Питер искал чувств сердца и души и проникновенно писал об этих поисках, но его темные глаза не сияли уверенностью. Напротив, в них проглядывала печаль от того, что они увидели. Так ли это?
– Здравствуйте.
– Я Роджер Таун.
– А я Эллисон Фитцджеральд.
– Мне вас очень рекомендовали. – Роджер уселся в кресло напротив нее.
– Роб не имеет ни малейшего представления о моей работе! – с мягким смешком воскликнула Эллисон.
– А он и не утверждал этого. Это вас он очень рекомендовал.
– О!
– Роб говорит, что даже если вы вложите в работу лишь десятую часть своих способностей, я останусь доволен результатом. – Комплимент дался Роджеру без всякого усилия.
– Вот как? – Эллисон почувствовала, как загорелись у нее щеки, но осталась невозмутимой под пристальным взглядом светло-голубых глаз, она чувствовала себя до странности спокойной и смелой. Она наклонила голову и спросила: – Роджер, вы давно знаете Роба?
– Около двух лет. Мы познакомились в моем отеле в Новом Орлеане. А что?
Глаза Эллисон расширились и засверкали.
– Роб просто сумасшедший, знаете ли!..
– «Шато Бель-Эйр» наш, – спустя полчаса известила Эллисон.
– Ты его очаровала. Я слышала твой кокетливый смех.
– Мы просто импровизировали. Он очень приятный, очень веселый. – Очень приятный. Питера Дэлтона Эллисон определила этими же словами. Какие разные люди – Роджер Таун и Питер Дэлтон. И оба очень приятные? – И потом, не думаю, что я могу кого-нибудь очаровать с такой гривой.
Молчание Клер подтвердило то, что Эллисон и так знала. Это внезапно бросилось ей в глаза сегодня, когда она увидела свое отражение в зеркале в кабинете Клер. Длинные рыжевато-золотистые волосы были уместны в паддоке, или на верховой прогулке по полям, или в конкуре – там, где ей больше не было места, – но не здесь и не на голове молодого дизайнера из Беверли-Хиллз!
– Сегодня я была у Ринальди. Обычно там все забито с утра до вечера, но страх перед неудобствами, связанными с Играми, выгнал всех завсегдатаев из города, так что там пусто. Думаю, ты можешь позвонить прямо сейчас и договориться.
– И ты отпустишь меня пораньше?
– Мне кажется, ты сегодня отлично поработала!
Эллисон хотела подумать об этом день-другой, но… почему и нет?
– Тогда, пожалуй, я так и сделаю.
– Я только дам тебе ключи от Белмида и инструкцию по сигнализации, чтобы ты могла заехать туда завтра утром по дороге сюда. Осмотри Белмид не спеша, как следует, и может быть, к твоему приезду будет готов твой кабинет.
Эллисон совсем забыла о кудрях! Они же были, когда она обрастала после нейрохирургической операции, но ей так не терпелось снова почувствовать тяжесть своей гривы, что она едва обратила на них внимание.
Эллисон улыбнулась, наблюдая, как на месте длинной гладкой стены волос появляются мягкие кудри, внезапно получившие свободу и каким-то образом сулящие надежду.
«Ты больше не девочка, – подумала Эллисон. – Прощай, Рыжая Леди Бель-Эйр».
– Вам нравится? – промурлыкал мастер, заметив улыбку Эллисон.
– О! – Эллисон была заинтригована, заворожена тем, что происходило с ее короткими кудрями. Она вовсе и не думала о новой стрижке, о том, как выглядит.
– Я знаю женщин, которые убились бы за такие кудри, за такой вид! – продолжал мастер. – Очень нежно, очень женственно и вместе с тем шикарно. И разумеется, с вашими глазами…
Эллисон посмотрела на свои столь же внезапно увеличившиеся зеленые глаза, мягкую рыжевато-золотистую раму вокруг своего лица и почувствовала, что с ней это уже было – недавнее воспоминание о том, как она смотрела на прекрасный образ, залюбовавшись им еще до того, как поняла, что смотрит на себя. Когда это было?
Ах да – красивая, но печальная фотография, сделанная Эмили на свадьбе Мэг. И тут же она вспомнила кое-что еще, о чем начисто забыла. Сегодня вечером, в половине восьмого, к ней на квартиру приедет Эмили, чтобы сделать фотографию для юбилея родителей – счастливая, жизнерадостная Эллисон после первого дня, проведенного на Играх.
Эллисон забыла, и это напугало ее, потому что были те жуткие месяцы после падения, когда она ничего не могла запомнить. Но Эллисон с улыбкой отмела мимолетный страх, вытесняя тревоги прошлого планами на будущее. Самое главное сейчас Белмид. Затем придет черед «Шато Бель-Эйр», а работать с Роджером Тауном будет легко и весело.
А Белмид? Легко и весело? Возможно, нет… но тем не менее Белмид был страшно важен для нее.
Внутренние помещения Белмида Эллисон, конечно же, отделает во французском стиле, что-нибудь светлое и бодрое, с цветочным орнаментом, ткань для стен и штор от Чарльза Бэрона, стулья, обтянутые шелком пастельных тонов, светлого дерева мебель с неброской резьбой и хрусталь от Лалика. Может, у Эмили найдутся подходящие фотографии роз, сирени и полевых цветов.
«Я хочу сделать Белмид очень красивым и очень счастливым, – думала Эллисон. И эта фраза без конца прокручивалась у нее в голове. – Я хочу сделать Белмид очень красивым и очень счастливым для Питера… для печального, одинокого, приятного Питера Дэлтона».
Глава 12
– Кормят в «Династи-рум» хорошо, – сказал Питеру Стив, остановив свой автомобиль на Хилгард-авеню перед «Вествуд маркизом». – Еду можешь заказать прямо в номер. Тебе точно не нужна компания?
– Нет, спасибо, Стив.
– Ну ладно. Завтра я заеду за тобой в семь утра.
– Отлично. Доброй ночи.
Направляясь от «Вествуд маркиза» к своему дому на Маунтин-драйв в Беверли-Хиллз, Стив снова и снова размышлял, не допустил ли он ошибку, решив стать продюсером «Любви».
В этом проекте все было не так, начиная со значительных уступок, которые он уже сделал очень серьезному, очень спокойному Питеру Дэлтону.
Ох уж этот очень серьезный, очень спокойный, очень решительный Питер Дэлтон! Питер точно знал, чего хочет, требовал этого, и Стив соглашался. Питер хотел сам отобрать актеров на главные роли, особенно на роль Джулии, Питер хотел письменного договора о том, что не станет давать интервью или устраивать предварительные рекламные выступления, Питер хотел, чтобы право оценки конечной продукции принадлежало только ему, причем подкрепленное правом отмены выпуска фильма, если он ему не понравится.
Стив пошел на эти небывалые уступки Питеру Дэлтону, потому что «Любовь» была лучшим из когда-либо читанных им сценариев. Перед тем как согласиться на эти уступки, Стив устроил Питеру небольшую проверку, заглянув за впечатляющий фасад из трех наград «Тони», Пулитцеровской премии и постоянного успеха на Бродвее. Стив побеседовал с актерами и актрисами, с которыми Питер работал, – известными и не очень, – и с продюсерами. И остался более чем удовлетворен.
Питер Дэлтон был лучшим. Актеры и продюсеры называли его так не задумываясь и с большим уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Здравствуйте.
– Я Роджер Таун.
– А я Эллисон Фитцджеральд.
– Мне вас очень рекомендовали. – Роджер уселся в кресло напротив нее.
– Роб не имеет ни малейшего представления о моей работе! – с мягким смешком воскликнула Эллисон.
– А он и не утверждал этого. Это вас он очень рекомендовал.
– О!
– Роб говорит, что даже если вы вложите в работу лишь десятую часть своих способностей, я останусь доволен результатом. – Комплимент дался Роджеру без всякого усилия.
– Вот как? – Эллисон почувствовала, как загорелись у нее щеки, но осталась невозмутимой под пристальным взглядом светло-голубых глаз, она чувствовала себя до странности спокойной и смелой. Она наклонила голову и спросила: – Роджер, вы давно знаете Роба?
– Около двух лет. Мы познакомились в моем отеле в Новом Орлеане. А что?
Глаза Эллисон расширились и засверкали.
– Роб просто сумасшедший, знаете ли!..
– «Шато Бель-Эйр» наш, – спустя полчаса известила Эллисон.
– Ты его очаровала. Я слышала твой кокетливый смех.
– Мы просто импровизировали. Он очень приятный, очень веселый. – Очень приятный. Питера Дэлтона Эллисон определила этими же словами. Какие разные люди – Роджер Таун и Питер Дэлтон. И оба очень приятные? – И потом, не думаю, что я могу кого-нибудь очаровать с такой гривой.
Молчание Клер подтвердило то, что Эллисон и так знала. Это внезапно бросилось ей в глаза сегодня, когда она увидела свое отражение в зеркале в кабинете Клер. Длинные рыжевато-золотистые волосы были уместны в паддоке, или на верховой прогулке по полям, или в конкуре – там, где ей больше не было места, – но не здесь и не на голове молодого дизайнера из Беверли-Хиллз!
– Сегодня я была у Ринальди. Обычно там все забито с утра до вечера, но страх перед неудобствами, связанными с Играми, выгнал всех завсегдатаев из города, так что там пусто. Думаю, ты можешь позвонить прямо сейчас и договориться.
– И ты отпустишь меня пораньше?
– Мне кажется, ты сегодня отлично поработала!
Эллисон хотела подумать об этом день-другой, но… почему и нет?
– Тогда, пожалуй, я так и сделаю.
– Я только дам тебе ключи от Белмида и инструкцию по сигнализации, чтобы ты могла заехать туда завтра утром по дороге сюда. Осмотри Белмид не спеша, как следует, и может быть, к твоему приезду будет готов твой кабинет.
Эллисон совсем забыла о кудрях! Они же были, когда она обрастала после нейрохирургической операции, но ей так не терпелось снова почувствовать тяжесть своей гривы, что она едва обратила на них внимание.
Эллисон улыбнулась, наблюдая, как на месте длинной гладкой стены волос появляются мягкие кудри, внезапно получившие свободу и каким-то образом сулящие надежду.
«Ты больше не девочка, – подумала Эллисон. – Прощай, Рыжая Леди Бель-Эйр».
– Вам нравится? – промурлыкал мастер, заметив улыбку Эллисон.
– О! – Эллисон была заинтригована, заворожена тем, что происходило с ее короткими кудрями. Она вовсе и не думала о новой стрижке, о том, как выглядит.
– Я знаю женщин, которые убились бы за такие кудри, за такой вид! – продолжал мастер. – Очень нежно, очень женственно и вместе с тем шикарно. И разумеется, с вашими глазами…
Эллисон посмотрела на свои столь же внезапно увеличившиеся зеленые глаза, мягкую рыжевато-золотистую раму вокруг своего лица и почувствовала, что с ней это уже было – недавнее воспоминание о том, как она смотрела на прекрасный образ, залюбовавшись им еще до того, как поняла, что смотрит на себя. Когда это было?
Ах да – красивая, но печальная фотография, сделанная Эмили на свадьбе Мэг. И тут же она вспомнила кое-что еще, о чем начисто забыла. Сегодня вечером, в половине восьмого, к ней на квартиру приедет Эмили, чтобы сделать фотографию для юбилея родителей – счастливая, жизнерадостная Эллисон после первого дня, проведенного на Играх.
Эллисон забыла, и это напугало ее, потому что были те жуткие месяцы после падения, когда она ничего не могла запомнить. Но Эллисон с улыбкой отмела мимолетный страх, вытесняя тревоги прошлого планами на будущее. Самое главное сейчас Белмид. Затем придет черед «Шато Бель-Эйр», а работать с Роджером Тауном будет легко и весело.
А Белмид? Легко и весело? Возможно, нет… но тем не менее Белмид был страшно важен для нее.
Внутренние помещения Белмида Эллисон, конечно же, отделает во французском стиле, что-нибудь светлое и бодрое, с цветочным орнаментом, ткань для стен и штор от Чарльза Бэрона, стулья, обтянутые шелком пастельных тонов, светлого дерева мебель с неброской резьбой и хрусталь от Лалика. Может, у Эмили найдутся подходящие фотографии роз, сирени и полевых цветов.
«Я хочу сделать Белмид очень красивым и очень счастливым, – думала Эллисон. И эта фраза без конца прокручивалась у нее в голове. – Я хочу сделать Белмид очень красивым и очень счастливым для Питера… для печального, одинокого, приятного Питера Дэлтона».
Глава 12
– Кормят в «Династи-рум» хорошо, – сказал Питеру Стив, остановив свой автомобиль на Хилгард-авеню перед «Вествуд маркизом». – Еду можешь заказать прямо в номер. Тебе точно не нужна компания?
– Нет, спасибо, Стив.
– Ну ладно. Завтра я заеду за тобой в семь утра.
– Отлично. Доброй ночи.
Направляясь от «Вествуд маркиза» к своему дому на Маунтин-драйв в Беверли-Хиллз, Стив снова и снова размышлял, не допустил ли он ошибку, решив стать продюсером «Любви».
В этом проекте все было не так, начиная со значительных уступок, которые он уже сделал очень серьезному, очень спокойному Питеру Дэлтону.
Ох уж этот очень серьезный, очень спокойный, очень решительный Питер Дэлтон! Питер точно знал, чего хочет, требовал этого, и Стив соглашался. Питер хотел сам отобрать актеров на главные роли, особенно на роль Джулии, Питер хотел письменного договора о том, что не станет давать интервью или устраивать предварительные рекламные выступления, Питер хотел, чтобы право оценки конечной продукции принадлежало только ему, причем подкрепленное правом отмены выпуска фильма, если он ему не понравится.
Стив пошел на эти небывалые уступки Питеру Дэлтону, потому что «Любовь» была лучшим из когда-либо читанных им сценариев. Перед тем как согласиться на эти уступки, Стив устроил Питеру небольшую проверку, заглянув за впечатляющий фасад из трех наград «Тони», Пулитцеровской премии и постоянного успеха на Бродвее. Стив побеседовал с актерами и актрисами, с которыми Питер работал, – известными и не очень, – и с продюсерами. И остался более чем удовлетворен.
Питер Дэлтон был лучшим. Актеры и продюсеры называли его так не задумываясь и с большим уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104