На растяжках от палаток сушились носки, на трубе, чуть-чуть высунувшейся из железного ободка на крыше, висела ржавая немецкая каска. На поляне никого не было, и Борис, откинув полог, заглянул внутрь палатки. Общие нары, устланные старыми солдатскими одеялами. На центральном стояке — «летучая мышь», справа, в углу, — чуть врытая в землю «буржуйка», рядом с которой лежала стопка дровишек.
Борис прошел ко второй палатке. У входа в нее стоял запотевший на солнце полиэтиленовый мешок. Он заглянул в него и отшатнулся: в нем на груде костей лежал человеческий череп и пустыми глазницами глядел на него. В самой палатке в одном из углов угадывался в полумраке выложенный на земле скелет человека, в другом рядком покоились несколько ржавых стволов от винтовок, гильзы, котелок.
— Вы к нам? — раздался за спиной девичий голос.
«Какая красивая!» — первое, что подумал Ледогоров, обернувшись. Улыбаясь, на него смотрела девушка лет семнадцати, полненькая, с русой косой на плече, челкой над круглыми, а оттого кажущимися удивленными глазами, с блестящими на солнце завитушками волос около ушей — ну если красива, то красива, что уж тут говорить. И если это в семнадцать лет, то что будет через два-три года, когда к красоте прибавится женственность?
— А вы почему улыбаетесь? — еще больше обнажила она свои ровные, белые зубы. Эх, где его годы!
— Вы улыбаетесь, и я — тоже.
— А вы старший лейтенант Ледогоров? Здравствуйте. Мы вас очень ждем. Очень-очень. Елена Викторовна говорит: «Вот приедет старший лейтенант Ледогоров, работа в два раза быстрее пойдет». Это правда, что вы самый лучший сапер в армии?
— Ну, если это говорит Елена Викторовна...
— Не смейтесь, Сережа тоже говорит так же.
— Сережа — это Буланов, курсант? Я правильно понял?
— Да. Он знаете как нам помогает. Только поводит своим миноискателем — чик-чик, здесь копать, здесь — красный флажок.
— Молодец, если так. И много вас здесь таких... улыбчивых?
— Вы не обращайте внимания, это у меня с самого рождения. Меня в селе так и зовут — Улыба. А имя — Настя. С нами еще Санька Вдовин, Юра Грач и Филиппок. Это Петька из седьмого класса. Он маленький, потому и Филиппок.
— А по планам и разговорам вашей Елены Викторовны народу намечалось вроде бы больше.
— Так основные следопыты из нашего отряда — это десятиклассники, а у них как раз экзамены. Юрка с Санькой тоже вон покопаются-покопаются — и домой, на экзамены, а потом опять к нам. Это я в девятом да Петька в седьмом. Ближе к середке лета городские подъедут, они тоже ходят с нами. А много народа в отряд нельзя, никак нельзя, за каждым разве углядишь, мин ведь вон сколько. Это с вами теперь не страшно.
— А где же те, кто есть?
— А на раскопе. Елена Викторовна хороший раскоп сделала. Видит, воронка рядом с окопом, говорит, здесь могло солдат засыпать. Так и вышло. Они недалеко отсюда, проводить?
— А ты — часовой? — перешел на «ты» Борис.
— Не-а, мне ужин готовить, — снова блеснула зубами Настя. — Я поработаю-поработаю с ними — и на кухню, то есть к костру. Дрова есть, их Сережа заранее мне заготавливает.
«Ай да Серега, небось дровишки-то не зазря рубятся, — оценил обстановку Борис. — Видать, не только миноискателем водил по сторонам, но и глазами».
— А вы сходите, сходите к нашим, — сказала, как попросила, Улыба. — Вот Елена Викторовна-то обрадуется. Она вас так ждала, так ждала...
«Если бы Елена Викторовна была такой, как ты, может, и я бы обрадовался», — подумал старший лейтенант и попытался представить Желторотика. Вспомнилось, как, отшвырнув цветы, она уходила в лес. Потом они сидели около траншеи и мирились, говоря о постороннем. А теперь Настя говорит, что ждала его. Это в какой-то степени тешило самолюбие, но он, наоборот, сделает вид, что ему эта командировка — как лысому расческа. И вообще, только лишние проблемы. А проблемам кто радуется?
Пригнувшись под орешником, нырнул в лес. Прошлогодние листья шуршали под ногами, и он стал выбирать места, где побольше травы. Он подойдет к Желторотику незаметно и скажет... Нет, крикнет: «Ложись!» И посмотрит на ее реакцию. Инспекция, черт возьми, приехала. Так, теперь еще осторожнее, траншея где-то рядом.
Сначала он заметил за кустами синюю куртку, тихонько подошел ближе и, раздвинув ветки, увидел и саму Лену. Стоя на коленях, она разгребала руками землю и, кажется, что-то приговаривала. Борис замер, прислушиваясь.
— А что ж это ты так неудобно-то упал, милый мой? Как твою ногу-то отбросило, Господи! Погоди, я сейчас, сейчас освобожу. — Лена чуть подвинулась, начала осторожно выкладывать на край ямы кости.
Господи! Как хорошо, что он не заорал это идиотское «Ложись!». Бориса даже бросило в жар от одной мысли, что он мог сделать подобное. Сделал бы в тот миг, когда Желторотик... Впрочем, это он сам желторотик, Лена на десять шагов идет впереди него по отношению к жизни. Она...
Мысль затерялась, и Борис махнул рукой — ну и ладно. Главное, есть Бог на свете. А если и нет — тоже хорошо, тогда вообще никто не видит те глупости, на которые мыслят идти люди-человеки...
— Товарищ старший лейтенант, с приездом! — закричал сбоку Буланов.
Лена резко подняла голову, но, видимо, все же не ожидала увидеть так близко, прямо перед собой, Бориса. Торопливо начала сдувать, поправлять локтями упавшие на лицо волосы, одергивать куртку.
— Ой, извините. А мы вас так ждали, — наконец произнесла она. И тише, торопясь, чтобы успеть и чтобы не услышали подходившие к ним ребята, сообщила: — А я знала, что приедете снова вы.
— Это случайность. Мог и не приехать, — пожал плечами Ледогоров.
— А я все равно знала, — повторила Лена и начала выбираться из траншеи. Борис подал руку, она посмотрела на свои ладони, испачканные землей. «Давай-давай», — улыбнулся старший лейтенант, и пионервожатая протянула руку навстречу.
...После вечернего чая, когда сгорели все заготовленные для костра дрова, потянулись в палатку.
— Спим все вместе, теплее и друг за друга не боимся, — шепнула Лена, а громко, уже для всех, произнесла: — Где мы товарищу старшему лейтенанту место определим?
— А кто где спит? — в свою очередь спросил Борис.
— Мы с Настей — с этого края, у печки. С другого — Сережа, Петя, Саша и Юра. А вот как раз между нами и пусто было. Как, ребята, пустим нашего командира в середочку?
— Пустим, — первой отозвалась Настя.
— Да я... мне все равно... — закрутился Ледогоров. Ложиться рядом с Леной? И она вот так запросто к этому подводит всех? Может, она еще и место специально оставила рядом с собой для этого случая? А теперь боится и того, что все может поломаться, и невольного разоблачения?
Мало было света от «буржуйки» — только-только дотягивались, допрыгивали до лиц красноватые отблески, но Борис все равно увидел взгляд, глаза Лены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119