Когда мальчик-слуга вернулся с медовым напитком, я осушил кружку одним глотком.
– Не знаю, как вы оба это пережили, – сказал я Руарту.
– Придет день, и я убью его.
Слова Руарта могли бы показаться смешными: он был меньше моей ладони, с клювом короче моего ногтя, с когтями менее острыми, чем шипы розы. И все же в нем чувствовалась такая холодная ярость, что угроза выглядела просто констатацией факта и вовсе не казалась смешной.
Скорее всего мое беспокойство не утихало просто потому, что я снова и снова ощущал ужасное зловоние – такое сильное, что оно превосходило запах и напоминало удар физической силы. Каждый раз оно оказывалось более сильным и более зловещим.
– Дун-магия, – говорила мне Блейз. – Кто-то из злых колдунов недавно побывал здесь.
Да, так она говорила, только я был практически уверен: сама она в это не верила. Она считала происходящее вспышкой чего-то, что осталось во Флейм от осквернения ее Мортредом, чего-то, что Флейм отчасти могла в себе контролировать, но от чего окончательно избавится только в тот день, когда Мортред умрет.
Через десять дней после того, как мы прибыли в Амкаб-рейг, во время завтрака в саду Блейз сообщила мне, что они решили отправляться дальше.
– Я советую тебе тоже перебраться куда-нибудь из Амкабрейга или по крайней мере спрятаться – на случай, если пакетбот в следующий раз привезет приказ здешним властям схватить нас, – сказала она.
– Если хочешь, мои друзья-дастелцы встретят корабль на пристани и выяснят, что смогут, – предложил Руарт. – Из таких мелких и незаметных птичек, как мы, получаются хорошие шпионы.
Я кивнул и поблагодарил Руарта. Он был совершенно прав: хоть на Порфе не такой жаркий климат, как на самом Мекате, все равно окна здесь не имеют стекол, а решетки или ставни – не преграда для птичек: все привыкли, что они часто залетают в помещения, и никто не обращает на них внимания.
– Приятельница Гэрровина Анисти, – сказал я, – предлагает мне поселиться у нее, если меня будут разыскивать. – Я уже несколько раз ходил к Анисти читать книги Гэрровина, но сундук так пока и не прибыл. – Единственная неприятность, которая может меня ждать, – это затруднения с переездом на Брет, если здешние стражники начнут на меня охотиться.
Флейм налила себе в кружку простокваши.
– Если ты пробудешь здесь достаточно долго, мы вернемся обратно, и тогда я с помощью иллюзии смогу изменить твою внешность, – сказала она.
Я покраснел. До чего же меня раздражала эта моя особенность – заливаться краской, словно я стеснительная барышня, а не взрослый мужчина! Вот и теперь – Флейм предлагала мне свою помощь после того, как я отказался помогать им, и это меня смутило. Блейз, негодяйка, скривила губы, наслаждаясь моей растерянностью: она, конечно, сразу догадалась, отчего я покраснел. Флейм ничего не поняла, но Блейз то читала меня как раскрытую книгу. Дек, временами отличавшийся исключительной тупостью, громко поинтересовался:
– Почему ты стал таким красным, сир-Гилфитер?
– Не твое дело, – прорычал я.
Блейз наконец пожалела меня и переменила тему разговора.
– Знаете, мне, пожалуй, не особенно нравятся эти орхидеи. – Я оглядел беседку, в которой мы сидели: к каждой перекладине были привязаны плетеные корзинки, из которых свешивались яркие соцветия. Марин, хозяйка гостиницы, очень гордилась своими орхидеями и по нескольку часов каждый день за ними ухаживала.
– Почему? – удивилась Флейм. – Они такие красивые!
Я пододвинул к ней блюдо с пирожными – как знак примирения, – и она с улыбкой взяла одно. Будь я моложе и впечатлительнее, эта улыбка растопила бы мое сердце; теперь же я часто смотрел на нее просто ради удовольствия полюбоваться совершенной красотой.
– Слишком кричащие, – сказала Блейз, – слишком хвастливые. Слишком крупные, слишком плотские, слишком экзотические. Словом, чересчур похожие на меня. Я предпочитаю изящные розовые благоухающие цветочки – обладающие всем, чего мне не хватает. Глупо, правда?
– Розовые? – с отвращением переспросил Дек.
– Да. А за эту гримасу, мой мальчик, тебе полагается наказание: после завтрака отправляйся и найми для нас повозку. Мы отправимся к Плавучей Заросли со всеми удобствами.
– В этом нет нужды, – возразила Флейм. – Я вполне могу идти.
– А кто сказал, что повозка нужна тебе? – пожала плечами Блейз. – Может, я хочу поберечь свои старые коленки.
– Не смей меня опекать! – бросила Флейм, добавив ругательство, поразившее всех нас своей грубостью.
Я знал, что иногда Флейм сквернословит – эта привычка возникла у нее еще в детстве, в результате общения с дастелцами, – но никогда еще не слышал от нее подобной непристойности. Это было на нее не похоже, и все мы потрясенно вытаращили на нее глаза.
– Флейм! – с упреком чирикнул Руарт.
– Я сыта вами по горло! – воскликнула Флейм. – Вечно сплетничаете обо мне у меня за спиной! – Она погрозила пальцем Руарту. – А ты, паршивый пучок перьев, предатель! Ты все время проводишь с Блейз и Келом, а не со мной! – С этими словами, полными злобы, Флейм вскочила из-за стола и кинулась прочь, оттолкнув по дороге хозяйку гостиницы и выбив из ее рук поднос. Предназначенные нам на завтрак оладьи были спасены только благодаря эгоистическому героизму Дека, кинувшегося к Марин и подхватившего тарелки.
– Вот, видали? – пропыхтел он. – Вы все передо мной в долгу! Если бы не я, вы все остались бы без завтрака!
Руарт полетел следом за Флейм, Дек принялся уничтожать оладьи, а Марин отправилась на кухню за новой порцией. Блейз взглянула на меня.
– Ей становится все хуже.
Я кивнул.
– Да.
– Когда ты только встретил ее, она не была такой.
– Нет.
– Похоже, ампутации руки было недостаточно. Даже и лечения Датрика и других силвов было недостаточно.
– Существуют болезни, которые возвращаются через много времени после того, как, казалось бы, были излечены.
– Дун-магия – это не болезнь, – язвительно поправила меня Блейз.
Я пожал плечами.
– Ты же сама спросила мое мнение, не так ли?
Блейз всплеснула руками.
– Да спасет меня Великая Бездна от врачей-пастухов с мозгами как у селвера!
Мы в упор смотрели друг на друга, а Дек завороженно наблюдал за нами, не забывая при этом уплетать оладьи.
– Ты в самом деле думаешь, что дун-магия – это болезнь? – после долгого молчания спросила Блейз.
– Да, я так думаю. Наверняка, конечно, тут ничего сказать нельзя, но думаю я именно так. В одном ты права: Флейм не была полностью излечена. Таких болезней много: болотная лихорадка, например, возвращается снова и снова, даже если давать заболевшему отвар целебной коры, особенно если лечение не было начато достаточно рано. Ты сама говорила, что Флейм получила помощь не сразу после того, как Мортред заразил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125