Шарина проглотила оскорбление. Работая в отцовской гостинице, она привыкла к тому, что мужчин частенько считали, что раз она хороша собой, значит, с мозгами у нее туго. Так полагали почти все купцы и гуртовщики, приезжавшие на ежегодную ярмарку. Кстати, и в деревушке Барка многие мужчины реагировали не лучшим образом.
Шарина присела на корточки и обвязала веревку вокруг ствол сосны. Ханно натужно пыхтел: даже для такого здоровяка, как он, втаскивать лодку на берег было тяжело. Шарина проверила скольжение веревки, а потом завязала еще один узел.
Она усмехнулась. Даже с Илной мужчины поначалу обращались подобным образом. Правда, никто еще не дерзнул повторить ошибку.
Ханно шумно выдохнул. Шарина дернула веревку, отчего первый узел оказался ближе к сосне, потом завязала еще раз. И теперь потирала руки, стремясь избавиться от соли, которой пропиталась веревка.
Ханно усмехнулся. В руке его было длинное копье.
— Мне следует пересмотреть свое отношение к тебе, может быть, извиниться? — спросил он.
— О, это вряд ли, — с ехидцей бросила Шарина. — Ты абсолютно прав, строя из себя дурака, как это делают большинство мужчин.
Великан кивнул и взглянул через плечо на море. Остров, на котором остался лже-Ноннус, лежал к западу, за горизонтом. Не проверив узел на веревке, Ханно вернулся к плоскодонке.
— Наверное, не откажешься от хорошего ужина, молодая госпожа? — спросил он. — У меня есть угли в горшке из сушеной тыквы, так что вода закипит очень быстро.
— Да нет, я вполне обойдусь сушеной рыбой, которую ты дал мне по пути. — Она неохотно убрала руку с рукоятки ножа. — Сейчас единственное, что мне нужно, — это сон.
— Можешь выбрать себе одно из покрывал. Или оба, если угодно. В это время года погода стоит настолько мягкая, что со мной ничего не случится, если я буду спать просто так.
Он воткнул копье рукоятью в землю. Более всего теперь оно напоминало дерево.
— Ночью тебе не о чем будет волноваться, молодая госпожа, — пробасил он.
— Да я, вроде бы, и не собиралась. — Шарин посмотрела прямо в глаза Ханно. Она почувствовала себя абсолютно спокойной.
Девушка, и вправду, очень устала — и физически, и морально. Но мысли так и роились в голове, так что вряд ли сразу уснешь. Кроме того, мешки из толстой кожи, покрытой с одной стороны жесткой щетиной, ужасно воняли. А обижать великана отказом не хотелось.
— Ханно! — позвала она. — Чем ты занимаешься? Я хотела спросить, как ты живешь?
— Я охочусь ради шкур в Байте и продаю их в Вэллисе, молодая госпожа. Потом покупаю оружие. Травоядные люди там делают пластины из рога, оправленные в кожи. Они полируют их до блеска. А потом еще украшают мозаикой.
Ханно сначала поджал ноги, потом вытянул их. На нем была круглая шляпа, камзол, подпоясанный широким ремнем, с которого свисали инструменты, включая пару ножей, — гетры и мягкая обувь — все из кожи.
— Я и не знала, что Байт обитаем, — проговорила Шарина, тоже присаживаясь. — Я имею в виду, реальными людьми. Насчет Волосатого Народа я наслышана.
Сказать по правде, она вообще слабо представляла себе нынешний мир, если не считать замечательных источников из классики Старого Королевства, изучаемых вместе с отцом. Она прочла «Космогеографию» Катрадинуса. Но Катрадинус умер за сто лет до того, как пришел конец Старому Королевству, а король Карус нашел погибель в пучине морской.
— Мы зовем их Мартышками, — подал голос Ханно. — Это и не люди, хотя настоящими обезьянами я бы не назвал их тоже.
Она помолчал, глядя в сторону моря.
— В Вэллисе есть специальный рынок, где торгуют клыками Мартышек. Сам я предпочитаю не причинять им зла, тогда и они обходят стороной мою хижину. Хотя, как я уже сказал…
Ханно вновь обернулся к ней.
— …они вовсе не люди.
Шарина расстегнула пояс и положила перед собой пьюлский нож. Временами она снимала его с себя. Слишком тяжелое оружие, чтобы постоянно таскать его на себе.
— Мой друг Ноннус говорил мне: самое трудное — решить за себя, и не решать за других. — Девушка улыбнулась спутнику. — Я рада, что ты не убиваешь других людей ради клыков, пусть даже это всего лишь Мартышки.
Ханно растянулся на спине.
— Мы, байтские охотники, частенько думаем, что мы и сами такие же, как эти Мартышки. Я сам прибыл с Орнифола. Отец мой был каменщиком. У него было тринадцать детей. Мне совсем не улыбалось торчать всю жизнь в деревне. Я пустился на поиски других мест, а потом, лет двадцать назад, осел в Байте. И неплохо выделываю кожи, как видишь.
Шарина лежала на одеяле. Она уже начинала понемногу привыкать к смраду, а может, просто усталость взяла свое.
— Лучше постарайся поспать, молодая госпожа, — произнес Ханно. — Встаем на рассвете.
Может, он и еще что-нибудь говорил, только Шарина ничего не слышала. Она повалилась в сон.
Солдат, натягивавший лук, так далеко высунулся наружу из башни, что Кэшелу пришлось ухватить его за одежду и удерживать от падения. Интересно, почему стрела с граненым наконечником не свалилась, когда лучник целился практически отвесно?
— Убивайте их! — орал трехголовый монстр. Тело его больше всего напоминало пузырь, стоявший на единственной волосатой ноге.
Лучник отпустил тетиву. Стрела, дзинькнув, полетела вперед. Эхо пошло звучать под каменными сводами.
Стрела попала прямо в шею одной из голов монстра.
— Убееее… — начал он снова, но захлебнулся собственной кровью.
Остальные чудовища кишели под стенами башни. Еще одна розоватая вспышка, и Кэшел заметил, как осветились ближайшие кусты и лес вдалеке.
Стукнула лестница. Деревянные стойки, но ступени обиты железом.
Кэшел с силой оттолкнул ее, и лестница вместе с карабкавшимися по ней монстрами пошатнулась. Он мог бы и вовсе уронить ее, но не хватало длины рук. Возясь с лестницей, он ударился головой о кирпич. Удалось. Лестница полетела вниз. В голове зазвенело. По обе стороны от него яростно сражались лучники.
Кэшел ударил по верхушке другой лестницы железным наконечником своего посоха. По ней карабкалось чудовище о четырех руках и с головой змеи. Жало уже почти касалось лица Кэшела. Юноша не двигался с места, хотя монстр рубанул его по руке. Лестница пошатнулась, твари полетели вниз.
Странные вспышки продолжали освещать башню. Кэшелу казалось, он видит разрубленную до кости собственную руку. Он дотронулся до головы, оказалось: на ней кровь. «Истекаю тут кровью, как недорезанная свинья…»
Сталь, камень и дерево сталкивались и ударялись друг о друга. Среди атакующих Кэшел разглядел жуткую тварь со щупальцами осьминога, при этом у нее был торс женщины с четырьмя грудями. В каждой руке по топору, а когти — что у дикой кошки!
От башенки отвалился кусок кладки. Захаг схватил его, подлетел к бойнице и швырнул камень вниз, причем, Кэшелу пришлось схватить мохнатого товарища на лету, дабы удержать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146