А сам между тем внимательно следил, как Стенио сдает карты.
— Вы в каком порту сходите, сеньор Стенио?
— В Белеме. Я пробуду там несколько дней, а оттуда, возможно, поеду в Манаус на «Ватикане». Вернусь же, вероятно, на «Адмирале Жасегуай» Ллойда. Ваши тридцать два, и еще шестьдесят четыре, — прибавил он, обратясь к фазендейро.
Около половины второго ночи один из партнеров, проигрыш которого достиг нескольких конто, предложил разгонный круг.
Васко присутствовал при расчетах и прощании.
Один из фазендейро сходил в Ресифе, он жалел, что не может продолжать путешествие, чтобы отыграться.
Сеньор Стенио положил выигранные деньги в карман и хотел взять вазу, чтобы отнести ее к себе в каюту. Но капитан, подождав, пока остальные партнеры уйдут, остановил его:
— Еще рано. Давайте поговорим немного, сеньор…
— Мне до смерти хочется спать, капитан. Лучше завтра.
— Сегодня и немедленно. Слушайте, вы, бродячий шулер, до Белема вам не доехать, ваше путешествие кончится в Ресифе…
— Но, капитан, что это значит?
— То, что я вам говорю. Я играю в покер чуть не с рождения, мой дорогой. Я сорок лет плаваю по морям, командовал двадцатью пароходами в Азии и знаю всех профессиональных игроков на всех судах… Вы незаметно сойдете в Ресифе, если не хотите очутиться за решеткой…
— Но я заплатил за билет…
— Хорошо поместили капитал, он уже дал вам сверхприбыль. Итак?
— Если вы, сеньор, приказываете… — он не спорил, таковы правила игры, он подождет другого судна, чтобы добраться до Белема.
Васко поднялся и взял фарфоровую вазу:
— Спокойной ночи…
— Но, капитан, извините, эта штука… она же моя…
— Какая штука?
— Вот эта красивая вещица… Я ее выиграл в лото, мне просто повезло. Честно…
— Честно? Может быть… Но она приносит страшные неудачи в покере. Вы сами могли в этом убедиться… Пусть лучше она останется у меня.
Ловкий профессионал был вне себя от досады: ведь принес же черт вместо умершего капитана такого вот старого моряка, который знает до тонкостей все уловки шулеров! Он пожал плечами и смирился. Что ж, придется попробовать в Ресифе, там, наверно, найдутся сахарозаводчики, которые купаются в деньгах и помешаны на покере. Он жалел только о фарфоровой вазе с влюбленными на софе, такая красивая вещь, он собирался подарить ее Даниэле, жене… Шулер был женат, имел четырех очаровательных детей — двух мальчиков и двух девочек, — обожал свою семью и был самым лучшим на свете отцом и мужем.
Капитан вздохнул, взял вазу для печенья и вышел на темную палубу, где гулял ветер.
ГЛАВА ПЯТАЯ
О том, как капитан погрузился в глубокое раздумье, и о том, что ему довелось увидеть под сенью спасательной шлюпки
В это раннее утро капитан осторожно поставил рядом с собой на палубу вазу для печенья и погрузился в глубокое раздумье. Время от времени он отрывал взгляд от бледных звезд, которые всегда располагают человека к задумчивости, и смотрел на влюбленных, изображенных на вазе. Всю жизнь прожил он в одиночестве, в долгом ожидании. Вот так, среди бесконечной водной пустыни, среди ветров и блуждающих огней, шел он из порта в порт, покуривая трубку. Он переходил с одного судна на другое, от одной женщины к другой. Его единственное пристанище — узкая койка моряка. В его жизни не было такого дня, когда он приплыл бы в гавань, где ждет изнывающая от тоски жена и детишки бросаются ему на шею, ожидая подарков, привезенных из далеких стран, полных чудес. Ни в одном порту у него не было дома, и негде ему преклонить усталую голову. Он одинок в этом мире, у него нет никого, только корабль да море.
А разве может человек жить всегда один? Дом на Баррис никогда не был для него домашним очагом с того самого времени, как умерли отец и мать. Их образы изгладились из его памяти. Он вырос в конторе и на складе, среди тюков и накладных, среди вяленого мяса и писем клиентов. Первые ростки чувства, пугливый взгляд, робкая улыбка, взмах руки или торопливое пожатие, поцелуй, сорванный в темноте у порога, — ничего этого у него не было… ни в конторе, ни в море, когда бедный юнга издали любовался прекрасными гордыми пассажирками. После смерти деда Васко получил свободу, но ему было тогда уже около тридцати лёт. Время романтики, вздохов, сладких мук и цветущих девушек прошло навсегда. Он был одинок даже в компании приятелей, а когда наконец почувствовал себя им равным, они исчезли один за другим. Женщины уходили так же, как друзья. Некоторые задерживались на более долгий срок. Дороти оставила свое имя и сердце на его руке, и все же они были всего только пассажирками на трансатлантическом пароходе, который все плыл и плыл, продолжая свой вечный путь по бескрайним морским просторам. Чего стоят все приключения, все связи и интрижки в пансионах, страстные увлечения и исступленные ночи в таинственных туманных портах? Любовь, верная любовь, на основе которой создается семейный очаг, любовь, которая продолжается в детях и увековечивает имя человека… Нежная привязанность жены, звонкий голос сынишки, кудрявая головка, прильнувшая к его широкой груди…
Да, он никогда не знал такой любви, не хватало времени, ведь он всегда в плавании, на торговых суднах и пакетботах… то в своем доме на Баррис, то в пансионах. Один на судне, в вечной борьбе с морем, с кораблекрушениями, бурями, морскими течениями, циклонами и ветрами.
И вот сейчас, в последнем плавании он потерпел кораблекрушение. Потому что он знает — это его последнее плавание, он не вернется больше на качающуюся палубу и лишь с высоких скал Перипери будет смотреть в подзорную трубу, как приходят и уходят корабли. И он чувствовал себя все более одиноким, согбенным под бременем воспоминаний о жизни, полной опасностей и приключений. И около него нет никого, кто согласился бы разделить его ношу, ему некуда преклонить голову и не на кого опереться, кроме старой угрюмой кухарки. Он одинок и беспомощен, как в те далекие времена юности, когда он искал утешения на плече негритянки Розы в комнате без окон в доме на Ладейре-да-Монтанья.
Да, жизнь капитана прекрасна и достойна зависти, когда он командует судном, как Васко сейчас командует «Итой»; сколько людей зависит от него, одни беззаботно смеются, другие полны безумных надежд…
Сколько судеб держит он в своей сильной руке! Важные политические деятели, богатые землевладельцы и промышленники, скромные замужние женщины, смирившиеся с повседневной скукой существования, и погибшие создания, которым закрыты все пути, которые живут только сегодняшним днем, юноши и девушки, только начинающие жить, и шулера, каждую минуту рискующие своей свободой, — все они зависят от него, от его приказаний.
Капитан не имеет даже права проявлять свои симпатии, он неуклонно выполняет свой долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Вы в каком порту сходите, сеньор Стенио?
— В Белеме. Я пробуду там несколько дней, а оттуда, возможно, поеду в Манаус на «Ватикане». Вернусь же, вероятно, на «Адмирале Жасегуай» Ллойда. Ваши тридцать два, и еще шестьдесят четыре, — прибавил он, обратясь к фазендейро.
Около половины второго ночи один из партнеров, проигрыш которого достиг нескольких конто, предложил разгонный круг.
Васко присутствовал при расчетах и прощании.
Один из фазендейро сходил в Ресифе, он жалел, что не может продолжать путешествие, чтобы отыграться.
Сеньор Стенио положил выигранные деньги в карман и хотел взять вазу, чтобы отнести ее к себе в каюту. Но капитан, подождав, пока остальные партнеры уйдут, остановил его:
— Еще рано. Давайте поговорим немного, сеньор…
— Мне до смерти хочется спать, капитан. Лучше завтра.
— Сегодня и немедленно. Слушайте, вы, бродячий шулер, до Белема вам не доехать, ваше путешествие кончится в Ресифе…
— Но, капитан, что это значит?
— То, что я вам говорю. Я играю в покер чуть не с рождения, мой дорогой. Я сорок лет плаваю по морям, командовал двадцатью пароходами в Азии и знаю всех профессиональных игроков на всех судах… Вы незаметно сойдете в Ресифе, если не хотите очутиться за решеткой…
— Но я заплатил за билет…
— Хорошо поместили капитал, он уже дал вам сверхприбыль. Итак?
— Если вы, сеньор, приказываете… — он не спорил, таковы правила игры, он подождет другого судна, чтобы добраться до Белема.
Васко поднялся и взял фарфоровую вазу:
— Спокойной ночи…
— Но, капитан, извините, эта штука… она же моя…
— Какая штука?
— Вот эта красивая вещица… Я ее выиграл в лото, мне просто повезло. Честно…
— Честно? Может быть… Но она приносит страшные неудачи в покере. Вы сами могли в этом убедиться… Пусть лучше она останется у меня.
Ловкий профессионал был вне себя от досады: ведь принес же черт вместо умершего капитана такого вот старого моряка, который знает до тонкостей все уловки шулеров! Он пожал плечами и смирился. Что ж, придется попробовать в Ресифе, там, наверно, найдутся сахарозаводчики, которые купаются в деньгах и помешаны на покере. Он жалел только о фарфоровой вазе с влюбленными на софе, такая красивая вещь, он собирался подарить ее Даниэле, жене… Шулер был женат, имел четырех очаровательных детей — двух мальчиков и двух девочек, — обожал свою семью и был самым лучшим на свете отцом и мужем.
Капитан вздохнул, взял вазу для печенья и вышел на темную палубу, где гулял ветер.
ГЛАВА ПЯТАЯ
О том, как капитан погрузился в глубокое раздумье, и о том, что ему довелось увидеть под сенью спасательной шлюпки
В это раннее утро капитан осторожно поставил рядом с собой на палубу вазу для печенья и погрузился в глубокое раздумье. Время от времени он отрывал взгляд от бледных звезд, которые всегда располагают человека к задумчивости, и смотрел на влюбленных, изображенных на вазе. Всю жизнь прожил он в одиночестве, в долгом ожидании. Вот так, среди бесконечной водной пустыни, среди ветров и блуждающих огней, шел он из порта в порт, покуривая трубку. Он переходил с одного судна на другое, от одной женщины к другой. Его единственное пристанище — узкая койка моряка. В его жизни не было такого дня, когда он приплыл бы в гавань, где ждет изнывающая от тоски жена и детишки бросаются ему на шею, ожидая подарков, привезенных из далеких стран, полных чудес. Ни в одном порту у него не было дома, и негде ему преклонить усталую голову. Он одинок в этом мире, у него нет никого, только корабль да море.
А разве может человек жить всегда один? Дом на Баррис никогда не был для него домашним очагом с того самого времени, как умерли отец и мать. Их образы изгладились из его памяти. Он вырос в конторе и на складе, среди тюков и накладных, среди вяленого мяса и писем клиентов. Первые ростки чувства, пугливый взгляд, робкая улыбка, взмах руки или торопливое пожатие, поцелуй, сорванный в темноте у порога, — ничего этого у него не было… ни в конторе, ни в море, когда бедный юнга издали любовался прекрасными гордыми пассажирками. После смерти деда Васко получил свободу, но ему было тогда уже около тридцати лёт. Время романтики, вздохов, сладких мук и цветущих девушек прошло навсегда. Он был одинок даже в компании приятелей, а когда наконец почувствовал себя им равным, они исчезли один за другим. Женщины уходили так же, как друзья. Некоторые задерживались на более долгий срок. Дороти оставила свое имя и сердце на его руке, и все же они были всего только пассажирками на трансатлантическом пароходе, который все плыл и плыл, продолжая свой вечный путь по бескрайним морским просторам. Чего стоят все приключения, все связи и интрижки в пансионах, страстные увлечения и исступленные ночи в таинственных туманных портах? Любовь, верная любовь, на основе которой создается семейный очаг, любовь, которая продолжается в детях и увековечивает имя человека… Нежная привязанность жены, звонкий голос сынишки, кудрявая головка, прильнувшая к его широкой груди…
Да, он никогда не знал такой любви, не хватало времени, ведь он всегда в плавании, на торговых суднах и пакетботах… то в своем доме на Баррис, то в пансионах. Один на судне, в вечной борьбе с морем, с кораблекрушениями, бурями, морскими течениями, циклонами и ветрами.
И вот сейчас, в последнем плавании он потерпел кораблекрушение. Потому что он знает — это его последнее плавание, он не вернется больше на качающуюся палубу и лишь с высоких скал Перипери будет смотреть в подзорную трубу, как приходят и уходят корабли. И он чувствовал себя все более одиноким, согбенным под бременем воспоминаний о жизни, полной опасностей и приключений. И около него нет никого, кто согласился бы разделить его ношу, ему некуда преклонить голову и не на кого опереться, кроме старой угрюмой кухарки. Он одинок и беспомощен, как в те далекие времена юности, когда он искал утешения на плече негритянки Розы в комнате без окон в доме на Ладейре-да-Монтанья.
Да, жизнь капитана прекрасна и достойна зависти, когда он командует судном, как Васко сейчас командует «Итой»; сколько людей зависит от него, одни беззаботно смеются, другие полны безумных надежд…
Сколько судеб держит он в своей сильной руке! Важные политические деятели, богатые землевладельцы и промышленники, скромные замужние женщины, смирившиеся с повседневной скукой существования, и погибшие создания, которым закрыты все пути, которые живут только сегодняшним днем, юноши и девушки, только начинающие жить, и шулера, каждую минуту рискующие своей свободой, — все они зависят от него, от его приказаний.
Капитан не имеет даже права проявлять свои симпатии, он неуклонно выполняет свой долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66