Кроме воинов, освобожденных из плена, на «Торванге» были воины, сохранившие свое оружие и свою честь. И они весьма прозрачно намекали барону Бекару, что боевая добыча в лице галдящих голых баб не может принадлежать ему одному.
Барон уже и сам не знал, как отделаться от этой добычи — то ли объявить всех пленниц свободными, то ли наоборот — раздать их рыцарям и оруженосцам, у которых девицы из Таугаса уже не смогут потребовать свободы по обычаю земли и воли. А на берегу, который был не так уж и далек, с минуты на минуту могли появиться аргеманы во главе с самим Ингером из Ферна.
Последнее больше всего беспокоило Романа Барабина, который оставался на корме в окружении трех своих рабынь и в драку не лез, но лихорадочно соображал, что делать. И из горячего спора баргаутских воинов о правилах дележа добычи выудил ключевую идею.
Главная роль в дележе принадлежит командиру отряда, и как бы ни возмущались остальные, последнее слово все равно остается за ним.
А раз так, то настало время напомнить всем присутствующим, кто здесь командир.
На всякий случай Барабин достал из ножен меч и напряг голосовые связки, чтобы перекричать всех.
— Тихо!!! — рявкнул он. — Молчать всем!
И так убедительно это прозвучало, что шум угас, как пламя, попавшее под лавину воды.
— Если вы забыли, кто привел вас сюда, мне придется напомнить, — сказал Барабин уже тише, но одновременно и тверже.
Все взгляды обратились к нему, и Роман воспользовался этим, чтобы освежить короткую память баргаутских рыцарей.
Возникать в ответ по мотивам бессмертной фразы: «А кто ты такой?» — решился только один рыцарь, оказавшийся тридцать третьим графом Эрде и близким родственником самого короля Гедеона через брачные связи.
Но поскольку он был из числа пленных, потерявших именные мечи, слушать его не стали даже братья по несчастью. А барон Бекар проворчал:
— Если вдруг сам король Гедеон, потомок Тадеи великой, потеряет свой меч Турдеван, он будет ничуть не выше безродного кшатрия.
После этой отповеди граф заткнулся, и истребитель народов Роман Барабин смог беспрепятственно приступить к разделу добычи по собственному усмотрению.
— Когда мы прибудем в Альдебекар, я отдам «Торвангу» барону Бекару, дону Кальвару и дону Кану, — назвал Барабин имена трех рыцарей, которые были с ним в бою. — И с ними же я решу, что делать с боевыми гейшами, которые остались без своих хозяев и без своих мечей. А женщин из деревни Таугас я отпущу сразу, как только мы причалим к берегу в Альдебекаре. Но ни минутой раньше.
Деревенские девки просияли и попытались все сразу броситься на шею истребителю народов, так что чуть не своротили его за борт.
А горячие головы во главе с графом Эрде несколько секунд размышляли, не обратить ли вынутые из воды весла против безродного выскочки, который смеет командовать рыцарями с пышной генеалогией только потому, что у него есть именной меч (отобранный колдовством у барона Дорсета), а у них нет.
Однако на стороне Романа были три тяжеловооруженных рыцаря и оруженосцы, которых Барабин официально пригласил в свой отряд.
Впрочем, бывшим пленникам он сказал то же самое:
— Мне нужны воины, и мне все равно, кто это будет, рыцари или кшатрии. В моей стране это не играет роли. Главное, чтобы воины умели воевать.
— Это в какой это стране? — удивились баргауты.
— В той, которая лежит между страной Гиантрей и страной Фадзероаль. Она называется Россия.
Слово «Россия» он произнес по-русски, чтобы никто не перепутал ее с Арушаном и чем бы то ни было еще. И попал в самую точку.
Баргаутские воины не знали такой страны, но, судя по их реакции, вполне допускали, что между Гиантреем и Фадзероалем действительно может быть что-то подобное.
— Ты набираешь воинов, чтобы воевать в своей стране? — педантично поинтересовался кто-то из бывших пленных.
— Да нет, — покачал головой Роман. — У меня еще есть дела в Баргауте. Например, меня очень интересует замок Ночного Вора.
— В таком случае нам по пути, — сказал средних лет коренастый рыцарь из тех, что потеряли именные мечи.
— Вот и я про то же, — кивнул Барабин. — Так что беритесь, ребята, на весла. Для начала нам надо добраться до Альдебекара.
24
Кони скачут быстрее, чем идет по морю гребное судно, а фору, которая была у него на старте, экзотический экипаж «Торванги» бездарно растратил из-за бунта на корабле.
Так что когда движение возобновилось, Барабин, вернувшийся на корму, бросал взгляды на берег с нарастающей тревогой.
Его радовало, что местность в этом краю пересеченная, и воины — будь то пешие или конные — могут выйти на берег далеко не везде.
Плавно спускающиеся к морю холмистые долины перемежались со скалистыми кряжами, которые величественно нависали над водой.
Сверху наверняка было удобно стрелять — но туда еще надо забраться, а очевидных путей наверх, которые годились бы для людей без альпинистского снаряжения, Барабин не видел.
К тому же он специально убедился, что обстреливать «Торвангу» с какой угодно высоты бесполезно. Она шла слишком далеко от берега.
Снайперская винтовка могла бы помочь, но о таких вещах здесь даже не слышали.
А что касается луков и арбалетов, то их возможности Барабин проверил наглядно.
Он выстрелил в сторону берега из самого мощного арбалета, который только был в распоряжении его команды — и стрела, не долетев до суши, упала в воду.
Так что пока «Торванга» шла морем, опасность могла угрожать ей только с воды.
Но до Альдебекара всего 16 баргаутских миль, а до ближайшего селения аргеманов в Таодаре — вдвое больше. Пока посланцы Ингера из Ферна доскачут туда по горным дорогам, пока пираты погрузятся на корабли, пока устремятся в погоню — «Торванга» даже с неумелыми гребцами успеет дойти до цели.
Как успел выяснить Барабин, баргаутская миля — это тысяча парных шагов великой королевы Тадеи. То есть какого бы роста ни была покойная королева, а все равно получается меньше морской мили и даже меньше американской.
От силы километра полтора.
И выходит, что до Альдебекара — километров 20-25.
Скорость хода, правда, оставляла желать лучшего. Хотя с призывом браться за весла Барабин обращался к «ребятам», на веслах после бунта оказались одни девушки.
Гребли они с энтузиазмом — особенно деревенские, которым было обещано освобождение по прибытии в Альдебекар.
Боевые рабыни тоже не жалели сил, а вот невольницы майора Грегана и других йоменов деревни Таугас осадили на корме Романа Барабина, желая узнать, собирается ли он отпустить на свободу и их тоже.
У Барабина, однако, не было ясного мнения на этот счет. Он был слишком слабо знаком с баргаутскими понятиями о собственности.
Пришлось обращаться за помощью к многоопытному барону Бекару, который спросил удивленно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104