Из всего наработанного за полгода — самый легкий, и единственное, что смущало и подстегивало, — время. На аэродром-то они успеют, но ведь надо еще переодеться в афганскую форму, хотя бы еще раз поговорить с людьми. Вроде научились за это время понимать друг друга с полуслова, но сегодня, когда пришел приказ сдать все документы, партийные и комсомольские билеты и, вообще, вытряхнуть все из карманов, до последнего клочка русской бумажки, батальон притих. Значит, пришел их час. Каким он станет? А когда еще при солдатах начали опечатывать и двери казарм, послышались нервные шуточки про отпущение грехов и списывание со счетов. Словом, как бы то ни было, а все это — лишнее напряжение. А оно сейчас ни к чему.
Наконец показался аэродром. У ворот, зелеными створками захлопнувших дорогу на него, рядом с дневальным стоял Василий Васильевич. Быстро обернулся.
— Товарищ полковник, — не дожидаясь, когда машина остановится, спрыгнул на землю Халбаев. — Батальон...
— Вижу, — остановил Колесов. — В общем так, Хабиб Таджибаевич, даем отбой. Пока все откладывается. Возвращайте колонну назад.
— Так, может, здесь подождем? Там уже все опечатано.
— Нет, ты не понял. Откладывается не на час и не на два, а может... навсегда.
— Не потребовалось?
— Видимо, обошлись без нас, Но на всякий случай людей не расхолаживай, кто знает, как все повернется завтра или через месяц. Скажи, что была генеральная тренировка.
— Есть, Василь Васильевич. Значит, опять сидеть в неопределенности?
— Что поделаешь. Общая-то готовность не снята.
Халбаев вздохнул, отошел на обочину, чтобы его было видно со всех машин, крикнул:
— Старшие машин — ко мне!
...Через некоторое время на ташкентских улицах вновь появилась та же военная колонна. Она бережно протискивалась сквозь поток легковых автомобилей — так же осторожно ведут себя среди детей большие люди, чтобы ненароком никого не задеть и не обидеть. И вновь никто не обращал на нее никакого внимания. Ну, едут солдаты — и пусть едут. Может, с какой работы или занятий возвращаются. Вон какие веселые — улыбаются и подмигивают девушкам на тротуарах...
Глава 19
«СРОЧНО ПОСЕТИТЕ ТАРАКИ И АМИНА». — ПОЛНОЧНАЯ БЕСЕДА. — ВЫСТРЕЛЫ В РЕВОЛЮЦИЮ? — «ШАНСЫ УМЕРЕТЬ В ПОСТЕЛИ РАВНЫ НУЛЮ». — СМЕРТЬ ТАРАКИ.
11 сентября 1979 года, Кабул.
В этот день практически одновременно разрабатывались и готовились два покушения: одно — на Тараки, второе — на Амина. Но в то же время и об одном заговоре, и о другом стало известно обеим сторонам,
Сарвари хотя и был отстранен от дел, но через верных осведомителей получил информацию: при заходе на посадку самолет, в котором возвращается Тараки, будет обстрелян зенитчиками, охраняющими аэродром. Амину же в свою очередь указали место, где залягут автоматчики, поджидавшие его машину.
Министр госбезопасности за несколько минут до появления самолета заменит все зенитные расчеты вокруг Кабула, а Амин поменяет машину и выберет для себя новый, окружной маршрут в аэропорт. На командный же пункт аэродрома поступит от Сарвари и Амина практически одинаковая команда: самолет с Генеральным секретарем сажать только после того, как и Амин, и Сарвари появятся на аэродроме
Командный пункт ответил: «Есть!», и сорок минут Ил-18 кружил над Кабулом, заставив тревожно смотреть в небо тех, кто приехал встречать главу правительства. Сарвари и Амин появились в их числе почти одновременно и, посвященные в ход покушений, забыв о самолете, начали недоуменно переглядываться, непроизвольно опуская руки в карманы. И с одной, и с другой стороны операция сорвалась. Случайность или предательство? Когда нет никаких объяснений, а события идут не так, как ожидалось, невольно все вокруг кажутся предателями, и тут надежда только на себя самого и на пистолет в кармане.
Недоуменно оглянулся на Джандада с Таруном и Тараки, когда увидел идущего к трапу Амина: почему? Те сделали вид, что не поняли учителя, а Амин уже обнимал Генерального секретаря, поздравляя с благополучным возвращением. Тараки напряг зрение, пытаясь увидеть, кто стоит в отдалении среди встречающих, и, лишь увидев Ватанджара с товарищами, немного успокоился. Прошел к небольшой трибунке, украшенной флагами и лозунгами, поздоровался со всеми, в нескольких словах рассказал о поездке на Кубу. А сомнения, беспокойство точили душу. Торопливо спустился к встречающим.
— Все здесь? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Все, — тут же отозвался за спиной Амин, вкладывая в ответ и свой смысл.
Обойдя всех и лично убедившись, что все руководство страны находится здесь, и желая как можно быстрее отомстить за недавнее беспокойство, Тараки не сдержался и произнес перед всеми:
— У нас в партии образовалась раковая опухоль. Я обнаружил ее. Будем ее лечить.
Необходимое послесловие. Однако вместо «лечения» Тараки объявил себе день отдыха. И только к вечеру следующего дня смогла попасть к нему «твердая четверка» — «бандой четырех» Амин назовет ее через сутки. Разговор шел об Амине, его стремлении к единоличной власти. Министрами был выдвинут новый план устранения «ученика» — отравить его во время обеда. Ждали согласия Тараки. Тот долго колебался, потом показал стоявшему ближе всех Гулябзою свои руки:
— Сынок, я всю жизнь оберегал Амина и всю жизнь за это получал по рукам. Посмотри, они уже опухли от этих ударов. А насчет Амина... Может, вы и правы.
Через несколько минут после ухода министров у Тараки раздался телефонный звонок. Звонил Амин:
— Учитель, тебе хочется слушать сплетни обо мне от других или ты все-таки примешь меня, своего заместителя?
Чуть поколебавшись, Тараки пригласил Хафизуллу к себе. И тут же вызвал начальника Гвардии майора Джандада:
— За время нашего отсутствия в стране и партии произошли некоторые отрицательные явления. Будьте более бдительны.
— Есть,
— Вызовите ко мне начальника Генерального штаба.
Пока Тараки беседовал с подполковником Якубом, Джандада по телефону вызвал Амин, не спешивший с визитом к учителю:
— Мне только что позвонил Тарун и сообщил, что тебя вызывал Тараки. О чем вы говорили? Говорили ли обо мне?
Джандад посмотрел на сидящего в приемной главного адъютанта: да, при таком недремлющем оке каждый шаг Тараки находится словно под микроскопом. И слово в слово передал разговор с Генеральным секретарем: о чем-то утаивать было бесполезно.
— Хорошо, — отозвался Амин. — Передайте трубку Таруну.
...Встреча Тараки и Амина продолжалась около двух часов. Когда после их расставания Джандад позвонил порученцу Генерального секретаря младшему лейтенанту Бабраку и спросил, что с лидерами, тот ответил:
— Тараки простил Амина.
Однако не только простил. В чем-то, даже того не поняв и не заметив, проговорился насчет опасности, угрожавшей Амину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Наконец показался аэродром. У ворот, зелеными створками захлопнувших дорогу на него, рядом с дневальным стоял Василий Васильевич. Быстро обернулся.
— Товарищ полковник, — не дожидаясь, когда машина остановится, спрыгнул на землю Халбаев. — Батальон...
— Вижу, — остановил Колесов. — В общем так, Хабиб Таджибаевич, даем отбой. Пока все откладывается. Возвращайте колонну назад.
— Так, может, здесь подождем? Там уже все опечатано.
— Нет, ты не понял. Откладывается не на час и не на два, а может... навсегда.
— Не потребовалось?
— Видимо, обошлись без нас, Но на всякий случай людей не расхолаживай, кто знает, как все повернется завтра или через месяц. Скажи, что была генеральная тренировка.
— Есть, Василь Васильевич. Значит, опять сидеть в неопределенности?
— Что поделаешь. Общая-то готовность не снята.
Халбаев вздохнул, отошел на обочину, чтобы его было видно со всех машин, крикнул:
— Старшие машин — ко мне!
...Через некоторое время на ташкентских улицах вновь появилась та же военная колонна. Она бережно протискивалась сквозь поток легковых автомобилей — так же осторожно ведут себя среди детей большие люди, чтобы ненароком никого не задеть и не обидеть. И вновь никто не обращал на нее никакого внимания. Ну, едут солдаты — и пусть едут. Может, с какой работы или занятий возвращаются. Вон какие веселые — улыбаются и подмигивают девушкам на тротуарах...
Глава 19
«СРОЧНО ПОСЕТИТЕ ТАРАКИ И АМИНА». — ПОЛНОЧНАЯ БЕСЕДА. — ВЫСТРЕЛЫ В РЕВОЛЮЦИЮ? — «ШАНСЫ УМЕРЕТЬ В ПОСТЕЛИ РАВНЫ НУЛЮ». — СМЕРТЬ ТАРАКИ.
11 сентября 1979 года, Кабул.
В этот день практически одновременно разрабатывались и готовились два покушения: одно — на Тараки, второе — на Амина. Но в то же время и об одном заговоре, и о другом стало известно обеим сторонам,
Сарвари хотя и был отстранен от дел, но через верных осведомителей получил информацию: при заходе на посадку самолет, в котором возвращается Тараки, будет обстрелян зенитчиками, охраняющими аэродром. Амину же в свою очередь указали место, где залягут автоматчики, поджидавшие его машину.
Министр госбезопасности за несколько минут до появления самолета заменит все зенитные расчеты вокруг Кабула, а Амин поменяет машину и выберет для себя новый, окружной маршрут в аэропорт. На командный же пункт аэродрома поступит от Сарвари и Амина практически одинаковая команда: самолет с Генеральным секретарем сажать только после того, как и Амин, и Сарвари появятся на аэродроме
Командный пункт ответил: «Есть!», и сорок минут Ил-18 кружил над Кабулом, заставив тревожно смотреть в небо тех, кто приехал встречать главу правительства. Сарвари и Амин появились в их числе почти одновременно и, посвященные в ход покушений, забыв о самолете, начали недоуменно переглядываться, непроизвольно опуская руки в карманы. И с одной, и с другой стороны операция сорвалась. Случайность или предательство? Когда нет никаких объяснений, а события идут не так, как ожидалось, невольно все вокруг кажутся предателями, и тут надежда только на себя самого и на пистолет в кармане.
Недоуменно оглянулся на Джандада с Таруном и Тараки, когда увидел идущего к трапу Амина: почему? Те сделали вид, что не поняли учителя, а Амин уже обнимал Генерального секретаря, поздравляя с благополучным возвращением. Тараки напряг зрение, пытаясь увидеть, кто стоит в отдалении среди встречающих, и, лишь увидев Ватанджара с товарищами, немного успокоился. Прошел к небольшой трибунке, украшенной флагами и лозунгами, поздоровался со всеми, в нескольких словах рассказал о поездке на Кубу. А сомнения, беспокойство точили душу. Торопливо спустился к встречающим.
— Все здесь? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Все, — тут же отозвался за спиной Амин, вкладывая в ответ и свой смысл.
Обойдя всех и лично убедившись, что все руководство страны находится здесь, и желая как можно быстрее отомстить за недавнее беспокойство, Тараки не сдержался и произнес перед всеми:
— У нас в партии образовалась раковая опухоль. Я обнаружил ее. Будем ее лечить.
Необходимое послесловие. Однако вместо «лечения» Тараки объявил себе день отдыха. И только к вечеру следующего дня смогла попасть к нему «твердая четверка» — «бандой четырех» Амин назовет ее через сутки. Разговор шел об Амине, его стремлении к единоличной власти. Министрами был выдвинут новый план устранения «ученика» — отравить его во время обеда. Ждали согласия Тараки. Тот долго колебался, потом показал стоявшему ближе всех Гулябзою свои руки:
— Сынок, я всю жизнь оберегал Амина и всю жизнь за это получал по рукам. Посмотри, они уже опухли от этих ударов. А насчет Амина... Может, вы и правы.
Через несколько минут после ухода министров у Тараки раздался телефонный звонок. Звонил Амин:
— Учитель, тебе хочется слушать сплетни обо мне от других или ты все-таки примешь меня, своего заместителя?
Чуть поколебавшись, Тараки пригласил Хафизуллу к себе. И тут же вызвал начальника Гвардии майора Джандада:
— За время нашего отсутствия в стране и партии произошли некоторые отрицательные явления. Будьте более бдительны.
— Есть,
— Вызовите ко мне начальника Генерального штаба.
Пока Тараки беседовал с подполковником Якубом, Джандада по телефону вызвал Амин, не спешивший с визитом к учителю:
— Мне только что позвонил Тарун и сообщил, что тебя вызывал Тараки. О чем вы говорили? Говорили ли обо мне?
Джандад посмотрел на сидящего в приемной главного адъютанта: да, при таком недремлющем оке каждый шаг Тараки находится словно под микроскопом. И слово в слово передал разговор с Генеральным секретарем: о чем-то утаивать было бесполезно.
— Хорошо, — отозвался Амин. — Передайте трубку Таруну.
...Встреча Тараки и Амина продолжалась около двух часов. Когда после их расставания Джандад позвонил порученцу Генерального секретаря младшему лейтенанту Бабраку и спросил, что с лидерами, тот ответил:
— Тараки простил Амина.
Однако не только простил. В чем-то, даже того не поняв и не заметив, проговорился насчет опасности, угрожавшей Амину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119