшая все это время, сдерживаемая и подпитываемая желанием, вырвалась на волю. Пламя вспыхнуло и охватило обоих. Будто молния пробежала по телу, когда Джиллиана почувствовала, как его рука вновь отыскала ее возбужденную грудь и та легла в его ладонь, словно зрелый плод. Его твердое, требовательное тело втягивало, вжимало ее в себя, вырывая у нее стоны нарастающего мучительно-сладостного наслаждения, и она то и дело беспомощно вскрикивала, хватая ртом воздух, когда его пальцы ласкали напрягшийся, затвердевший сосок.
Только потом, уже позже, Джиллиана поняла, как потряс ее момент сладостного, острого, ни с чем не сравнимого экстаза. Неотвратимое желание охватило ее, напоминая о том, что теперь уже назад дороги нет. Буря эмоций смела остатки благоразумия, сомнений и опасений. Эту бурю уже нельзя было остановить, с ней нельзя было не считаться. Слишком поздно. Она переступила черту, из-за которой уже нет возврата.
Грант словно почувствовал это ее полуосознанное решение. На мгновение он прервал поцелуй, чуть отстранился и заглянул ей в глаза.
– Джиллиана, милая, ты уверена?
Она кивнула и прижалась к нему в нетерпеливом желании снова ощутить горячую твердость его тела, прикосновение таких нежных и в то же время требовательных рук.
Других подтверждений Гранту не требовалось. Джиллиана чувствовала, как в ней все поет, когда жаркие губы целовали ее виски, щеки, веки, подбородок, чувствительную ямочку на шее, спускались к плечам и снова поднимались к лицу. Она вздыхала и вздрагивала от наслаждения, когда он прижимался губами к нежному изгибу ее шеи.
– Сладкая ты моя, радость моя, – бормотал Грант низким и глубоким голосом, охрипшим от желания. – Наконец-то ты моя. Если б ты знала, как я ждал этого.
Руки жадно скользили по ее телу, плечам, шее, талии, ласкали бархатистую, мягкую кожу живота и снова возвращались к жаждущей ласки набухшей груди.
Джиллиана задыхалась от бурного, мучительного наслаждения, когда его ладони гладили затвердевшие коралловые бутоны сосков. Кровь вскипала, тело трепетало и извивалось, выгибалось, чтобы крепче, сильнее прижаться к его телу. Руки сами тянулись к нему. Пальцы гладили широкие мускулистые плечи, твердые линии живота и груди, не ведая запретов и ограничений, придумывая ласку за лаской, стремясь подарить ему такое же наслаждение, какое он дарит ей.
– О Джиллиана, любимая, я хочу тебя! Как я хочу тебя! Я не могу больше ждать.
– Так и не жди, – выдохнула она.
Его жаркие, обжигающие губы ласкали ее шею, ключицы, груди. Джиллиана задохнулась, и все взорвалось у нее внутри, когда Грант, помедлив, обхватил губами сосок. А когда он втянул в себя жаждущий, возбужденный, изнывающий бутон, наслаждение стало почти невыносимым. Его язык обвивался вокруг алого пика, вырывая стоны из самой глубины ее существа.
– О, Грант, пожалуйста! – взмолилась Джиллиана, сжигаемая желанием. С Робертом она не испытывала ничего похожего на это отчаяние и даже не предполагала, что кто-то с такой страстью может ответить на ее зов.
Ее сердце и тело были наполнены им Его силой, мощью, его страстью.
И когда через сладостный экстаз их слияния он вознес ее на волшебных крыльях к освобождению, вместе со вспышкой чистейшей радости у Джиллианы мелькнула неожиданная мысль: сейчас с ней происходит то, на что она даже и не надеялась, о чем не смела и мечтать.
Наверное, она все же падшая женщина, потому что в этот момент, прижимаясь щекой к груди Гранта и чувствуя тепло обнимающих ее рук, Джиллиана испытывала удовлетворение и умиротворенность. И пусть это ощущение не могло быть долговечным, она все равно приветствовала его.
Чувствуя биение сердца Гранта у своего уха, она распластала ладонь у него на груди. Медленно прочертила дорожку от одного мужского соска к другому, нежно лаская их пальцами. Возможно ли, чтобы чувства передались от сердца рукам' Могут ли влечение, нежность, признательность и, возможно, что-то более глубокое, чему она не в силах дать название, передаваться прикосновением?
Грант накрыл ее руку своей и прижал ее ладонь к своей коже.
– Джиллиана.
Не открывая глаз, она улыбнулась.
– Милая Джиллиана.
Услышав это ласковое обращение, Джиллиана открыла глаза и встретилась с Грантом взглядом.
– Прекрасное утро, правда?
– Чудесное утро, – согласилась она, улыбаясь ему. – Или день. Один из самых чудесных дней в моей жизни.
Восторг прокатился по ней, когда Грант наклонился и поцеловал ее. Она вскинула руки и обвила его шею, а мгновение спустя подалась чуть назад и обняла его лицо ладонями.
– Неудивительно, что женщины считают тебя неотразимым. Ты действительно неотразим.
Казалось, Гранта слегка смутили ее слова, и Джиллиана улыбнулась еще шире. Он легонько поцеловал ее в нос и, чуть приподнявшись, сел, опираясь спиной на изголовье.
Когда Грант только привел ее сюда, мысли Джиллианы были заняты им, и только им одним. Теперь же она окинула взглядом комнату, удивляясь, какая она большая.
Кровать с пологом, на которой они лежали, являлась доминирующим предметом обстановки. У одной стены стояло маленькое бюро. Камин занимал большую часть второй стены, а небольшой умывальник приютился у третьей. Маленькое окошко выходило в яркий, солнечный день.
Ослепительно белые квадраты солнечного света обрамляли кровать. Джиллиана вытянула руку и ощутила тепло на коже. День был великолепным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Она потерлась о него грудью, пока он стоял, безмолвный, онемевший, изумленный и восхищенный. Глаза ее были сосредоточены на его лице, и ни разу она не опустила взгляд, даже когда его возбужденная плоть скользнула ей между бедер и уютно устроилась там, словно после долгих скитаний обрела наконец свой дом.
Грант наклонился и поцеловал ее, и это был неистовый, почти дикий поцелуй. Не было ни мягкости, ни нежности, лишь безумная жажда, которую он не мог скрыть.
Джиллиана не осталась в долгу, и язык ее вступил в поединок с его языком, а ее тихие постанывания были знаком того, что она охвачена таким же безумием, как и он. Грант склонился над ней, когда она упала спиной на кровать. В тот момент он едва не вошел в нее, но Грант никогда не был эгоистичным любовником.
Склонив голову, он лизнул ее сосок, и тот тут же затвердел. Грант повторил то же самое с другим, добившись той же реакции и от него. Его рука пробежала по телу Джиллианы вниз, исследуя, и кончики пальцев мягко скользнули через живот вначале к одному бедру, затем к другому.
Между тем рот его вновь отыскал ее губы и завладел ими в настойчивом, требовательном поцелуе. Страсть, тлевшая все это время, сдерживаемая и подпитываемая желанием, вырвалась на волю. Пламя вспыхнуло и охватило обоих. Будто молния пробежала по телу, когда Джиллиана почувствовала, как его рука вновь отыскала ее возбужденную грудь и та легла в его ладонь, словно зрелый плод. Его твердое, требовательное тело втягивало, вжимало ее в себя, вырывая у нее стоны нарастающего мучительно-сладостного наслаждения, и она то и дело беспомощно вскрикивала, хватая ртом воздух, когда его пальцы ласкали напрягшийся, затвердевший сосок.
Только потом, уже позже, Джиллиана поняла, как потряс ее момент сладостного, острого, ни с чем не сравнимого экстаза. Неотвратимое желание охватило ее, напоминая о том, что теперь уже назад дороги нет. Буря эмоций смела остатки благоразумия, сомнений и опасений. Эту бурю уже нельзя было остановить, с ней нельзя было не считаться. Слишком поздно. Она переступила черту, из-за которой уже нет возврата.
Грант словно почувствовал это ее полуосознанное решение. На мгновение он прервал поцелуй, чуть отстранился и заглянул ей в глаза.
– Джиллиана, милая, ты уверена?
Она кивнула и прижалась к нему в нетерпеливом желании снова ощутить горячую твердость его тела, прикосновение таких нежных и в то же время требовательных рук.
Других подтверждений Гранту не требовалось. Джиллиана чувствовала, как в ней все поет, когда жаркие губы целовали ее виски, щеки, веки, подбородок, чувствительную ямочку на шее, спускались к плечам и снова поднимались к лицу. Она вздыхала и вздрагивала от наслаждения, когда он прижимался губами к нежному изгибу ее шеи.
– Сладкая ты моя, радость моя, – бормотал Грант низким и глубоким голосом, охрипшим от желания. – Наконец-то ты моя. Если б ты знала, как я ждал этого.
Руки жадно скользили по ее телу, плечам, шее, талии, ласкали бархатистую, мягкую кожу живота и снова возвращались к жаждущей ласки набухшей груди.
Джиллиана задыхалась от бурного, мучительного наслаждения, когда его ладони гладили затвердевшие коралловые бутоны сосков. Кровь вскипала, тело трепетало и извивалось, выгибалось, чтобы крепче, сильнее прижаться к его телу. Руки сами тянулись к нему. Пальцы гладили широкие мускулистые плечи, твердые линии живота и груди, не ведая запретов и ограничений, придумывая ласку за лаской, стремясь подарить ему такое же наслаждение, какое он дарит ей.
– О Джиллиана, любимая, я хочу тебя! Как я хочу тебя! Я не могу больше ждать.
– Так и не жди, – выдохнула она.
Его жаркие, обжигающие губы ласкали ее шею, ключицы, груди. Джиллиана задохнулась, и все взорвалось у нее внутри, когда Грант, помедлив, обхватил губами сосок. А когда он втянул в себя жаждущий, возбужденный, изнывающий бутон, наслаждение стало почти невыносимым. Его язык обвивался вокруг алого пика, вырывая стоны из самой глубины ее существа.
– О, Грант, пожалуйста! – взмолилась Джиллиана, сжигаемая желанием. С Робертом она не испытывала ничего похожего на это отчаяние и даже не предполагала, что кто-то с такой страстью может ответить на ее зов.
Ее сердце и тело были наполнены им Его силой, мощью, его страстью.
И когда через сладостный экстаз их слияния он вознес ее на волшебных крыльях к освобождению, вместе со вспышкой чистейшей радости у Джиллианы мелькнула неожиданная мысль: сейчас с ней происходит то, на что она даже и не надеялась, о чем не смела и мечтать.
Наверное, она все же падшая женщина, потому что в этот момент, прижимаясь щекой к груди Гранта и чувствуя тепло обнимающих ее рук, Джиллиана испытывала удовлетворение и умиротворенность. И пусть это ощущение не могло быть долговечным, она все равно приветствовала его.
Чувствуя биение сердца Гранта у своего уха, она распластала ладонь у него на груди. Медленно прочертила дорожку от одного мужского соска к другому, нежно лаская их пальцами. Возможно ли, чтобы чувства передались от сердца рукам' Могут ли влечение, нежность, признательность и, возможно, что-то более глубокое, чему она не в силах дать название, передаваться прикосновением?
Грант накрыл ее руку своей и прижал ее ладонь к своей коже.
– Джиллиана.
Не открывая глаз, она улыбнулась.
– Милая Джиллиана.
Услышав это ласковое обращение, Джиллиана открыла глаза и встретилась с Грантом взглядом.
– Прекрасное утро, правда?
– Чудесное утро, – согласилась она, улыбаясь ему. – Или день. Один из самых чудесных дней в моей жизни.
Восторг прокатился по ней, когда Грант наклонился и поцеловал ее. Она вскинула руки и обвила его шею, а мгновение спустя подалась чуть назад и обняла его лицо ладонями.
– Неудивительно, что женщины считают тебя неотразимым. Ты действительно неотразим.
Казалось, Гранта слегка смутили ее слова, и Джиллиана улыбнулась еще шире. Он легонько поцеловал ее в нос и, чуть приподнявшись, сел, опираясь спиной на изголовье.
Когда Грант только привел ее сюда, мысли Джиллианы были заняты им, и только им одним. Теперь же она окинула взглядом комнату, удивляясь, какая она большая.
Кровать с пологом, на которой они лежали, являлась доминирующим предметом обстановки. У одной стены стояло маленькое бюро. Камин занимал большую часть второй стены, а небольшой умывальник приютился у третьей. Маленькое окошко выходило в яркий, солнечный день.
Ослепительно белые квадраты солнечного света обрамляли кровать. Джиллиана вытянула руку и ощутила тепло на коже. День был великолепным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79