Но одно бесспорно: баргаутская рабыня только что произнесла его совершенно четко — через два «у» и с местным акцентом, но вполне по-русски.
— Будун? — переспросил он обалдело.
— Ну да, будун, — ответила Тассименше и, решив, что иноземец ее не понял, поспешила объяснить: — Это когда плохо после выпивки. От янычарского зелья всегда бывает плохо.
Барабин, конечно, подозревал, что он не первый русский на этой планете. А как минимум второй — потому что первой из тех, кого он знал, была Вероника Десницкая.
Но судя по поведению ее похитителей, канал доставки девушек из России существовал и до этого инцидента и был неплохо отлажен.
Однако чтобы русское слово попало в местный язык и стало привычным, людей из России тут по идее должно быть много. И странно, что Роман пока ни одного из них не встретил.
А с другой стороны, из-за этого будуна (не состояния, а слова) начала проясняться ближайшая перспектива в решении проблемы возвращения на Землю.
Прежде всего надо найти русских, которые смогут объяснить все чудеса, что здесь происходят, не на местном головоломно-зубодробительном языке, а на нормальном человеческом.
Но это все потом. А сейчас надо найти только одну русскую, которая, наверное, понимает в происходящем еще меньше, чем сам Роман. Надо найти Веронику.
Поэтому Барабин мягко, но решительно отстранил от себя Тассименше, сказав ей:
— Не здесь. Пол сырой, а на весу я тебя не удержу.
Судя по всему, гейше было наплевать на сырой пол, но слово хозяина закон.
— А пойдем в тайные покои Робера, — весело предложила она. — Там, наверное, никого нет. Про них никто не знает.
— А ты знаешь?
— А я знаю, — сообщила Тассименше с хитринкой, но не стала уточнять откуда.
И тогда Барабин поинтересовался напрямик:
— А может, ты знаешь, где Ночной Вор держит самых ценных своих рабынь?
— Конечно знаю, — ответила гейша. — Я ведь три года была рабыней Робера о’Нифта. Я в замке каждый закоулок знаю. Иначе как бы я тебя тут нашла?
44
Пол на том месте, где рабыня меча Тассименше собиралась лечить Барабина от похмелья тем способом, к которому прибегают многие женщины, несмотря ни на что продолжающие любить своих непутевых мужиков, был не просто сырой.
Он был мокрый от крови.
Заниматься любовью на таком субстрате могло понравиться, наверное, только законченному мазохисту. Или же садисту, съехавшему крышей до стадии маньяка — потрошителя женщин.
Впрочем, кто знает — может, баргаутские боевые рабыни принадлежали как раз к одной из этих категорий. Или, скорее, к обеим сразу, с тем уточнением, что потрошить они предпочитали мужчин.
Что до Барабина, то он еще не настолько обезумел — даже после приема внутрь лошадиной дозы янычарского зелья, к которому как нельзя лучше подходило название «озверин».
Отобрав у рабыни факел и осветив им трупы на полу, Роман с облегчением убедился, что это не янычары из числа его недавних соратников, а люди в черном — точно такие же, как те, кого он сегодня весь день крошил в мелкий винегрет.
Это было вполне логично. В самом деле — из захваченного баргаутами замка выжившим людям Ночного Вора некуда было отступить, кроме как в подземелья, где полно тайных ходов, неизвестных никому, кроме хозяина замка и самых доверенных его слуг.
И очень возможно, что рабыни знали тайны здешних подземелий лучше, чем кто-либо другой. Рабы вообще часто бывают очень хорошо осведомлены о тайнах своего хозяина.
Во всяком случае, Тассименше чувствовала себя в подземельях, как рыба в воде, и, кажется, действительно знала их, как свои пять пальцев.
Роман с больной головой после нескольких поворотов совсем потерял ориентацию, а Тассименше уверенно влекла его вперед.
— По этим ходам можно выбраться из замка? — спросил Роман на одном из поворотов.
— Через пещеры можно выйти к дороге на Таодар, — ответила рабыня. — Но там уже должны быть янычары короля.
«Это хорошо», — подумал Барабин.
В общих чертах он знал, что на дорогу, ведущую в Таодар, со стороны Баргаута нельзя попасть иначе как через замок Ночного Вора. И это была одна из причин, по которой король Гедеон так стремился отбить черный замок сначала у Эрка, а теперь — у Робера о’Нифта.
Если аргеманы предпочитали добираться до прибрежных городов Баргаута по воде, то у короля Гедеона не было такого военного флота, чтобы наносить ответные удары с моря.
Обходной путь через Асмут тоже не годился. Асмут хоть и не враждебен баргаутам, но и с аргеманами старается жить в мире, так что пропустить через свою территорию войско короля Гедеона не согласится ни за что.
Зато от замка Ночного Вора открыта прямая дорога в Таодар. Но добраться до нее можно, только если пройти замок насквозь и выйти к морю в том месте, где прибой лижет подножие большой горы, защищающей замок с тыла.
Дорога идет по тому склону горы, который обращен к воде и со стороны Баргаута не виден. А дальше берег становится более пологим, и дорога, покрутившись немного среди скал, опускается в саму долину.
И сейчас на эту дорогу уже вышли янычары короля Гедеона.
Это значит, что если Ночной Вор вздумает уходить в Таодар, то он вряд ли потащит за собой даже самую ценную из своих рабынь.
У него самого с отрядом верных людей есть хоть какой-то шанс прорваться к долине, но с такой обузой, как дикая гейша, шансы сокращаются минимум раза в два.
В том, что Вероника Десницкая успела за эти дни превратиться в ручную гейшу, Барабин не без оснований сомневался. Ведь дней прошло совсем немного, и что самое главное, ни у Ночного Вора, ни у Ингера из Ферна, заплатившего за Веронику больше золота, чем она весит, просто не было времени заниматься приручением похищенной дочери олигарха.
У них были дела поважнее.
Однако не успел Барабин успокоить себя этим соображением, как Тассименше тут же свела на нет все его построения, сказав:
— Робер не пойдет через пещеры. У него здесь колдовские ворота. И говорят, они ведут прямо в Гиантрей.
Это было уже совсем интересно. И, пожалуй, следовало бы спросить у гейши напрямик, что же такое Гиантрей и где он все-таки находится — но Барабин не решился.
Это разрушило бы образ иноземного чародея, пришедшего из страны, что лежит с Гиантреем по соседству.
Человек, который не знает толком, что такое Гиантрей, похож, скорее, на глупого терранца. И хотя Барабин подозревал, что он как раз терранец и есть, ему очень не хотелось, чтобы это поняли другие.
Да и в конце концов, чем бы ни оказался этот самый Гиантрей, если Ночной Вор сбежит туда через колдовские ворота, прихватив с собой самую ценную из своих гейш, то это будет крайне неприятно.
Найти девушку даже в одном отдельно взятом замке не так-то просто. А за пределами замка, понятное дело, во много раз сложнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Будун? — переспросил он обалдело.
— Ну да, будун, — ответила Тассименше и, решив, что иноземец ее не понял, поспешила объяснить: — Это когда плохо после выпивки. От янычарского зелья всегда бывает плохо.
Барабин, конечно, подозревал, что он не первый русский на этой планете. А как минимум второй — потому что первой из тех, кого он знал, была Вероника Десницкая.
Но судя по поведению ее похитителей, канал доставки девушек из России существовал и до этого инцидента и был неплохо отлажен.
Однако чтобы русское слово попало в местный язык и стало привычным, людей из России тут по идее должно быть много. И странно, что Роман пока ни одного из них не встретил.
А с другой стороны, из-за этого будуна (не состояния, а слова) начала проясняться ближайшая перспектива в решении проблемы возвращения на Землю.
Прежде всего надо найти русских, которые смогут объяснить все чудеса, что здесь происходят, не на местном головоломно-зубодробительном языке, а на нормальном человеческом.
Но это все потом. А сейчас надо найти только одну русскую, которая, наверное, понимает в происходящем еще меньше, чем сам Роман. Надо найти Веронику.
Поэтому Барабин мягко, но решительно отстранил от себя Тассименше, сказав ей:
— Не здесь. Пол сырой, а на весу я тебя не удержу.
Судя по всему, гейше было наплевать на сырой пол, но слово хозяина закон.
— А пойдем в тайные покои Робера, — весело предложила она. — Там, наверное, никого нет. Про них никто не знает.
— А ты знаешь?
— А я знаю, — сообщила Тассименше с хитринкой, но не стала уточнять откуда.
И тогда Барабин поинтересовался напрямик:
— А может, ты знаешь, где Ночной Вор держит самых ценных своих рабынь?
— Конечно знаю, — ответила гейша. — Я ведь три года была рабыней Робера о’Нифта. Я в замке каждый закоулок знаю. Иначе как бы я тебя тут нашла?
44
Пол на том месте, где рабыня меча Тассименше собиралась лечить Барабина от похмелья тем способом, к которому прибегают многие женщины, несмотря ни на что продолжающие любить своих непутевых мужиков, был не просто сырой.
Он был мокрый от крови.
Заниматься любовью на таком субстрате могло понравиться, наверное, только законченному мазохисту. Или же садисту, съехавшему крышей до стадии маньяка — потрошителя женщин.
Впрочем, кто знает — может, баргаутские боевые рабыни принадлежали как раз к одной из этих категорий. Или, скорее, к обеим сразу, с тем уточнением, что потрошить они предпочитали мужчин.
Что до Барабина, то он еще не настолько обезумел — даже после приема внутрь лошадиной дозы янычарского зелья, к которому как нельзя лучше подходило название «озверин».
Отобрав у рабыни факел и осветив им трупы на полу, Роман с облегчением убедился, что это не янычары из числа его недавних соратников, а люди в черном — точно такие же, как те, кого он сегодня весь день крошил в мелкий винегрет.
Это было вполне логично. В самом деле — из захваченного баргаутами замка выжившим людям Ночного Вора некуда было отступить, кроме как в подземелья, где полно тайных ходов, неизвестных никому, кроме хозяина замка и самых доверенных его слуг.
И очень возможно, что рабыни знали тайны здешних подземелий лучше, чем кто-либо другой. Рабы вообще часто бывают очень хорошо осведомлены о тайнах своего хозяина.
Во всяком случае, Тассименше чувствовала себя в подземельях, как рыба в воде, и, кажется, действительно знала их, как свои пять пальцев.
Роман с больной головой после нескольких поворотов совсем потерял ориентацию, а Тассименше уверенно влекла его вперед.
— По этим ходам можно выбраться из замка? — спросил Роман на одном из поворотов.
— Через пещеры можно выйти к дороге на Таодар, — ответила рабыня. — Но там уже должны быть янычары короля.
«Это хорошо», — подумал Барабин.
В общих чертах он знал, что на дорогу, ведущую в Таодар, со стороны Баргаута нельзя попасть иначе как через замок Ночного Вора. И это была одна из причин, по которой король Гедеон так стремился отбить черный замок сначала у Эрка, а теперь — у Робера о’Нифта.
Если аргеманы предпочитали добираться до прибрежных городов Баргаута по воде, то у короля Гедеона не было такого военного флота, чтобы наносить ответные удары с моря.
Обходной путь через Асмут тоже не годился. Асмут хоть и не враждебен баргаутам, но и с аргеманами старается жить в мире, так что пропустить через свою территорию войско короля Гедеона не согласится ни за что.
Зато от замка Ночного Вора открыта прямая дорога в Таодар. Но добраться до нее можно, только если пройти замок насквозь и выйти к морю в том месте, где прибой лижет подножие большой горы, защищающей замок с тыла.
Дорога идет по тому склону горы, который обращен к воде и со стороны Баргаута не виден. А дальше берег становится более пологим, и дорога, покрутившись немного среди скал, опускается в саму долину.
И сейчас на эту дорогу уже вышли янычары короля Гедеона.
Это значит, что если Ночной Вор вздумает уходить в Таодар, то он вряд ли потащит за собой даже самую ценную из своих рабынь.
У него самого с отрядом верных людей есть хоть какой-то шанс прорваться к долине, но с такой обузой, как дикая гейша, шансы сокращаются минимум раза в два.
В том, что Вероника Десницкая успела за эти дни превратиться в ручную гейшу, Барабин не без оснований сомневался. Ведь дней прошло совсем немного, и что самое главное, ни у Ночного Вора, ни у Ингера из Ферна, заплатившего за Веронику больше золота, чем она весит, просто не было времени заниматься приручением похищенной дочери олигарха.
У них были дела поважнее.
Однако не успел Барабин успокоить себя этим соображением, как Тассименше тут же свела на нет все его построения, сказав:
— Робер не пойдет через пещеры. У него здесь колдовские ворота. И говорят, они ведут прямо в Гиантрей.
Это было уже совсем интересно. И, пожалуй, следовало бы спросить у гейши напрямик, что же такое Гиантрей и где он все-таки находится — но Барабин не решился.
Это разрушило бы образ иноземного чародея, пришедшего из страны, что лежит с Гиантреем по соседству.
Человек, который не знает толком, что такое Гиантрей, похож, скорее, на глупого терранца. И хотя Барабин подозревал, что он как раз терранец и есть, ему очень не хотелось, чтобы это поняли другие.
Да и в конце концов, чем бы ни оказался этот самый Гиантрей, если Ночной Вор сбежит туда через колдовские ворота, прихватив с собой самую ценную из своих гейш, то это будет крайне неприятно.
Найти девушку даже в одном отдельно взятом замке не так-то просто. А за пределами замка, понятное дело, во много раз сложнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104