Я по-прежнему не могу взять в толк, как это происходит.
Судя по всему, она не до конца поверила ему.
– Как бы то ни было, но это ваши овцы. И вам нужно нести ответственность за них.
– Я моряк, а не пастух. Но ради вас... – Тристан окинул ее взглядом от блестящих каштановых кудряшек на голове до соблазнительно выглядывающих из-под юбок носков туфелек и, явно довольный увиденным, договорил фразу до конца: – ради вас я мог бы стать кем угодно.
У нее вспыхнули щечки, и она торопливо присела в поклоне.
– Я... вы... вы... – Она поморщилась. – Просто держите своих мерзких овец на собственной территории! – С этими словами она круто повернулась и почти выбежала из комнаты.
Глава 8
Очень тонкое дело всегда быть правым. Но умный дворецкий знает, как сделать это непростое обстоятельство приятным. По крайней мере, на то самое мгновение, когда это важно.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Тристан оперся рукой на раму и выглянул из окна, выходящего на террасу. Ветер шевелил листву, и живая изгородь была похожа на волнующееся море на фоне быстро темнеющего неба. В поле его зрения попал угол сарая, едва видимый отсюда.
Сарай...
Тристан сердито нахмурился. Если бы он обладал магической силой, то заставил бы это проклятое сооружение не просто исчезнуть из поля зрения, но испариться вообще. Потому что вместе с ним исчезла бы и стоящая перед Тристаном дилемма. Ему нужны были эти проклятые деньги. Чем больше он думал о том, что можно было бы сделать с их помощью, тем более убеждался, что отказ от представившегося ему «удобного случая» недопустим.
Ничего не скажешь, умел его дивный папаша заставить человека почувствовать всю несправедливость жизни. Должно быть, и сейчас, глядя на его мучения, хохочет в своей могиле.
От этой мысли стало тяжело на сердце.
«Будь прокляты его кости, – сказал себе Тристан, отворачиваясь от окна. – Да я скорее уголь буду в топку кидать, чем раболепствовать перед кучей сладкоречивых аристократов». Все они той же породы, что и старый герцог, который много лет назад не помог матери и бросил ее умирать от лихорадки в холодной сырой тюрьме. Он вспомнил, как узнал о смерти матери только через два года после свершившегося факта. Рана в душе еще не зарубцевалась и болела.
Тристан почувствовал прилив гнева. За последние годы он пережил много утрат. Сначала брат. Потом мать. А теперь вот отец, которого он никогда не имел.
Тристан сжал в кулак руку, опиравшуюся на стекло, и прислонился к кулаку лбом. Черт бы побрал этого герцога. Не будет он больше думать о нем. У него есть более важные проблемы. Такие, как Кристиан. Тристан много лет разыскивал своего брата. А теперь появился шанс найти его. Ему была нужна лишь информация, имевшаяся у Ривса, и немного времени.
Он провел рукой по подбородку и почувствовал, как царапается успевшая отрасти щетина. Когда надменная леди уходила, он заметил покраснение на ее лице, вызванное отнюдь не смятением, а трением о его щетину. Если эта соблазнительная леди будет и впредь появляться в его жизни, ему придется почаще бриться.
Пруденс. Хотя на сердце было тяжело, он улыбнулся. Это имя очень ей подходило.
У него еще было живо в памяти воспоминание о поцелуе, и его нижняя губа дрогнула, как будто он вновь ощутил прикосновение ее губ. Ее этот поцелуй взволновал.
Тристан был вынужден признать, что получил немалое удовольствие, видя, что привел малышку в такое смятение.
Она выглядела еще привлекательнее, когда его поцелуи привели в беспорядок ее волосы и платье. Привлекательнее и... он вытянул губу, вспоминая, как она выглядела, когда он наконец позволил ей встать на ноги. По правде говоря, она выглядела весьма разгоряченной. Да, в этой женщине, несомненно, есть огонек. Огонь и чувственность, которая только и ждет, чтобы вырваться на свободу.
Жаль, что она относится к тому типу женщин, на которых женятся. Если бы она позволяла себе вольности и была готова на все, он бы, пожалуй, воспользовался ее милостями. По крайней мере, в постели.
Пруденс была миловидной, пылкой, умной и честной. Одним словом, она принадлежала к числу таких женщин, которых Тристан избегал.
Мысль о том, чтобы обзавестись семьей, ему не импонировала. Он был скитальцем, человеком моря. Он тяжело воспринимал необходимость оставаться на одном месте и проклинал свое увечье.
Сама мысль о том, чтобы быть прикованным к дому, была для него мучительной, поэтому он не возражал против нашествия моряков в его коттедж. Пусть даже он купил этот коттедж, но он был его домом не больше, чем любое другое место, где он спал, с тех пор как впервые оказался в море.
Именно поэтому серьезные отношения с Пруденс не могли привести ни к чему, кроме страданий. Она была из тех женщин, которые, где бы ни оказались, начинали создавать дом. Ее бы не устроили скитания с континента на континент, а именно так Тристан был твердо намерен жить, как только более или менее благоустроит жизнь своих людей. А ей потребуются дом со шторами на окнах и садом и муж, который каждый вечер с наслаждением сидит у камина.
Ему еще предстояло многое сделать: позаботиться о своих людях, отыскать брата. К тому же почти всю свою жизнь он был одинок и не считал, что это так уж плохо. Он, по сути дела, никого не мог бы назвать своим родственником с тех пор, как... Кристиан!
Застарелая боль шевельнулась в его сердце. Где брат? Как сложилась у него жизнь? Эти вопросы донимали его до тех пор, пока, убедившись, что он не может получить на них ответы, Тристан не перестал их задавать. Он отказался думать об этом. Отказался надеяться.
Пока не появился Ривс.
Тристан вдруг заметил, что до боли сжимает пальцами набалдашник трости. Думать об этом было трудно.
Но в этом был новый вызов. Так сказать, новое море, которое предстояло переплыть. И он его переплывет, уж будьте уверены. Он найдет Кристиана. А также добьется у попечителей разрешения на получение денег для своих людей. Жизнь иногда требовала трудных компромиссов.
Он оглянулся через плечо на письменный стол. Там, словно издеваясь над ним, лежало завещание. Он прочел его все целиком, до последней буквы, но так и не смог поверить тому, что в нем говорилось. И размерам того богатства, которое оставил старый герцог не только ему, но и Кристиану.
– Тысяча чертей, где же этот Ривс? – Тристан снова посмотрел в окно. Ему был нужен дворецкий. Нужен для того, чтобы найти Кристиана и чтобы помочь расположить к себе попечителей.
В отличие от других известных моряков Тристан избегал привлекать внимание общества к собственной персоне. Он ненавидел связанную с этим фальшь, шелка и бархат, под которыми скрывались черные сердца и мелкие, эгоистичные душонки. Зная своего папашу, он догадывался, что за люди эти «попечители».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Судя по всему, она не до конца поверила ему.
– Как бы то ни было, но это ваши овцы. И вам нужно нести ответственность за них.
– Я моряк, а не пастух. Но ради вас... – Тристан окинул ее взглядом от блестящих каштановых кудряшек на голове до соблазнительно выглядывающих из-под юбок носков туфелек и, явно довольный увиденным, договорил фразу до конца: – ради вас я мог бы стать кем угодно.
У нее вспыхнули щечки, и она торопливо присела в поклоне.
– Я... вы... вы... – Она поморщилась. – Просто держите своих мерзких овец на собственной территории! – С этими словами она круто повернулась и почти выбежала из комнаты.
Глава 8
Очень тонкое дело всегда быть правым. Но умный дворецкий знает, как сделать это непростое обстоятельство приятным. По крайней мере, на то самое мгновение, когда это важно.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Тристан оперся рукой на раму и выглянул из окна, выходящего на террасу. Ветер шевелил листву, и живая изгородь была похожа на волнующееся море на фоне быстро темнеющего неба. В поле его зрения попал угол сарая, едва видимый отсюда.
Сарай...
Тристан сердито нахмурился. Если бы он обладал магической силой, то заставил бы это проклятое сооружение не просто исчезнуть из поля зрения, но испариться вообще. Потому что вместе с ним исчезла бы и стоящая перед Тристаном дилемма. Ему нужны были эти проклятые деньги. Чем больше он думал о том, что можно было бы сделать с их помощью, тем более убеждался, что отказ от представившегося ему «удобного случая» недопустим.
Ничего не скажешь, умел его дивный папаша заставить человека почувствовать всю несправедливость жизни. Должно быть, и сейчас, глядя на его мучения, хохочет в своей могиле.
От этой мысли стало тяжело на сердце.
«Будь прокляты его кости, – сказал себе Тристан, отворачиваясь от окна. – Да я скорее уголь буду в топку кидать, чем раболепствовать перед кучей сладкоречивых аристократов». Все они той же породы, что и старый герцог, который много лет назад не помог матери и бросил ее умирать от лихорадки в холодной сырой тюрьме. Он вспомнил, как узнал о смерти матери только через два года после свершившегося факта. Рана в душе еще не зарубцевалась и болела.
Тристан почувствовал прилив гнева. За последние годы он пережил много утрат. Сначала брат. Потом мать. А теперь вот отец, которого он никогда не имел.
Тристан сжал в кулак руку, опиравшуюся на стекло, и прислонился к кулаку лбом. Черт бы побрал этого герцога. Не будет он больше думать о нем. У него есть более важные проблемы. Такие, как Кристиан. Тристан много лет разыскивал своего брата. А теперь появился шанс найти его. Ему была нужна лишь информация, имевшаяся у Ривса, и немного времени.
Он провел рукой по подбородку и почувствовал, как царапается успевшая отрасти щетина. Когда надменная леди уходила, он заметил покраснение на ее лице, вызванное отнюдь не смятением, а трением о его щетину. Если эта соблазнительная леди будет и впредь появляться в его жизни, ему придется почаще бриться.
Пруденс. Хотя на сердце было тяжело, он улыбнулся. Это имя очень ей подходило.
У него еще было живо в памяти воспоминание о поцелуе, и его нижняя губа дрогнула, как будто он вновь ощутил прикосновение ее губ. Ее этот поцелуй взволновал.
Тристан был вынужден признать, что получил немалое удовольствие, видя, что привел малышку в такое смятение.
Она выглядела еще привлекательнее, когда его поцелуи привели в беспорядок ее волосы и платье. Привлекательнее и... он вытянул губу, вспоминая, как она выглядела, когда он наконец позволил ей встать на ноги. По правде говоря, она выглядела весьма разгоряченной. Да, в этой женщине, несомненно, есть огонек. Огонь и чувственность, которая только и ждет, чтобы вырваться на свободу.
Жаль, что она относится к тому типу женщин, на которых женятся. Если бы она позволяла себе вольности и была готова на все, он бы, пожалуй, воспользовался ее милостями. По крайней мере, в постели.
Пруденс была миловидной, пылкой, умной и честной. Одним словом, она принадлежала к числу таких женщин, которых Тристан избегал.
Мысль о том, чтобы обзавестись семьей, ему не импонировала. Он был скитальцем, человеком моря. Он тяжело воспринимал необходимость оставаться на одном месте и проклинал свое увечье.
Сама мысль о том, чтобы быть прикованным к дому, была для него мучительной, поэтому он не возражал против нашествия моряков в его коттедж. Пусть даже он купил этот коттедж, но он был его домом не больше, чем любое другое место, где он спал, с тех пор как впервые оказался в море.
Именно поэтому серьезные отношения с Пруденс не могли привести ни к чему, кроме страданий. Она была из тех женщин, которые, где бы ни оказались, начинали создавать дом. Ее бы не устроили скитания с континента на континент, а именно так Тристан был твердо намерен жить, как только более или менее благоустроит жизнь своих людей. А ей потребуются дом со шторами на окнах и садом и муж, который каждый вечер с наслаждением сидит у камина.
Ему еще предстояло многое сделать: позаботиться о своих людях, отыскать брата. К тому же почти всю свою жизнь он был одинок и не считал, что это так уж плохо. Он, по сути дела, никого не мог бы назвать своим родственником с тех пор, как... Кристиан!
Застарелая боль шевельнулась в его сердце. Где брат? Как сложилась у него жизнь? Эти вопросы донимали его до тех пор, пока, убедившись, что он не может получить на них ответы, Тристан не перестал их задавать. Он отказался думать об этом. Отказался надеяться.
Пока не появился Ривс.
Тристан вдруг заметил, что до боли сжимает пальцами набалдашник трости. Думать об этом было трудно.
Но в этом был новый вызов. Так сказать, новое море, которое предстояло переплыть. И он его переплывет, уж будьте уверены. Он найдет Кристиана. А также добьется у попечителей разрешения на получение денег для своих людей. Жизнь иногда требовала трудных компромиссов.
Он оглянулся через плечо на письменный стол. Там, словно издеваясь над ним, лежало завещание. Он прочел его все целиком, до последней буквы, но так и не смог поверить тому, что в нем говорилось. И размерам того богатства, которое оставил старый герцог не только ему, но и Кристиану.
– Тысяча чертей, где же этот Ривс? – Тристан снова посмотрел в окно. Ему был нужен дворецкий. Нужен для того, чтобы найти Кристиана и чтобы помочь расположить к себе попечителей.
В отличие от других известных моряков Тристан избегал привлекать внимание общества к собственной персоне. Он ненавидел связанную с этим фальшь, шелка и бархат, под которыми скрывались черные сердца и мелкие, эгоистичные душонки. Зная своего папашу, он догадывался, что за люди эти «попечители».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74