– Нери кивнул в сторону Мики:
– Ну, Верджил? Чего же ты ждешь? Ты собираешься его прикончить?
Голова Мики падает на грудь, он вновь начинает рыдать.
– А что потом? – спросил американец. – Потом ты меня пристрелишь?
– Не-а. За что? Ты потерял дочь, я теряю сына. Тебе, наверное, трудно в это поверить, но без причин я не убиваю. Даже эти полицейские возле моего дома лишь получили свое. А ты... ты принес мне массу неприятностей, но и услугу оказал тоже. Напомнил мне, что пора уходить на покой. Главное – вовремя уйти со сцены. Ты-то ведь это понял, верно?
Уоллис небрежно махнул ножом, но ничего не сказал.
– Кроме того, – продолжил Нери, – если бы я просто убрался из этой кутерьмы и оставил тебя здесь одного, тебе пришлось бы многое объяснять. Читать об этом тихом, укромном уголке было бы забавно. Я бы просто умер от смеха.
– Умер бы, – подтвердил Уоллис и позволил себе улыбнуться.
– Тогда око за око, – сказал Нери. – Как оно и должно быть. Договорились? Вся ерунда на этом кончается?
– На этом кончается, – кивнул Уоллис.
Нери взглянул на него с одобрением.
– Это хорошо. Не возражаешь, если я тебя еще кое о чем спрошу? Одна маленькая деталь не дает мне покоя.
Американец уже отпустил нож, его руки лежали на столе, невидимые за пачкой денег.
– И что же это?
– Один мой друг в полиции сказал мне странную вещь. Будто, когда они нашли эту бедную девочку, у нее во рту была монета. «Случайность», – подумал я. И тогда он посмотрел на меня так же, как ты сейчас – словно я полный идиот. Похоже, это имеет кое-какое значение, Верджил. Такие вещи делались не зря, на то была своя причина. Думаешь, Мики знал эту причину? Я нет. Мы не клали в рот монету, когда избавлялись от тела. Видишь ли, мы недостаточно образованы, – Нери поднял лежавший на столе пистолет и направил его на Уоллиса. – В отличие от тебя. Кажется, я догадываюсь, что это была за причина. Вполне достойная, как объяснил мне мой друг из полиции. Это означает «прощай», может быть, «прости». Правда, твой профессор тоже об этом знал. Но давай не будем себя обманывать. Он был всего лишь ничтожным извращенцем, которого ты подобрал на дороге, чтобы все расставить по своим местам. У него не хватило бы смелости кого-то убить. Кроме того, зачем? С другой стороны, если ты туда зашел... Возможно, ты не потерпел отказа. Возможно, узнал о том маленьком презенте от Мики. Или не мог представить, как уладишь отношения с ее матерью после того, как ты ее трахнул.
Черные глаза Уоллиса, казалось, жгли его огнем.
– Один момент я помню так ясно, словно это было вчера, Верджил. – Нери кивком указал на лежавшую на столе маску. – Тебе и вправду очень нравилось носить эту глупую вещь. А надевая ее – знаешь что? – ты в самом деле воображал себя чем-то вроде бога. Который лучше остальных. Который с любым может делать что хочет и никогда не задумывается о последствиях. Вот почему ты сюда пришел. Ты боялся, что этот маленький секрет вылезет наружу, не так ли? Ты просто хотел, чтобы он был навсегда похоронен, желательно с именем Мики. – Мигая от ярости, Нери посмотрел на сына и снова перевел глаза на Уоллиса: – Ты не бог. Никто из нас не бог. Ты просто валял дурака. Из-за этого – из-за того, что я ничего не видел, – я столько лет наказывал своего бедного, глупого сына. – Он взмахнул пистолетом. – Господи, Верджил! Жаль, что у меня так мало времени. Я бы мог сделать это по-другому, и...
В темноте неожиданно прогремел выстрел. Эмилио Нери отлетел назад и схватился за грудь, чувствуя, как кишки выворачиваются у него наизнанку. Падая на пол, он успел увидеть, как из-за стопки денег появляется рука Уоллиса, сжимающая небольшой пистолет, приклеенный снизу к одной из пачек.
– Бруно... – прохрипел он, захлебываясь кровью. Сгустившаяся перед глазами темнота быстро краснела.
* * *
Люди в форме окружали стоявших возле стены Буччи и трех его подручных. У Буччи на лице было написано выражение, хорошо известное Фальконе и Перони. «Можете спрашивать, спрашивать и спрашивать, но я все равно ничего не скажу», – говорило оно.
– Вы имеете представление о том, что они здесь делали? – спросил у сержанта Фальконе.
Джанни Перони сразу признал в Буччи главного. Подойдя к нему вплотную, он уставился ему в лицо – одна бычья шея против другой.
– Нет, – ответил сержант. – Когда мы их остановили, они куда-то шли. По-моему, они заметили нас первыми.
– Мне некогда тратить на тебя время, сынок, – сказал Фальконе. – Где-то здесь находится мой человек, и, если он умрет, я обещаю, что твоя жизнь не будет стоить и гроша. Это связано со старыми делишками Нери. Будешь за него цепляться – утонешь вместе с ним. Понятно?
Посмотрев на остальных бандитов, Буччи засмеялся.
– Вы слышали? И куда только катится этот город? Приличный итальянец не может пройти по улице без того, чтобы какой-то гребаный урод не пялился ему в лицо!
– Урод? – переспросил Джанни Перони. – Ты назвал меня уродом? Еще никто не называл меня уродом. Я считаю это оскорблением.
Буччи засмеялся тем гнусным смехом, который хорошо известен всем полицейским.
– Ага. Урод. Страшный, как...
Это произошло так быстро, что даже Фальконе не успел среагировать. Перони резко боднул головой, нацеливая удар прямо в переносицу Буччи. Бандит отшатнулся к стене, кровь и сопли текли у него по лицу, он отчаянно хватал ртом воздух. Затем Перони ударил его снова, дважды двинув по животу, повалил на землю и наградил серией пинков. Буччи корчился от боли, крича и истекая кровью, и тогда Перони схватил за плечи стоявшего рядом с ним тощего типа лет тридцати, с глазами большими, как блюдца, встряхнул как следует и отвел руку, готовясь к удару.
– Там дальше по дороге, в одной гребаной пещере! Только не бей меня, мужик. Пожалуйста! – взмолился мерзавец.
Не дожидаясь остальных, Джанни Перони бросился вперед. Темного вонючего входа он достиг первым и через считанные секунды увидел уходящие в лабиринт тусклые желтые огни.
* * *
Мики Нери отчаянно скулил. Он уже описался, горячая жидкость жгла ему ноги, словно кислота.
– Не делайте этого, мистер. П-п-пожалуйста.
Не в силах отвести взгляд от мертвых глаз смотревшей на них маски, Уоллис медленно подходил к нему с ножом.
– А придется, – пробормотал Уоллис, обходя сзади стул, к которому был привязан пленник. Он зажал в кулаке прядь его волос, откинул назад голову Мики и занес серебристое лезвие над его бледным горлом.
* * *
Спрятавшись в темном углу, они молча наблюдают за происходящим, в голове Ника два отрезка времени вновь сливаются в одно целое. Он видит перед собой не бога, а человека, ярко освещенного единственной лампочкой, безжалостно и решительно склонившегося над плачущей фигурой.
– Не подведи меня, Ник, – говорит Миранда. – Не забывай, кто ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Ну, Верджил? Чего же ты ждешь? Ты собираешься его прикончить?
Голова Мики падает на грудь, он вновь начинает рыдать.
– А что потом? – спросил американец. – Потом ты меня пристрелишь?
– Не-а. За что? Ты потерял дочь, я теряю сына. Тебе, наверное, трудно в это поверить, но без причин я не убиваю. Даже эти полицейские возле моего дома лишь получили свое. А ты... ты принес мне массу неприятностей, но и услугу оказал тоже. Напомнил мне, что пора уходить на покой. Главное – вовремя уйти со сцены. Ты-то ведь это понял, верно?
Уоллис небрежно махнул ножом, но ничего не сказал.
– Кроме того, – продолжил Нери, – если бы я просто убрался из этой кутерьмы и оставил тебя здесь одного, тебе пришлось бы многое объяснять. Читать об этом тихом, укромном уголке было бы забавно. Я бы просто умер от смеха.
– Умер бы, – подтвердил Уоллис и позволил себе улыбнуться.
– Тогда око за око, – сказал Нери. – Как оно и должно быть. Договорились? Вся ерунда на этом кончается?
– На этом кончается, – кивнул Уоллис.
Нери взглянул на него с одобрением.
– Это хорошо. Не возражаешь, если я тебя еще кое о чем спрошу? Одна маленькая деталь не дает мне покоя.
Американец уже отпустил нож, его руки лежали на столе, невидимые за пачкой денег.
– И что же это?
– Один мой друг в полиции сказал мне странную вещь. Будто, когда они нашли эту бедную девочку, у нее во рту была монета. «Случайность», – подумал я. И тогда он посмотрел на меня так же, как ты сейчас – словно я полный идиот. Похоже, это имеет кое-какое значение, Верджил. Такие вещи делались не зря, на то была своя причина. Думаешь, Мики знал эту причину? Я нет. Мы не клали в рот монету, когда избавлялись от тела. Видишь ли, мы недостаточно образованы, – Нери поднял лежавший на столе пистолет и направил его на Уоллиса. – В отличие от тебя. Кажется, я догадываюсь, что это была за причина. Вполне достойная, как объяснил мне мой друг из полиции. Это означает «прощай», может быть, «прости». Правда, твой профессор тоже об этом знал. Но давай не будем себя обманывать. Он был всего лишь ничтожным извращенцем, которого ты подобрал на дороге, чтобы все расставить по своим местам. У него не хватило бы смелости кого-то убить. Кроме того, зачем? С другой стороны, если ты туда зашел... Возможно, ты не потерпел отказа. Возможно, узнал о том маленьком презенте от Мики. Или не мог представить, как уладишь отношения с ее матерью после того, как ты ее трахнул.
Черные глаза Уоллиса, казалось, жгли его огнем.
– Один момент я помню так ясно, словно это было вчера, Верджил. – Нери кивком указал на лежавшую на столе маску. – Тебе и вправду очень нравилось носить эту глупую вещь. А надевая ее – знаешь что? – ты в самом деле воображал себя чем-то вроде бога. Который лучше остальных. Который с любым может делать что хочет и никогда не задумывается о последствиях. Вот почему ты сюда пришел. Ты боялся, что этот маленький секрет вылезет наружу, не так ли? Ты просто хотел, чтобы он был навсегда похоронен, желательно с именем Мики. – Мигая от ярости, Нери посмотрел на сына и снова перевел глаза на Уоллиса: – Ты не бог. Никто из нас не бог. Ты просто валял дурака. Из-за этого – из-за того, что я ничего не видел, – я столько лет наказывал своего бедного, глупого сына. – Он взмахнул пистолетом. – Господи, Верджил! Жаль, что у меня так мало времени. Я бы мог сделать это по-другому, и...
В темноте неожиданно прогремел выстрел. Эмилио Нери отлетел назад и схватился за грудь, чувствуя, как кишки выворачиваются у него наизнанку. Падая на пол, он успел увидеть, как из-за стопки денег появляется рука Уоллиса, сжимающая небольшой пистолет, приклеенный снизу к одной из пачек.
– Бруно... – прохрипел он, захлебываясь кровью. Сгустившаяся перед глазами темнота быстро краснела.
* * *
Люди в форме окружали стоявших возле стены Буччи и трех его подручных. У Буччи на лице было написано выражение, хорошо известное Фальконе и Перони. «Можете спрашивать, спрашивать и спрашивать, но я все равно ничего не скажу», – говорило оно.
– Вы имеете представление о том, что они здесь делали? – спросил у сержанта Фальконе.
Джанни Перони сразу признал в Буччи главного. Подойдя к нему вплотную, он уставился ему в лицо – одна бычья шея против другой.
– Нет, – ответил сержант. – Когда мы их остановили, они куда-то шли. По-моему, они заметили нас первыми.
– Мне некогда тратить на тебя время, сынок, – сказал Фальконе. – Где-то здесь находится мой человек, и, если он умрет, я обещаю, что твоя жизнь не будет стоить и гроша. Это связано со старыми делишками Нери. Будешь за него цепляться – утонешь вместе с ним. Понятно?
Посмотрев на остальных бандитов, Буччи засмеялся.
– Вы слышали? И куда только катится этот город? Приличный итальянец не может пройти по улице без того, чтобы какой-то гребаный урод не пялился ему в лицо!
– Урод? – переспросил Джанни Перони. – Ты назвал меня уродом? Еще никто не называл меня уродом. Я считаю это оскорблением.
Буччи засмеялся тем гнусным смехом, который хорошо известен всем полицейским.
– Ага. Урод. Страшный, как...
Это произошло так быстро, что даже Фальконе не успел среагировать. Перони резко боднул головой, нацеливая удар прямо в переносицу Буччи. Бандит отшатнулся к стене, кровь и сопли текли у него по лицу, он отчаянно хватал ртом воздух. Затем Перони ударил его снова, дважды двинув по животу, повалил на землю и наградил серией пинков. Буччи корчился от боли, крича и истекая кровью, и тогда Перони схватил за плечи стоявшего рядом с ним тощего типа лет тридцати, с глазами большими, как блюдца, встряхнул как следует и отвел руку, готовясь к удару.
– Там дальше по дороге, в одной гребаной пещере! Только не бей меня, мужик. Пожалуйста! – взмолился мерзавец.
Не дожидаясь остальных, Джанни Перони бросился вперед. Темного вонючего входа он достиг первым и через считанные секунды увидел уходящие в лабиринт тусклые желтые огни.
* * *
Мики Нери отчаянно скулил. Он уже описался, горячая жидкость жгла ему ноги, словно кислота.
– Не делайте этого, мистер. П-п-пожалуйста.
Не в силах отвести взгляд от мертвых глаз смотревшей на них маски, Уоллис медленно подходил к нему с ножом.
– А придется, – пробормотал Уоллис, обходя сзади стул, к которому был привязан пленник. Он зажал в кулаке прядь его волос, откинул назад голову Мики и занес серебристое лезвие над его бледным горлом.
* * *
Спрятавшись в темном углу, они молча наблюдают за происходящим, в голове Ника два отрезка времени вновь сливаются в одно целое. Он видит перед собой не бога, а человека, ярко освещенного единственной лампочкой, безжалостно и решительно склонившегося над плачущей фигурой.
– Не подведи меня, Ник, – говорит Миранда. – Не забывай, кто ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102