Польщенный вниманием дамы, состоявшей едва ли не в родственных отношениях с самой королевой, шталмейстер понял, какие преимущества может ему сулить эта связь, и легко уступил. С этого момента его влияние на Марию Медичи — благодаря посредничеству Леоноры, к советам которой королева всегда прислушивалась, — стало безграничным.
Среди итальянцев, сопровождавших молодую королеву, находились и братья Орсини, Паоло и Вирджинио, в одного из которых Мария была влюблена. Поговаривали даже, что любила она обоих сразу, потому и не спешила на встречу с супругом.
Пока Мария, путешествуя во главе огромного кортежа, медленно продвигалась вдоль берега Роны, приближаясь к Авиньону, Генрих IV воевал с герцогом Савойским из-за маркграфства Салуццо. Король управлял армией из Гренобля и потому решил, что удобнее всего будет встретиться с супругой в Лионе, где и состоится торжественная брачная церемония. Мария должна была прибыть из Марселя, а он — с берегов Изера.
В Авиньоне уставшую Марию ожидал папский легат, устроивший молодой принцессе пышный прием. В папском дворце танцевали и пели, а когда танцы подошли к концу, ковры, закрывавшие стены, внезапно опустились, и перед изумленными гостями предстали столы, заставленные изысканными яствами. Пир был достоин самого папы, на десерт каждая из дам получила статуэтку древнего римского божества из белоснежного сахара…
Мария с сожалением покинула гостеприимный Авиньон, чем-то напоминавший ей родную Флоренцию. А когда на кортеж обрушился мистраль, и стало холодно и промозгло, тоска по солнечной Италии стала просто невыносимой. Но принцесса вынуждена была смириться с тем, что наступил ноябрь, и что погода с каждым днем портилась. Вскоре пошел снег, и копыта лошадей заскользили по наледи. Бедных итальянцев замучили кашель и насморк.
Мария тоже дрожала от холода и сырости. Она зябко куталась в подбитый беличьим мехом плащ и чувствовала себя одинокой и всеми забытой.
В Лионе, куда принцесса добралась девятого декабря, ей устроили замечательный прием. Во дворце Ла Мот зажгли все камины, а окна занавесили плотными шторами, которые должны были уберечь изнеженных южан от сквозняков. Едва лишь будущая королева со своей свитой въехала в город, ворота заперли и даже — для вящей безопасности — подняли мост. Однако короля в Лионе Мария, к своему огромному удивлению, не нашла. Этот странный человек, лишенный всяческих понятий о приличиях, развязный и безответственный, отправился в небольшое путешествие в обществе Генриетты, с которой недавно помирился…
Под стенами Лиона он появился лишь через неделю. И, разумеется, вид запертых ворот и поднятого моста вывел его из себя. Как же так?! Король спешит на свидание, а его, оказывается, вовсе не ждут?! Громовым голосом Генрих приказал опустить мост и открыть ворота, и без промедления, ибо час уже был довольно поздний, прямиком направился к принцессе. В дверь ее спальни он колотил эфесом шпаги.
Испуганная Мария, которая уже разделась, собираясь лечь в постель, приказала дамам посмотреть, кто посмел нарушить ее покой. Король ворвался в комнату и с нескрываемым интересом огляделся по сторонам.
Поняв, кто перед ней, итальянка почтительно присела в реверансе, но король тут же поднял ее и поцеловал долгим поцелуем. В нос принцессе ударил острый запах чеснока, и она успела еще заметить большой, покрасневший от холода нос, седеющую бородку и блестящие синие глаза, полные любопытства и вожделения.
Придворные дамы Марии Медичи склонились перед своим повелителем, а герцогиня Анна де Немур, первая статс-дама, которую Генрих подчеркнуто учтиво приветствовал, как только выпустил из объятий молодую супругу, предложила королю свои услуги в качестве переводчицы. Урожденная д'Эсте, герцогиня с. детства владела итальянским.
Генрих пребывал в отличном расположении духа. Весело потирая руки, он обратился к жене:
— Надеюсь, вы уступите мне краешек вашей кровати. Я так спешил к вам, что не захватил свою…
Откровенность этого предложения застала герцогиню врасплох, и она тщетно попыталась смягчить слова короля, пробормотав что-то об освящении брака папским легатом.
Мария же Медичи, не совсем понимая, о чем речь, но желая произвести наилучшее впечатление на мужа, внезапно объявила:
— Я с удовольствием выполню любое желание моего короля и супруга.
В ответ Генрих широко улыбнулся и во всеуслышание распорядился:
— Поскорее уложите королеву в постель. Я же ненадолго удалюсь, чтобы привести себя в порядок.
Дамы засуетились; Мария, поняв наконец, что ее ждет, потеряла самообладание. От страха ее стала бить дрожь, и, несмотря на множество грелок, бедняжке никак не удавалось согреться.
Не дожидаясь приглашения, в опочивальню вернулся Генрих, сбросивший с себя кирасу и сапоги со шпорами. Подготовка к брачной ночи не заняла у короля много времени. Не стесняясь, он скинул с себя остальную одежду и лег рядом с Марией.
Волна отвратительной вони обдала молодую женщину, так что она с трудом сдержала приступ тошноты. Аромат изысканных благовоний, которыми всегда пользовалась Мария, не смог побороть исходившего от короля сильного козлиного запаха, и изнеженная итальянка едва не задохнулась.
Добрый король Генрих и вправду мылся очень редко — мыться часто считалось в те времена во Франции почти грехом. Потому в свою брачную ночь Мария Медичи пережила пренеприятнейшее испытание. Однако…
Однако на следующее утро у нее хватило такта и выдержки никак этого не показать. Она улыбнулась и мило объявила:
— Я покорена и очень рада, что нашла короля молодым и полным сил.
На что Генрих галантно ответил:
— Я тоже не обманут в своих ожиданиях. Вы красивы и грациозны.
Неужели это начало упоительного медового месяца? Никоим образом. Этот спектакль был устроен исключительно для папского легата и посланника герцога Фердинанда. Новобрачные сочли свой первый супружеский опыт не особенно удачным. Правду говоря, у каждого из них была своя причина не ощутить «любовного опьянения». Мария про себя называла короля «грязным невежей», а король — едва ли не вслух — честил ее «дряблой толстухой» и «неопытной дурой». Но они поженились вовсе не для того, чтобы развлекаться, и потому на следующий же вечер мужественно встретились вновь. Так продолжалось до дня официального бракосочетания, которое состоялось неделю спустя, восемнадцатого декабря. Все это время Генрих почти не отходил от Марии и весьма примерно исполнял свой долг. Усердие короля вскоре дало о себе знать: королева понесла.
Не прошло и пяти дней после свадьбы, как Генрих покинул Лион, сославшись на неотложные государственные дела, и, галопом миновав Париж, устремился в Верней, где уже ждала его очаровательная Генриетта д'Антраг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Среди итальянцев, сопровождавших молодую королеву, находились и братья Орсини, Паоло и Вирджинио, в одного из которых Мария была влюблена. Поговаривали даже, что любила она обоих сразу, потому и не спешила на встречу с супругом.
Пока Мария, путешествуя во главе огромного кортежа, медленно продвигалась вдоль берега Роны, приближаясь к Авиньону, Генрих IV воевал с герцогом Савойским из-за маркграфства Салуццо. Король управлял армией из Гренобля и потому решил, что удобнее всего будет встретиться с супругой в Лионе, где и состоится торжественная брачная церемония. Мария должна была прибыть из Марселя, а он — с берегов Изера.
В Авиньоне уставшую Марию ожидал папский легат, устроивший молодой принцессе пышный прием. В папском дворце танцевали и пели, а когда танцы подошли к концу, ковры, закрывавшие стены, внезапно опустились, и перед изумленными гостями предстали столы, заставленные изысканными яствами. Пир был достоин самого папы, на десерт каждая из дам получила статуэтку древнего римского божества из белоснежного сахара…
Мария с сожалением покинула гостеприимный Авиньон, чем-то напоминавший ей родную Флоренцию. А когда на кортеж обрушился мистраль, и стало холодно и промозгло, тоска по солнечной Италии стала просто невыносимой. Но принцесса вынуждена была смириться с тем, что наступил ноябрь, и что погода с каждым днем портилась. Вскоре пошел снег, и копыта лошадей заскользили по наледи. Бедных итальянцев замучили кашель и насморк.
Мария тоже дрожала от холода и сырости. Она зябко куталась в подбитый беличьим мехом плащ и чувствовала себя одинокой и всеми забытой.
В Лионе, куда принцесса добралась девятого декабря, ей устроили замечательный прием. Во дворце Ла Мот зажгли все камины, а окна занавесили плотными шторами, которые должны были уберечь изнеженных южан от сквозняков. Едва лишь будущая королева со своей свитой въехала в город, ворота заперли и даже — для вящей безопасности — подняли мост. Однако короля в Лионе Мария, к своему огромному удивлению, не нашла. Этот странный человек, лишенный всяческих понятий о приличиях, развязный и безответственный, отправился в небольшое путешествие в обществе Генриетты, с которой недавно помирился…
Под стенами Лиона он появился лишь через неделю. И, разумеется, вид запертых ворот и поднятого моста вывел его из себя. Как же так?! Король спешит на свидание, а его, оказывается, вовсе не ждут?! Громовым голосом Генрих приказал опустить мост и открыть ворота, и без промедления, ибо час уже был довольно поздний, прямиком направился к принцессе. В дверь ее спальни он колотил эфесом шпаги.
Испуганная Мария, которая уже разделась, собираясь лечь в постель, приказала дамам посмотреть, кто посмел нарушить ее покой. Король ворвался в комнату и с нескрываемым интересом огляделся по сторонам.
Поняв, кто перед ней, итальянка почтительно присела в реверансе, но король тут же поднял ее и поцеловал долгим поцелуем. В нос принцессе ударил острый запах чеснока, и она успела еще заметить большой, покрасневший от холода нос, седеющую бородку и блестящие синие глаза, полные любопытства и вожделения.
Придворные дамы Марии Медичи склонились перед своим повелителем, а герцогиня Анна де Немур, первая статс-дама, которую Генрих подчеркнуто учтиво приветствовал, как только выпустил из объятий молодую супругу, предложила королю свои услуги в качестве переводчицы. Урожденная д'Эсте, герцогиня с. детства владела итальянским.
Генрих пребывал в отличном расположении духа. Весело потирая руки, он обратился к жене:
— Надеюсь, вы уступите мне краешек вашей кровати. Я так спешил к вам, что не захватил свою…
Откровенность этого предложения застала герцогиню врасплох, и она тщетно попыталась смягчить слова короля, пробормотав что-то об освящении брака папским легатом.
Мария же Медичи, не совсем понимая, о чем речь, но желая произвести наилучшее впечатление на мужа, внезапно объявила:
— Я с удовольствием выполню любое желание моего короля и супруга.
В ответ Генрих широко улыбнулся и во всеуслышание распорядился:
— Поскорее уложите королеву в постель. Я же ненадолго удалюсь, чтобы привести себя в порядок.
Дамы засуетились; Мария, поняв наконец, что ее ждет, потеряла самообладание. От страха ее стала бить дрожь, и, несмотря на множество грелок, бедняжке никак не удавалось согреться.
Не дожидаясь приглашения, в опочивальню вернулся Генрих, сбросивший с себя кирасу и сапоги со шпорами. Подготовка к брачной ночи не заняла у короля много времени. Не стесняясь, он скинул с себя остальную одежду и лег рядом с Марией.
Волна отвратительной вони обдала молодую женщину, так что она с трудом сдержала приступ тошноты. Аромат изысканных благовоний, которыми всегда пользовалась Мария, не смог побороть исходившего от короля сильного козлиного запаха, и изнеженная итальянка едва не задохнулась.
Добрый король Генрих и вправду мылся очень редко — мыться часто считалось в те времена во Франции почти грехом. Потому в свою брачную ночь Мария Медичи пережила пренеприятнейшее испытание. Однако…
Однако на следующее утро у нее хватило такта и выдержки никак этого не показать. Она улыбнулась и мило объявила:
— Я покорена и очень рада, что нашла короля молодым и полным сил.
На что Генрих галантно ответил:
— Я тоже не обманут в своих ожиданиях. Вы красивы и грациозны.
Неужели это начало упоительного медового месяца? Никоим образом. Этот спектакль был устроен исключительно для папского легата и посланника герцога Фердинанда. Новобрачные сочли свой первый супружеский опыт не особенно удачным. Правду говоря, у каждого из них была своя причина не ощутить «любовного опьянения». Мария про себя называла короля «грязным невежей», а король — едва ли не вслух — честил ее «дряблой толстухой» и «неопытной дурой». Но они поженились вовсе не для того, чтобы развлекаться, и потому на следующий же вечер мужественно встретились вновь. Так продолжалось до дня официального бракосочетания, которое состоялось неделю спустя, восемнадцатого декабря. Все это время Генрих почти не отходил от Марии и весьма примерно исполнял свой долг. Усердие короля вскоре дало о себе знать: королева понесла.
Не прошло и пяти дней после свадьбы, как Генрих покинул Лион, сославшись на неотложные государственные дела, и, галопом миновав Париж, устремился в Верней, где уже ждала его очаровательная Генриетта д'Антраг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106