– Ну разумеется. Я не слыву храбрецом, и не в моих правилах искать преждевременную смерть.
Спускаться по лестнице для Фартингстоуна оказалось столь же трудно, как и подниматься. Он надсадно дышал, а когда они оказались в гостиной, опустился в кресло и жес­том показал Данте на другое, которое находилось футах в двадцати.
– Вы выглядите больным, Фартингстоун. Вероятно, вам нужно обратиться к врачу.
– Это пройдет. Всегда проходило.
Данте спешить было некуда. Несмотря на свое самочув­ствие, Фартингстоун крепко держал пистолет.
– Человек, который приносит еду для приговоренных, вряд ли может быть палачом, – сказал после паузы Данте. – Если я прав и Смит сбежал, что вы собираетесь делать?
– Он скоро будет здесь.
– Он хотел напасть на меня и Флер за денежное воз­награждение.
– Он никогда не причинял вам ущерба. Клянусь и за­веряю вас, что я не имел подобных намерений.
Данте был склонен поверить Фартингстоуну. Это озна­чало, что за пределами клуба «Юнион» что-то другое заста­вило этих людей сосредоточить на нем внимание.
– Что вы собрались с нами сделать?
– Вы очень скоро узнаете об этом.
– Вы ожидаете одного из своих союзников? Вы по этой причине велели Смиту прислать вам почтового курьера? Я видел его из окна. Это было щедро со стороны Смита –помочь вам, прежде чем исчезнуть. Лояльность преступни­ка!» много стоит, но все-таки…
Фартингстоун помрачнел.
Данте наклонился вперед и уперся локтями в колени.
– Если вы послали за Сидделом, думаю, он также не придет. Он ведь ваш союзник, не так ли? Вы полагаете, что он человек, который сможет сделать то, на что у вас не хва­тает мужества или сил?
– Я не знаю, о чем вы говорите. Я едва знаком с Сид…
– Он вам ничем не обязан в этом деле и не станет рис­ковать своей шеей ради вас. Если, конечно, вы не запла­тите ему столь высокую плату, без которой он не может жить.
Глаза у Фартингстоуна широко раскрылись.
– Вы не знаете…
– Мне известно, что он способен на шантаж. Думаю, что он вас шантажировал.
– Что вы имеете в виду, говоря, что он способен на шан­таж? Если бы кто-то это знал, он не смог бы этого делать. Если, конечно, не… – Он вдруг с удивлением выпучил гла­за. – Он и у вас вымогал деньги?
– Не у меня. У других, кого я знал. Это был дьявольски продуманный план, который разоблачили десять лет назад. Виновников остановили. Или так посчитали. Сиддел зна­ет, что они совершили. Думаю, он был одним из них. Что касается вас, то полагаю, что он сохранил вас для себя, не поделившись с ними. Когда он избежал разоблачения, вы продолжали платить.
Волнение Фартингстоуна видно было невооруженным глазом. Он с трудом сохранял внешнее спокойствие.
– Это был сущий ад, сэр. Да, настоящий ад! Полностью зависеть от чьей-то милости!
– Что он имел против вас? Секрет, зарытый в том кот­тедже?
Фартингстоун бросил быстрый, полный подозрения взгляд.
– Это была не моя вина.
– Как он узнал об этом?
– От своего дяди. Моего друга. Тот рассказал ему на смертном одре. Что это единственное наследство, которое он оставил своему племяннику. Способ лишить меня мое­го состояния.
– И сколько вы платили?
– Все! – Он широким жестом обвел комнату. – Всю ренту от этого имения! Все до фунта в течение тринадцати лет.
Это была дурная весть. Если Сиддел получал так мно­го, пока секрет оставался зарытым, у него была веская при­чина желать, чтобы его не обнаружили.
Он может прийти. И сделать то, чего хотелось бы Фар­тингстоуну. Данте не сомневался, что Сиддел способен хладнокровно убить человека.
–Дьявольская дилемма, – горестно произнес Фартингстоун. – Если я решусь, мне болтаться на виселице. Если не решусь, меня будут продолжать шантажировать.
День оставался серым. В гостиной было и того мрач­нее. Тело Фартингстоуна тяжело вдавилось в кресло под грузом неразрешимой проблемы.
Данте наблюдал за дулом пистолета, ожидая момента, когда оно окажется в таком положении, что он сможет сде­лать выпад вперед.
Время шло, Фартингстоун, казалось, пребывал в по­лубессознательном состоянии, однако пистолет держал крепко.
– Если он не явится, то я предусмотрел, что он уйдет со мной, – нарушил молчание Фартингстоун. – Он очень по­жалеет, что оставил меня на краю попасти. – Он снова по­тер себе грудь.
Данте позволил Фартингстоуну снова погрузиться в по­лудрему. Ведь, если повезет, он может либо заснуть, либо потерять бдительность. Вероятно, он всю ночь провел на ногах, и усталость брала свое.
Спустя полчаса мрачную тишину комнаты, куда доно­сился лишь монотонный шум дождя, нарушили странные звуки. Они были отдаленные и неясные, и Данте не мог оп­ределить их происхождения. Ничего подобного он раньше не слышал.
Этот шум, доносившийся с холмов, мало-помалу ста­новился все громче, он уже перекрывал звуки дождя и стал напоминать веселое празднество.
Наконец на это обратил внимание и Фартингстоун. Это вывело его из размышлений. Он поднял голову и в недо­умении вскинул брови.
Не теряя из виду Данте, он подошел к окну и открыл его. В комнату ворвался шум, источник которого был уже совсем близко.
То, что Фартингстоун увидел, его явно встревожило. Он нервно захлопнул окно.
– Цыгане! Какого черта…
Данте подошел к окну. Увиденная им сцена изумила его не меньше Фартингстоуна.
– Это не цыгане, Фартингстоун. Цыгане не приезжают в карете на четверке.
Карета неслась по аллее с большой скоростью. Вожжи были в руках у Люка. Рядом с ним сидела солидная женщи­на средних лет с бледным лицом и соломенного цвета во­лосами, в накинутой на голову простой шерстяной шали. Едва ли можно было не заметить ее сходства с сидящим рядом молодым человеком.
Другие женщины выглядывали из окон кареты. Еще че­тыре сидели на крыше. Наконец, две занимали место ла­кеев.
У всех в руках были кастрюли, по которым они колоти­ли ложками и поварешками, производя неимоверный шум, слышный на всю округу.
Мать Люка спустилась, едва экипаж остановился. Она что-то сказала молодой женщине, которая побежала к тыль­ной части дома.
Фартингстоун ошеломленно и безмолвно таращился в окно.
Молодая женщина вернулась и кивнула. Со своего мес­та, продолжая удерживать вожжи, Люк позвал Данте.
Фартингстоун в испуге отступил от окна и направил пи­столет в грудь Данте:
– Не отвечайте. Они придут и…
– Им известно, что я здесь, Фартингстоун. Та молодая женщина только что окликнула Флер под окном нашей комнаты и знает, что она находится наверху.
Лицо Фартингстоуна покрылось красными пятнами. Он в бешенстве посмотрел на окно. Снизу донесся голос женщины:
– Мой сын говорит, что вы удерживаете здесь мисс Монли. Мы не уйдем, пока она не выйдет и не скажет, что с вами делать. – Удары ложек по кастрюлям возобновились с новой силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79