Там все перепились в честь победы и не ждали нападения ни с какой стороны.
В результате мост оказался зафиксирован в нижнем положении. И это могло означать только одно — сам Ночной Вор или кто-то по сговору с ним собирается атаковать замок со стороны Баргаута.
Но не только это волновало Барабина, когда он слушал распоряжения нового короля, адресованные не ему.
Надпись на ножнах Ночного Вора не давала ему покоя.
— Ты говоришь, что была рабыней Робера о’Нифта? — спросил он у Тассименше. — Может быть, ты знаешь имя его меча?
— Имя его меча все забыли по приказу короля Гедеона, — ответила она.
— Король Гедеон умер. И я буду рад, если ты вспомнишь.
— Я помню. Имя его меча — Мадейнуса.
Она произнесла это слово слитно с ударением на «у», но Барабин был к этому готов.
Он не удивился бы даже, если бы имя самого Ночного Вора, тоже забытое всеми по приказу короля Гедеона, оказалось похоже на «Бэтмен», «Терминатор» или «Человек-паук». Хотя по словам баргаутов, имечко у него было такое, что сходу и не выговоришь.
И тем не менее, бывшая рабыня Ночного Вора, помнила это имя, несмотря на все сложности и королевский запрет. И на вопрос Барабина, как зовут Робера о’Нифта на самом деле, она ответила:
— Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор.
«А еще есть такая фамилия — Череззаборногузадерищенко», — подумал Барабин, не зная, радоваться ему или огорчаться.
С одной стороны, Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор с 99-процентной гарантией был американцем, потому что ни у кого больше просто не бывает таких имен. А следовательно, он был землянин.
Но с другой стороны, Роман предпочел бы встретить в этом безумном мире не американца, а русского землянина. И желательно, чтобы этот русский был ему другом, а не врагом.
49
Когда Барабин отвлекся от разговора с Тассименше о мечах и именах и снова повернулся к трону, его взгляду открылась не самая приятная для глаз картина.
Перед мрачно восседающим на троне Леоном выжившие гейши из королевской стражи делали себе харакири.
Выглядело это не вполне по-японски — но ведь и в самой Японии знатные дамы не имели привычки вспарывать себе животы. В случае необходимости они просто и элегантно всаживали кинжал себе в сердце.
Боевые гейши баргаутского короля поступали точно так же, только предварительно снимали с себя и аккуратно складывали оружие и одежду.
Церемония тянулась медленно, потому что рабыни подходили к новому королю поодиночке и проделывали процедуру без суеты и спешки.
А вот Барабин поспешил подойти к трону, даже не смотря на риск обратить на себя гнев молодого короля.
— Сир, вы уверены, что это разумно? — спросил он, жестом останавливая очередную гейшу, которая, опустившись на колени, уже поднесла кинжал к обнаженной груди.
Повинуясь этому жесту, она остановила руку, но король Леон тут же поднял на нее глаза, и было в его взгляде что-то такое, из-за чего рабыня вонзила клинок себе под грудь, пожалуй, даже чересчур поспешно.
По этой причине она не убила себя с одного удара, но две другие гейши оттащили обмякшее тело в сторону, не дожидаясь, пока их боевая подруга умрет.
Но пока к трону приближалась следующая гейша, Барабин успел сказать:
— Черные не зря заклинили мост. Нападения надо ждать со дня на день, а то и с минуты на минуту. Разумно ли в такой момент истреблять лучших воинов без всякой пользы?
Следующая гейша, уложив свою тунику и оружие в ряд с остальными, встала на колени и прошептала:
— Прости меня, дон король!
На этот раз удар в сердце был точен и рука не дрогнула. Гейша повалилась набок и, дернувшись пару раз в агонии, затихла.
— Это не воины, это рабыни, — произнес король холодно. — По закону и обычаю они заслужили жестокую казнь. Эти гейши не сберегли королевский меч, и позор их ничем не смыть. Но я внял их просьбе позволить им умереть достойно.
Еще одна боевая гейша упала ничком к ногам короля, обагрив кровью темный пол, на котором эта кровь была почти незаметна.
— В моей стране есть другой обычай, — сказал Барабин. — Солдата, который своим преступлением заслужил смерть, посылают на самый горячий участок боя и позволяют ему искупить вину кровью. Если он погибнет в бою, его хоронят с почестями. Если он прольет кровь и выживет, его прощают. И только если он провинится снова, его казнят.
Девушка, которая стояла теперь на коленях у трона, была совсем юной, и в глазах ее стояли слезы, а рука с кинжалом дрожала, и острие описывало замысловатые кривые возле маленькой упругой груди с красными, как кровь, каплями сосков.
А за нею в очереди стояло еще много рабынь.
Все они либо вовсе не участвовали в бою, где погиб король Гедеон, либо примчались уже к шапочному разбору, так как были рассеяны по всему замку — и не по собственной воле, а по приказу короля.
Те гейши, которые были рядом с Гедеоном в тронном зале, погибли все поголовно.
Виновницы потери королевского меча не стали дожидаться милостивого разрешения дона Леона покончить с собой. Они бросались на самурайские мечи, своими телами закрывая наследника, и только поэтому Леон был сейчас жив.
Но все это не имело никакого значения.
Если рыцарский меч отнят в честном бою, рабыня меча должна покончить с собой или перейти к новому хозяину клинка. Если же новый хозяин неизвестно где, то рабыня должна умереть, и если она не поспешила покончить с собой, то прежний ее господин или его наследник вправе сам выбрать способ казни.
Тем более, что бой, в котором король Гедеон лишился жизни и меча, никак нельзя назвать честным.
Барабин видел, как потупила взор Тассименше. Когда ее хозяин граф Эрде попал в плен и утратил свой меч Тассимен, его рабыня должна была покончить с собой. Но она осталась жива и оказалась среди боевых трофеев Истребителя Народов.
Теперь ее совесть была чиста перед законом и обычаем. Она вообще больше не была рабыней меча. как военная добыча, она превратилась в простую рабыню, и то, что Барабин доверял ей оружие, было личной милостью с его стороны.
С тем же успехом Роман мог отправить ее в поле копать землю. С доподлинной рабыней меча такой номер бы не прошел, а с военной добычей — сколько угодно.
Барабин, правда, не разобрался еще, какие коллизии могут возникнуть, если меч Тассимен вдруг найдется. Но зато он понял, к чему был странный разговор в подземелье, когда гейша сказала, что хочет стать новой Эрефорше.
Покойная Эрефорше была доподлинной рабыней меча. Она перешла к Роману по праву честного боя вместе с мечом Эрефором. И погибла, защищая этот меч.
Теперь у Барабина не было настоящей рабыни меча. Но он мог отдать Эрефору любую из своих рабынь. Или даже хоть всех сразу.
Такой вот маленький нюанс. Маленький да удаленький.
Вооруженная гейша — это не обязательно рабыня меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В результате мост оказался зафиксирован в нижнем положении. И это могло означать только одно — сам Ночной Вор или кто-то по сговору с ним собирается атаковать замок со стороны Баргаута.
Но не только это волновало Барабина, когда он слушал распоряжения нового короля, адресованные не ему.
Надпись на ножнах Ночного Вора не давала ему покоя.
— Ты говоришь, что была рабыней Робера о’Нифта? — спросил он у Тассименше. — Может быть, ты знаешь имя его меча?
— Имя его меча все забыли по приказу короля Гедеона, — ответила она.
— Король Гедеон умер. И я буду рад, если ты вспомнишь.
— Я помню. Имя его меча — Мадейнуса.
Она произнесла это слово слитно с ударением на «у», но Барабин был к этому готов.
Он не удивился бы даже, если бы имя самого Ночного Вора, тоже забытое всеми по приказу короля Гедеона, оказалось похоже на «Бэтмен», «Терминатор» или «Человек-паук». Хотя по словам баргаутов, имечко у него было такое, что сходу и не выговоришь.
И тем не менее, бывшая рабыня Ночного Вора, помнила это имя, несмотря на все сложности и королевский запрет. И на вопрос Барабина, как зовут Робера о’Нифта на самом деле, она ответила:
— Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор.
«А еще есть такая фамилия — Череззаборногузадерищенко», — подумал Барабин, не зная, радоваться ему или огорчаться.
С одной стороны, Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор с 99-процентной гарантией был американцем, потому что ни у кого больше просто не бывает таких имен. А следовательно, он был землянин.
Но с другой стороны, Роман предпочел бы встретить в этом безумном мире не американца, а русского землянина. И желательно, чтобы этот русский был ему другом, а не врагом.
49
Когда Барабин отвлекся от разговора с Тассименше о мечах и именах и снова повернулся к трону, его взгляду открылась не самая приятная для глаз картина.
Перед мрачно восседающим на троне Леоном выжившие гейши из королевской стражи делали себе харакири.
Выглядело это не вполне по-японски — но ведь и в самой Японии знатные дамы не имели привычки вспарывать себе животы. В случае необходимости они просто и элегантно всаживали кинжал себе в сердце.
Боевые гейши баргаутского короля поступали точно так же, только предварительно снимали с себя и аккуратно складывали оружие и одежду.
Церемония тянулась медленно, потому что рабыни подходили к новому королю поодиночке и проделывали процедуру без суеты и спешки.
А вот Барабин поспешил подойти к трону, даже не смотря на риск обратить на себя гнев молодого короля.
— Сир, вы уверены, что это разумно? — спросил он, жестом останавливая очередную гейшу, которая, опустившись на колени, уже поднесла кинжал к обнаженной груди.
Повинуясь этому жесту, она остановила руку, но король Леон тут же поднял на нее глаза, и было в его взгляде что-то такое, из-за чего рабыня вонзила клинок себе под грудь, пожалуй, даже чересчур поспешно.
По этой причине она не убила себя с одного удара, но две другие гейши оттащили обмякшее тело в сторону, не дожидаясь, пока их боевая подруга умрет.
Но пока к трону приближалась следующая гейша, Барабин успел сказать:
— Черные не зря заклинили мост. Нападения надо ждать со дня на день, а то и с минуты на минуту. Разумно ли в такой момент истреблять лучших воинов без всякой пользы?
Следующая гейша, уложив свою тунику и оружие в ряд с остальными, встала на колени и прошептала:
— Прости меня, дон король!
На этот раз удар в сердце был точен и рука не дрогнула. Гейша повалилась набок и, дернувшись пару раз в агонии, затихла.
— Это не воины, это рабыни, — произнес король холодно. — По закону и обычаю они заслужили жестокую казнь. Эти гейши не сберегли королевский меч, и позор их ничем не смыть. Но я внял их просьбе позволить им умереть достойно.
Еще одна боевая гейша упала ничком к ногам короля, обагрив кровью темный пол, на котором эта кровь была почти незаметна.
— В моей стране есть другой обычай, — сказал Барабин. — Солдата, который своим преступлением заслужил смерть, посылают на самый горячий участок боя и позволяют ему искупить вину кровью. Если он погибнет в бою, его хоронят с почестями. Если он прольет кровь и выживет, его прощают. И только если он провинится снова, его казнят.
Девушка, которая стояла теперь на коленях у трона, была совсем юной, и в глазах ее стояли слезы, а рука с кинжалом дрожала, и острие описывало замысловатые кривые возле маленькой упругой груди с красными, как кровь, каплями сосков.
А за нею в очереди стояло еще много рабынь.
Все они либо вовсе не участвовали в бою, где погиб король Гедеон, либо примчались уже к шапочному разбору, так как были рассеяны по всему замку — и не по собственной воле, а по приказу короля.
Те гейши, которые были рядом с Гедеоном в тронном зале, погибли все поголовно.
Виновницы потери королевского меча не стали дожидаться милостивого разрешения дона Леона покончить с собой. Они бросались на самурайские мечи, своими телами закрывая наследника, и только поэтому Леон был сейчас жив.
Но все это не имело никакого значения.
Если рыцарский меч отнят в честном бою, рабыня меча должна покончить с собой или перейти к новому хозяину клинка. Если же новый хозяин неизвестно где, то рабыня должна умереть, и если она не поспешила покончить с собой, то прежний ее господин или его наследник вправе сам выбрать способ казни.
Тем более, что бой, в котором король Гедеон лишился жизни и меча, никак нельзя назвать честным.
Барабин видел, как потупила взор Тассименше. Когда ее хозяин граф Эрде попал в плен и утратил свой меч Тассимен, его рабыня должна была покончить с собой. Но она осталась жива и оказалась среди боевых трофеев Истребителя Народов.
Теперь ее совесть была чиста перед законом и обычаем. Она вообще больше не была рабыней меча. как военная добыча, она превратилась в простую рабыню, и то, что Барабин доверял ей оружие, было личной милостью с его стороны.
С тем же успехом Роман мог отправить ее в поле копать землю. С доподлинной рабыней меча такой номер бы не прошел, а с военной добычей — сколько угодно.
Барабин, правда, не разобрался еще, какие коллизии могут возникнуть, если меч Тассимен вдруг найдется. Но зато он понял, к чему был странный разговор в подземелье, когда гейша сказала, что хочет стать новой Эрефорше.
Покойная Эрефорше была доподлинной рабыней меча. Она перешла к Роману по праву честного боя вместе с мечом Эрефором. И погибла, защищая этот меч.
Теперь у Барабина не было настоящей рабыни меча. Но он мог отдать Эрефору любую из своих рабынь. Или даже хоть всех сразу.
Такой вот маленький нюанс. Маленький да удаленький.
Вооруженная гейша — это не обязательно рабыня меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104