ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


ГЛАВА 26

РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН
Если ты бывал на архипелаге Ксолкас, то знаешь, как поражает он с первого взгляда.
Мы подошли к нему ранним утром, и косые лучи встающего солнца позолотили острова и протянули по воде их черные тени, подобные пальцам, указывающим на какую-то далекую невидимую цель. Каждый остров башней возвышался над бурным морем и каждый был окружен скалами, похожими на детей, играющих у ног родителя-великана. Острова представляли собой выветренные колонны с множеством трещин; тысячи и тысячи птиц кружились над ними и пронзительно кричали, на невидимых воздушных потоках взлетая вверх и пикируя вниз.
На вершинах скалистых островов жили люди; их выстроенные из камня жилища иногда опасно нависали над обрывом, а окна смотрели на океан, ярящийся далеко-далеко внизу. Всего, как мне сказала Блейз, островов было около сотни. На десятке самых больших располагались города; остальные давали приют хуторам, окруженным полями, на которых паслись овцы или зрела пшеница.
Столица архипелага, Барбикан, где жил владыка, находилась на самом большом острове. Город занимал всю его поверхность, от одного обрыва до другого; в центре находился дворец. Название столица получила от укрепления – навесной башни, прилепившейся на самой вершине, к которой от порта вела извилистая дорога.
Дек, стоявший со мной рядом на палубе, пока наш корабль ложился в дрейф и ожидал лоцмана, засыпал Блейз и Райдера вопросами. На этот раз плавание было для него унылым: приходилось все время сидеть в трюме, потому что сломанные ребра не позволяли лазить по вантам; по этой же причине пришлось отложить и уроки фехтования. Большую часть времени Дек проводил с Блейз, в то время как Райдер допрашивал меня – иначе это назвать трудно – по поводу медицинских умений жителей Небесной равнины. Его интерес был искренним, а потому льстил мне, но я никогда не забывал о том, что движут Райдером особые мотивы. Он так и не признался мне в этом. Патриарх, занимающийся обычными для священнослужителя делами, едва ли стал бы выяснять, как часто роды на Небесной равнине кончаются смертью матери, умеем ли мы излечивать шестидневную лихорадку или можем ли помочь при переломе позвоночника. Теперь, конечно, я понимаю, что уже тогда Райдер планировал такое будущее Райских островов, когда Патриархии все эти сведения стали бы действительно необходимы.
Кроме того, Райдер желал познакомиться со всеми моими теориями – даже не имеющими доказательств – по поводу дун-магии, заражения ею и осквернения силвов. Учитывая его беспокойство по поводу Флейм, удивляться этому не приходилось, и должен признаться: я наслаждался часами, проведенными за обсуждением того, является ли магия болезнью. Райдер полагал, что не все так просто, и, если быть честным, я почувствовал, что моя уверенность пошатнулась.
Как могла моя теория объяснить то, что я видел собственными глазами: например, исцеление ран Райдера благодаря одной только концентрации внимания силвов, пока сам он был без сознания? Или физический ущерб, нанесенный моему плоту ударом дун-магии? Или способность Флейм заставлять других видеть именно то, что она хочет? Все это были тайны, в которые я мечтал проникнуть. Они зачаровывали меня не только возможностями медицинского применения, но и чистой радостью познания.
Райдера и смешила, и сердила моя решимость доказать, что магия является естественным феноменом, объяснения которому мы просто еще не нашли.
– Как можешь ты, разумный человек, верить в магию? – спросил я его однажды, в свою очередь раздраженный его готовностью слепо признавать магическую природу способностей силвов и злых колдунов.
– Ты забываешь, – ответил он мне со слабой улыбкой, – что я верю в могущество Бога. Такую веру лишь небольшой шаг отделяет от веры в нечто противоположное: в силу зла, дун-магию. Не так уж трудно представить себе, что Бог посеял семена способности к силв-магии или Взгляду, чтобы дать нам оружие для борьбы с темными силами. Для меня магия – просто название для этих сил, таких же сверхъестественных, как сам Бог. Поверь в Бога, Гилфитер, и ты скоро признаешь существование магии как непознаваемой сущности.
Я вздохнул. Противопоставить что-либо доводам Райдера я не мог, поскольку мы просто не имели общей почвы для спора. Мне были нужны доказательства или хотя бы какая-то достоверность; Райдер же нуждался только в вере.
По правде говоря, я втайне начал восхищаться Райдером, хоть он мне и не слишком нравился: я мог только чувствовать уважение к его готовности сражаться с собственными демонами. Райдер был из тех, кто от природы воинствен; однако рассудок говорил ему, что существует лучший способ решать проблемы, и поэтому он научился сдерживать порыв дать сдачи в случае нападения. К несчастью, мы с Блейз, не подозревая об этом, поощрили его склонность к насилию, когда допустили воздействие на него экс-силвов. К тому же из-за нас на него легло новое бремя вины – цена, которую мы заплатили за его жизнь. Все время, пока корабль пересекал океан, Райдер сражался с новыми демонами, на многие часы отгородившись от окружающего мира в молитве к Богу, чьей поддержки он больше не чувствовал. Я сомневался в том, что это помогает: в Райдере по-прежнему кипел едва сдерживаемый гнев. Думаю, Блейз в отличие от меня не понимала всей тяжести его борьбы. Я улавливал слабый запах дун-магии, исходящий от Райдера, запах вины и страданий, рожденных мыслями о том, что он не стоит того, что было уплачено за его жизнь. Для меня внешнее спокойствие Райдера было всего лишь тонкой коркой, под которой скрывался настоящий ад: бурлящий котел ярости и обиды на нас с Блейз, причинивших ему такие мучения, постоянно разогреваемый остающейся в нем дун-магией.
И все же, общаясь с нами, Райдер старался сохранять вежливость, что, должно быть, требовало от него нешуточных усилий и самообладания. Иногда он срывался, и горечь прорывалась в едких насмешках или холодности. Может быть, его чувство к Блейз – иногда я замечал в его глазах любовную тоску – в какой-то мере помогало ему сохранять равновесие; но и с этой любовью ему приходилось бороться: будущего она не имела. То единственное, от чего он не мог отказаться – его вера, – как раз и разделяло их с Блейз.
Так и случилось, что на Ксолкас мы прибыли, осаждаемые каждый своим личным демоном и терзаясь общей виной: нам не удалось ни защитить Флейм, ни спасти ее от Мортреда. Все мы испытывали ужас перед ее судьбой: Флейм превращалась в собственную противоположность, постепенно уступала злу, мучаясь этим. Боялись мы и того, что ей предстоит стать женой сначала властителя Брета, жирного мерзавца, развлекающегося издевательствами над мальчиками, а потом, возможно, злого колдуна, наслаждающегося страданиями других людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125