Кристиан склонил голову набок.
– Ты что же, совсем больше не выходишь в море?
– Я не могу сохранять равновесие. Капитан, который не может устоять на палубе, когда корабль качает, такая же несуразица, как устрица, впряженная в телегу.
– Я люблю устриц. В Лондоне я всегда покупаю их у уличных торговцев.
– Великолепно. Меня низвели до уровня пищи с лотка уличного торговца.
Кристиан одарил его белозубой улыбкой.
– Твое дело – превращаться в страшного великана-людоеда, а мое – напоминать тебе, что ничто человеческое тебе не чуждо.
– Большое спасибо. Не знаю, как я жил без тебя все эти годы.
– Судя по всему, плохо жил.
Тристан кивнул, хотя и не был вполне уверен, что Кристиан прав. Тристан хорошо питался. В его доме было тепло и уютно. Его окружали преданные ему люди. А если возникала потребность, его в любое время были готовы с радостью принять девицы из таверны в ближайшем городишке.
И если бы у него было побольше монет, чтобы помочь своим парням, его жизнь можно было бы считать идеальной. Если бы не Пруденс...
Теперь в его доме то одно, то другое напоминало о Пруденс: кресло по-прежнему стояло до смешного близко к дивану, стол для завтрака теперь прочно обосновался в библиотеке, а в прихожей Стивенс прибил специальный крючок для ее плаща. Все это были, конечно, мелочи, но они каким-то непостижимым образом создавали нечто похожее на домашнюю атмосферу.
У него защемило сердце. Он жил во многих местах. Побывал в разных странах. Спал со многими женщинами. Но ни одна из них не смогла заставить его почувствовать домашнее тепло.
Был у него когда-то дом. Но его у Тристана отобрали, когда была арестована мать. Боль, которую ему причинили, до сих пор преследовала его. Не надо ему никакого другого «дома». А надо ему...
Проклятие! Он больше и сам не знал, что ему надо. Когда-то он мог поклясться, что если сможет снова плавать, то большего ему в жизни не нужно. Теперь... теперь он не был в этом уверен. Вся его жизнь казалась пустой и даже бесполезной. Тысяча чертей! Что с ним происходит? Неужели все дело в Пруденс? Неужели одна мысль о том, что он ее никогда больше не увидит, заставляет его чувствовать себя таким несчастным? Она проникла в его жизнь и изменила ее, а он даже не понял, что произошло.
– Тристан?
Он взглянул на Кристиана.
Брат придвинул свой стул поближе к нему и внимательно смотрел на него.
– Тристан, что тебя гложет? Ты то и дело отключаешься, как будто что-то не дает тебе покоя.
– Пруденс.
– Ты влюбился.
– Заткнись...
– Я вижу все симптомы. Ты, мой дорогой братец, глубоко влюблен. Можно сказать, по уши.
Тристан взлохматил рукой волосы.
– Да, она мне нравится, но...
Кристиан наклонился к нему. Он уже не шутил.
– Когда дело идет о любви, не должно быть никаких «но», Тристан. Если ты любишь ее, то должен что-то предпринять. – Он медленно поднялся со стула, потирая бок и морщась от боли. – Жизнь переменчива. Если ты хочешь эту леди, то сделай ее своей. Иначе... – Кристиан пожал плечами. – Иначе она уйдет, а ты снова останешься один.
Справедливость этих слов, словно нож, пронзила Тристана. Однако эти слова также придали ему решимости. Кристиан прав. Незачем медлить. Завтра же он отправится к Пруденс и все уладит. Он взял свою трость и поднялся на ноги.
– Спасибо, Кристиан. Я сделаю так, как ты сказал.
Как хорошо, что брат вернулся в его жизнь. Теперь ему было нужно лишь убедить Пруденс, что ее место тоже там, в его жизни.
Глава 19
В чрезвычайных обстоятельствах ни один образцовый дворецкий не остановится перед действиями, которые в обычной обстановке могли бы показаться отвратительными утонченному человеку знатного происхождения. Однако чрезвычайные обстоятельства требуют принятия чрезвычайных мер.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Пруденс удивленно заморгала.
– Прошу прощения. Что вы сказали?
Миссис Филдингс хмыкнула.
– Я сказала, что капитан... или герцог... или кем бы он ни был, находится здесь. В гостиной.
Пруденс, сидевшая в спальне перед зеркалом со щеткой в руке, взглянула на свой пеньюар.
– Он находится здесь сейчас?
Миссис Филдингс сложила на груди руки.
– Кошке, которая играет с клубком, следует опасаться запутаться в нитках.
– Меня не интересуют ни кошки, ни нитки. Сейчас только половина восьмого утра! – Отложив щетку, Пруденс торопливо собрала волосы в аккуратный пучок на затылке. С помощью экономки она быстро оделась и спустилась по лестнице.
Что ему надо? А может быть... В сердце шевельнулась слабая надежда – может быть, он пришел, чтобы сказать, что любит ее?
При одной лишь мысли об этом сердце Пруденс гулко забилось. Что, если это так? Будет ли это означать, что он расстался с мечтой снова скитаться по морям и вести свободную, не связанную никакими обязательствами жизнь? Будет ли он счастлив, приняв такое решение?
Пруденс открыла дверь в гостиную. Тристан стоял перед камином, задумчиво глядя на танцующие язычки пламени. На нем был надет один из новых однобортных сюртуков, заказанных для него Ривсом, волосы аккуратно стянуты на затылке, а его сапоги для верховой езды сверкали как зеркало.
Он был так красив, что она даже споткнулась, хотя быстро скрыла смущение за веселым приветствием:
– Доброе утро, милорд! Надеюсь, что ночное волнующее приключение обошлось без неприятных последствий?
При виде ее у него потемнели глаза.
– Пруденс.
Она присела в глубоком реверансе.
– Доброе утро, – повторила она, надеясь, что он последует ее примеру и перейдет на более официальный ток, что было бы проще для них обоих. Пруденс уселась перед камином и жестом предложила ему сесть в кресло, стоявшее напротив.
Тристан сел, поставив трость рядом. Этим утром он тоже выглядел усталым. Только эта усталость да порез на подбородке напоминали о том, что ночные события были реальностью.
– У тебя здесь может остаться шрам, – сказала она, прикасаясь рукой к собственному подбородку.
– К шрамам мне не привыкать.
Пруденс кивнула.
– Как твоя рука?
– С ней все в порядке. Пруденс, мы должны...
– А как твой брат?
У Тристана потеплел взгляд.
– Прошлой ночью я провел с ним более часа. Мне очень его не хватало.
За этими словами скрывалось множество эмоций.
– Я рада, что ты его нашел.
– Спасибо. Но я пришел, чтобы поговорить не об этом. Прошлой ночью у нас не было времени, чтобы обсудить, что происходит между нами. Я принял решение, Пруденс. Мы должны пожениться.
Пруденс, кажется, даже дышать перестала.
– Должны?
– Это был бы правильный шаг.
Она внимательно посмотрела на него. В выражении его лица не было радости, а была лишь суровая целеустремленность человека, исполняющего свой долг.
У нее упало сердце. Долг. Он всего-навсего чувствовал себя виноватым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74