– Так как же ты найдешь дорогу в таком тумане? – настаивала Блейз.
– Я знаю каждую травинку на пути домой, не беспокойся. Флейм, ты можешь немного поехать на Скандоре.
Она поморщилась и выразительно потерла бедра.
– Предпочитаю идти пешком. Я могу исцелить себя, но это довольно утомительно.
Мне совсем не нравились голубые тени, окружившие ее глаза.
– Садись в седло, – сказал я. – Теперь, когда на селвере будет ехать всего один человек, а не три, тебе будет гораздо удобнее.
Флейм открыла уже рот, чтобы начать спорить, но Блейз поддержала меня, и Флейм подчинилась. Блейз пошла со мной рядом.
– Жители Небесной равнины в самом деле обладают лучшим нюхом, чем другие люди?
Я небрежно пожал плечами.
– Откуда мне знать? Я знаком только со своим собственным носом.
Однако Блейз не отставала.
– Скажи, чем пахнет Флейм?
– Чем-то сладким. Только сегодня она не пользовалась своими благовониями, и за эту милость я ей весьма благодарен.
– Это не благовония, – сказала Блейз, – это силв-магия. Ты ее не чуешь сейчас, потому что Флейм перестала создавать иллюзию, будто у нее есть левая рука.
Я поморщился.
– Прошу тебя! С меня достаточно этой чепухи!
– Очень многие люди верят в магию, Гилфитер.
– Однако это не делает ее истиной. Очень многие люди верят во владыку Фелли, верят, будто его порадовала смерть Джастрии. Вера – не доказательство.
– А каковы религиозные взгляды жителей Небесной равнины?
– На самом деле у нас их вовсе нет. Мы верим в то, что являемся частью мира, и верим, что должны передать его своим потомкам таким, каким получили сами. Когда мы умираем, нас хоронят, и постепенно мы становимся частью земли. Именно так, как часть земли, мы поручаем себя заботе следующих поколений. И будучи частью земли, которая их кормит, мы в свою очередь заботимся о них.
– Никакого небесного блаженства, никакого ада? И вы не верите в то, что творцом мира, создавшим и вас, был бог?
– Нет. Зачем тут нужен бог или другое существо? Мы просто есть. Мы живем, мы умираем, и цикл начинается заново. Мы с радостью ждем времени, когда станем землей. Мы видим в этом не столько смерть, сколько постепенное перерождение в ту самую землю, что вскормила нас, и тем самым участие во всех тех жизнях, что наступят после нас. Мы верим в то, что земля обладает сознанием, которое недоступно нам при жизни. Смерть – не конец, она просто другое состояние, настолько отличное от того, что нам известно, что даже и размышлять о нем бессмысленно.
– Вы верите, что ваши предки стали частью вас?
– В определенном смысле.
– Ни обрядов, ни богов, ни храмов, ни патриархов?
– Ничего такого у нас нет.
– Похоже на то, что это – религия для меня. – Говоря, Блейз улыбнулась мне, но в ее улыбке проскользнуло что-печальное, почти трагическое. Пожав плечами, она перемела тему. – Ты все еще отрицаешь, что Руарт понимает нас?
Я покачал головой.
– Нет, я же не слепой. Я убедился, что понимает. Только вот даже старина Скандор прибегает ко мне, стоит свистнуть, и магия тут ни при чем. Может быть, порода Руарта отличается от других птиц. Значит, существуют разумные птицы. Не сомневаюсь, что в мире множество чудес, а я просто недостаточно путешествовал, чтобы их увидеть; может быть, в некоторые из них мне было бы так же трудно поверить, как и в это.
– Упрямый ты человек, Келвин Гилфитер.
– Я врач, человек, изучающий науку исцеления. Я предпочитаю ознакомиться с фактами, прежде чем прописать лекарство.
Блейз оглянулась, чтобы убедиться: Флейм на Скандоре не потерялась в тумане, потом сказала:
– Ты и впрямь недостаточно путешествовал, пастух, совершенно недостаточно.
Я только хмыкнул и положил конец разговору, накинув на голову угол тагарда, чтобы защититься от сырости. Существует множество вещей, которые можно выразить с помощью тагарда.
Солнце пробилось сквозь туман как раз к тому моменту, когда около полудня на следующий день мы добрались до Вина.
Представившаяся мне возможность показать своим спутницам, что Небесная равнина – одно из самых красивых мест на Райских островах, доставила мне какое-то извращенное удовольствие. Не знаю, почему мне хотелось, чтобы им понравилась моя родина, однако это было так. Может быть, все заключалось просто в желании убедить Блейз в том, что мне не требуется далеко путешествовать, чтобы увидеть красоты мира.
А Крыша Мекате, несомненно, была одним из чудес света. Мы называем ее Небесной равниной, но на самом деле она вовсе не плоская: мягкие холмы прорезают каменистые русла потоков, кое-где поднимаются скалы, которым ветер и дожди придали самые причудливые формы, а широкие лужайки покрыты цветущими растениями, меняющими цвет с каждым новым сезоном. Тогда как раз расцветали розовые вьюнки и серо-голубоватые кошачьи лапки. Как только выглядывало солнце и щупальца тумана таяли, раскрывали лепестки белые маргаритки, и цвет лугов менялся у нас на глазах, однако стоило набежать облаку, и маргаритки снова закрывались; от этой живой переменчивой красоты трудно было оторвать взгляд.
Мы остановились на вершине склона, спускающегося к потоку Вин, по которому получил название и наш тарн. Дома выстроились вдоль берегов, по пять на каждом; их двери отделяло от воды ровно такое расстояние, чтобы жилища не залило даже в самый сильный разлив. Дома были встроены в склон берега так, чтобы как можно меньше нарушать естественный ландшафт. Общая комната каждого дома выступала вперед, но на крыше, засыпанной землей, росли цветы и овощи; две части тарна соединял каменный пешеходный мост, а плоские камни, положенные между домами, позволяли ходить к соседям, не нарушая почвенный покров.
– Это и есть твой тарн? – спросила Блейз. – Это Вин?
Я был задет тем, что вид не произвел на нее, похоже, никакого впечатления.
– Да. Кстати, иных поселений ты на Крыше Мекате не увидишь. У нас нет городов, только тарны. И в каждом десять домов определенных семейств, которые соединяют точно такие же каменные дорожки.
– А где же ваши стада селверов?
– На пастбище. Рядом с тарном остаются только те селверы, которых мы доим. Пастухи присматривают за животными днем и ночью и перегоняют стада с одного пастбища на другое, чтобы не нанести вреда растительности. Мы все по очереди пасем селверов. – Я пристально взглянул на женщин. – В тарне вы должны быть особенно осторожны, чтобы не повредить почву. Если пойдете в другой дом, не сходите с лежащих между домами камней.
– А как насчет Следопыта? Как к нему отнесутся твои соплеменники? – спросила Блейз.
Флейм фыркнула.
– Как будто этой ходячей заразе хоть где-нибудь порадуются!
Я с сомнением глянул на пса.
– Мы не держим домашних любимцев. И у нас не найдется корма для такого крупного животного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125